Мой собеседник Геннадий Блинов, как говорится, широко известен в узких кругах. Ученый, методолог, философ. Можно представить его, например, так: заведующий лабораторией прикладной методологии краевого Института повышения квалификации работников образования, президент НП «Образовательная корпорация «Экономика знаний». Не очень понятно? Можно добавить: участник проектной группы по созданию Сибирского федерального университета.
С самых начал
Геннадий Николаевич, давайте начнем с самых начал. Вы представитель методологической школы Георгия Петровича Щедровицкого. Многие считают, что это сильнейшая философская школа из всех, возникших в двадцатом веке в России. Давайте вообразим, что надо объяснить ее три раза: коллеге-философу, политику и продвинутому старшекласснику.
Коллеге я бы сказал, что это логическое продолжение развития философского знания, в какой-то мере это усиление традиций предельного осмысления бытия современного мира, которые сейчас философия во многом утеряла. Удерживание всех ее предельных понятий, понятийного аппарата. И в то же время — претензия на технологичность в различных практиках жизни и деятельности. Это смещение проблематики с вопроса «Что есть мир?» на вопрос «Каким может быть мир и что должно делать в этом мире?». При этом надо отвечать как минимум на три вопроса: что делать, как делать и кто будет делать. Могу сказать, что технологии, разработанные в методологическом движении, сейчас успешно применяются в образовании, культурной политике, муниципальном и региональном управлении, в корпоративном строительстве, инновационном проектировании.
А как бы презентовали политику, хозяйственнику?
Сказал бы, что методология имеет опыт системного освоения разных сущностей и построения на этой основе конкурентоспособных и эффективных практик.
Но что является финальным продуктом методологов? Аналитическая записка с указанием, как жить дальше? Еще какие-то бумаги?
Вот как раз писание бумаг в нашей традиции категорически не приветствуется. А приветствуется работа с коллективами. Считается, что реальные изменения должны и могут проводить в жизнь только те, кто соучастен решению об этих изменениях. А если одни решают, а другие делают, то это обычно ФДП: фиктивно-демонстративный продукт. Ну или работа с КПД в семь процентов, как у паровоза.
Теперь представьтесь школьнику...
Недавно, на Курчатовских чтениях в Школе космонавтики города Железногорска, я объяснял старшеклассникам, в чем суть методологии, следующим образом: я спросил, откуда берется новое, как «производятся» знания? Так вот, после долгих дебатов мы вместе выяснили, что методология — сфера практики, создающая технологии по производству новых знаний и идей на основе особых представлений о мышлении. Вопрос: как поставить на поток производство нового?
Что хотели от СФУ
Ну а теперь давайте на примере. Вы в числе разработчиков проекта СФУ. Я допускаю, что проект о чем-то очень новом. Но что пока вижу? Те же самые люди, в тех же самых или немного иных аудиториях делают то же самое с другими людьми. Будь то бывшие факультеты КГУ или цветмета, неважно. Если там все-таки был революционный замысел, то в чем он?
Ключевой момент: ставка на средства работы с мышлением. Но мышление не берется в лоб, через научные предметы и дисциплины. Как говорил Георгий Щедровицкий: «Мышление случается столь же редко, как танцы лошадей». Так вот, если оно и случается, то только в ситуации решения реальных практических проблем. Проблем, в основе которых лежит «неразрешимое противоречие», не имеющее прототипов для своего разрешения. Именно в таких проблемных ситуациях происходит развитие... или не происходит! Приведу как пример новую миссию Гарварда: если выпускник на основе своего диплома не смог открыть свое дело, свой бизнес — позор Гарварду. Формула современного университета — освоение знаний и компетентностей в проектной деятельности, за счет проектной деятельности и для проектной деятельности.
И что, любой вчерашний школьник потянет? А у нас же сейчас на дворе всеобщее высшее...
Возможно все, это вопрос порыва и воли. Я видел интересные разработки у людей, которых никак не заподозришь в систематической интеллектуальной деятельности. Самый успешный бизнес-проект, историю которого я видел, был основан на внутренних душевных движениях, на превращении своего хобби в свой бизнес.
И все-таки давайте вот к этой революционной сути проекта СФУ... Понятно, что сейчас там воплощается что-то совсем-совсем другое.
Шанс еще не убит до конца.
Хорошо, не убит. Но шанс чего?
Менять надо не только и не столько учебные предметы, а образовательную среду. Привычные учебные предметы должны использоваться как средство для ликвидации дефицита в знании. Знание становится знанием, когда оно становится средством! Средством чего являются научные сведения, пусть даже и очень хорошо структурированные и оформленные, которые транслируются преподавателем? У нас как выстроено занятие в вузе? Преподаватель дает ответы на вопросы, которые ему никто не задавал. И КПД всей такой лекционной системы понятно какой. Общий принцип образования сейчас: сначала мы научим вас плавать, а потом в бассейн зальем воду. Как научить плавать без воды, как дать образование вне деятельности? Что нам постоянно говорил Александр Хлопонин? Он приводил цифру — в среднем выпускника вуза на производстве доводят до ума еще три года, чтобы от него был какой-то толк. Но что тогда пять лет происходит в вузе?
Итак, система «лекции — семинары — экзамены» меняется... На что?
На проектно обустроенную инициативную среду, при вхождении в которую у человека совершается реальное образование. Я назову четыре опорных узла этой среды. В них можно «заходить» в разном порядке, но нужно проходить их все. А привычные учебные предметы должны крепиться на этот каркас. Итак, первая точка — это место вопрошания. Место, где идет непрерывный форум по актуальным вопросам, например: «Как выйти из кризиса?», «Что такое российская идентичность?» и так далее. Это такой рассол, из которого человек должен выходить озадаченным. Место, где прирастают не ответами, а вопросами, ведь пока нет вопросов — все ответы бесполезны. А у нас система сразу начинает с того, что пичкает ответами, я уже говорил. А должна быть такая своего рода «игровая оболочка», не столько обучающая, сколько размышляющая. Причина нахождения человека в таких местах: «Я не могу не думать и не говорить об этом». Начинать надо с того, чтобы много думать и мало делать. Или, иначе говоря, думать глобально, действовать локально.
Понятно. Что у нас будет второе?
Место конструирования, моделирования. Место, где создаются альтернативные решения обустройства различных практик. Это своего рода КБ по производству таких альтернатив. Места креатива в чистом виде. И вот здесь уже надо творить локально, то есть конкретно, например в привязке к территории Красноярского края. Ну, вот президент поставил задачу — очень большой процент россиян должен заниматься спортом и физической культурой. Никакие традиционные ходы здесь не пройдут. Нужны содержательные альтернативные решения от самого общества, а не игра в эти альтернативы.
А не получится ли графомания, как зачастую бывает в молодежной политике? По логике «чем бы дитя ни тешилось — лишь бы под проектность косило». Да какая там, простите, в 17 лет может быть проектность? Там же устройство практик не представляют.
Поэтому вот эти КБ должны быть разновозрастными. И с обязательной ответственностью за результат, что быстро изживает графоманию. Чтобы последствия твоих же собственных решений быстро и четко прилетали тебе же по лбу. Вот есть у нас молодежное правительство края, и что? Чем управляет это правительство? Таким образом, мы приходим к третьему узлу — месту реализации. КБ должна обеспечивать возможность реальной, направленной на развитие деятельности. Реализация собственных разработок в зоне собственной ответственности. И четвертый узел — это место, где происходит рефлексия. Рефлексия отличается от анализа тем, что ты там всегда крайний. Таким образом, мы получаем среду, где человек становится носителем Мышления с большой буквы и использует ресурсы этого Мышления.
В каких местах к этому контуру крепятся традиционные академические формы — лекции, семинары? Где предметное знание-то дается?
Главное, чтобы это были ответы на дефициты, возникающие у человека в деятельности. Чтобы человек обладал особым «знанием о своем знании» и «знанием о своем незнании». И должен быть своего рода «методологический навигатор», позволяющий быстро и эффективно приобретать необходимые знания в сфере науки, философии, искусства, религии. И совсем не обязательно, что основным способом приобретения знаний будут лекции.
Потенция и инерция
Описанная вами модель где-то уже реализована?
Например, «Школа бизнеса» в Сколково, которую не так давно открывал президент, устроена на сходных принципах. Петр Георгиевич Щедровицкий, зам. генерального директора по стратегии корпорации «Росатом», на методологических основаниях выстраивает сейчас сетевой Ядерный университет. Методологизацию образования мы пытаемся осуществить и здесь, в крае. Можно назвать лицей № 1 города Канска, педколледжи № 1 в Красноярске и в Енисейске, автомеханический техникум в г. Сосновоборске, Таймырский колледж, филиал СФУ в г. Железногорске, ряд других учреждений.
А что у нас произошло в СФУ? Силы инерции начинают и выигрывают?
Уже сложившаяся деятельность обладает огромной инерцией, она часто тащит за собой людей. Поэтому, кстати, выгоднее организовывать процессы развития с чистой доски. В сложившейся ситуации есть смысл в использовании особой методологической технологии — организационно-деятельностной игры (ОДИ). ОДИ обеспечивает своеобразное перемещение больших рабочих коллективов в пространство мышления, где шаблоны перестают действовать. Игра — это сильное и в каком-то смысле крайнее средство. Георгий Щедровицкий говорил, что игру надо проводить тогда, когда ее уже нельзя не проводить. СФУ необходимо определиться, настало ли уже такое время...
Про оргдеятельностные игры ходят легенды. Говорят, что обычные люди там прозревают до гениальности. А кто-то почти сходит с ума, впадает в депрессию.
В классическом варианте игра — очень серьезная вещь. Допустим, игра идет семь дней. К ней примерно три месяца готовятся до и еще около того анализируют результаты после. Рабочий коллектив на ОДИ предельно жестко расстается со своими иллюзиями и стереотипами. День на игре по плотности подобен году жизни. И если у человека нет воли к мысли, ценности мышления, он «вылетает». Его никто не держит, есть право выхода в любой момент, при условии, однако, что человек сформулирует, почему он это делает. А насчет срывов в депрессию... На играх всегда есть психологи, они страхуют. Жить человек останется. А вот с чем останется, зависит от него.
Один приятель меня уверял, что если бы Георгий Петрович Щедровицкий не умер в 1994 году, мы жили бы сейчас в другой стране... Не знаю. А вы как думаете, что он не успел?
Если бы судьба подарила ему еще лет двадцать жизни!? Был бы шанс перевести имеющиеся разработки в практику того, что называется сейчас «управление развитием». Это то, что он мог бы подарить России. Не исключаю, что мы жили бы сейчас в более эффективном государстве.
Есть ли у методологического сообщества какой-то консенсус в области политической? Можно ли выпасть из сообщества, уйдя в «экстремизм», идеологический или религиозный?
Есть практика занятия определенной позиции. Не роли, они меняются, а именно позиции. Что подразумевается под ней? Единство мысли, слова и действия. «Вы не держите позицию» — это в методологическом сообществе своего рода приговор в некомпетентности. Но какую именно позицию — это дело человека. Нет таких политических или религиозных убеждений, которые бы ставили человека вне сообщества. Вот если он сам своих убеждений не понимает, тогда да... Мышление — жесткая вещь, там нельзя слукавить. И в каком-то смысле мышление и нравственность — просто разные стороны одного и того же.
Прорвемся?
Вопрос не к сообществу, вопрос к Геннадию Блинову — что у нас происходит последние десятилетия с человечеством? Чем вы лично меряете прогресс или регресс?
Общий вектор: человечество двигается вглубь самого себя, открывая там целый космос. И способов самопознания, путей к себе становится все больше. Мы должны принять, что сложность, нелинейность, многомерность являются современными атрибутами развития — в психологии, философии, педагогике, управлении.
— Популярное сочетание слов «антропологический капитал» вы трактуете как...
— Прежде всего соотношу с инструментарием открытия «самого себя в себе». Но для меня есть различие между капиталом антропологическим и социальным. Смотрите, в чем парадокс. Возьмем одного русского и одного американца в схожих социальных ситуациях. Велика вероятность, что русский окажется более развит. Но вот если мы берем тысячу русских и тысячу американцев...
Понял-понял. У Наполеона была фраза про французов и мамелюков. Один египтянин-мамелюк одолеет двух французских солдат, но десять тысяч французов гоняют двадцать тысяч мамелюков, как хотят.
Ну вот, а почему? Это вопрос слаженности, синергии, непротиворечивости социальной организации. Россия — страна больших проектов, но наши проекты плохо увязаны друг с другом. Вот задайтесь простым вопросом: сколько в России бездомных детей? Спросите у разных ведомств. Так вот, цифра в разных ведомствах будет отличаться на порядок! И это никого не шокирует. Страна больших проектов, но здесь есть парадоксальный риск — не дай бог все наши проекты будут реализованы в
Возвращаясь к образованию... На одной конференции ваш коллега, известный человек, обронил такую фразу, что система образования в РФ главным образом решает проблему социализации взрослого населения. Не детей, нет. В старших классах и вузах не случается ничего. Кроме того, что люди получают скрытое пособие по скрытой безработице, типа они педагоги. Прав коллега?
Да нет, у нас хорошие учителя, поверьте, мне есть с кем сравнивать...
Да разве кто говорит, что плохие? Вопрос, что они делают.
Вопрос не в конкретных людях, сама позиция учителя сейчас не является основным источником образования. Дело не в людях, какие они, хорошие ли, плохие. Но 30 % московских школьников уже не ходят в школу, учась экстернатом. Предыдущие функции учителя исторически «ушли», а новые оформляются очень медленно, и люди этим «придавлены». Но поверьте, что наши учителя очень мобильны, человек быстро меняется, если меняется общий контур деятельности.
Каким образом?
Появились позиции, которых не было в советской школе, и они осваиваются. Например, «тьютор», «организатор коммуникации». В канской школе мы переходим на новую систему оплаты труда. Базовая часть за обязательную часть программы, дополнительная — за новые результаты. Еще одно правило: соотношение теории и практики должно быть 30:70. Причем «с голоса» учитель должен давать только ту информацию, которую школьник не может найти сам из разных источников. А вот показать междисциплинарные связи, организовать консультации, дебаты — это новая основная задача учителя. И учителя переучиваются. Даже пожилые. Моя позиция тут вообще непопулярна: большинство коллег делает ставку на элитные, узкие проекты. А я верю, что поле битвы за развитие — массовое образование.
Досье «ВК»
Геннадий Николаевич Блинов
Родился в Сибири, в Омской области в 1956 году. После окончания математической школы в г. Петропавловске (Казахстан) и одновременно заочной физматшколы при МГУ поступил в Казанский авиационный институт (КАИ), окончил его (1980 г.) по специальности «инженер-механик летательных аппаратов». По распределению попал в космическую фирму НПО ПМ (Красноярск-26). Далее работал в образовании. Попал в методологическое движение, освоил практику проведения оргдеятельностных игр.
В 1994 году была создана лаборатория педагогического проектирования (сейчас это лаборатория прикладной методологии под руководством Блинова). Важнейшим результатом деятельности лаборатории стал проект «Коммуникация и понимание», реализованный в школе № 96 Железногорска. В 1997 году начал заниматься проблематикой местного самоуправления. Была создана экспертно-консультационная группа (НП «Красноярский исследовательский центр»). Запуск этой работы и ее патронаж осуществлял П. Г. Щедровицкий.
В настоящее время — завлабораторией прикладной методологии краевого ИПК работников образования, президент образовательной корпорации «Экономика знаний» (Железногорск).
Александр Силаев, «Вечерний Красноярск», №5 (246)
