Ископаемые кадры

Кадровая база геологии, разрушенная в начале 90-х, не восстановилась до сих пор

Крупные компании сокращают затраты на геологоразведочные работы. Исключения редки. Это еще больше подрывает кадровую базу геологии. В обучение государство тоже не торопится вкладываться — гранты выигрывают в основном академические институты.

Ломать — не строить

Утверждение, что геологическая отрасль оживает и именно потому испытывает дефицит кадров, активно продвигается государственными чиновниками. Но имеет под собой довольно слабые основания. Так считают те, кто непосредственно занимается кадрами. Разрушив в начале 90-х и науку, и всю систему подготовки кадров, мы сегодня не можем восстановить не только кадровый баланс в отрасли, но и собственно систему восстановления кадрового баланса. То есть — систему воспроизводства. А без этого ни один сегмент экономики не жизнеспособен. Сегодня государственные гранты выигрывают почти только академические структуры, а образовательным учреждениям не достается почти ничего.

«Геологи-работяги, копатели-ходоки» — такие слова были в советской песне о геологах. Тогда профессия вообще воспевалась активно, это был пиар, причем и произвольный — советские композиторы и поэты-песенники выполняли социальный заказ, — и непроизвольный: барды соцзаказы не выполняли, но о геологах писали не менее охотно, потому что многие сами были геологами. В романтическую профессию призывали, заманивали. На нее смотрели по-государственному — как на стратегическую отрасль экономики.

В начале 90-х все изменилось. Когда отдали отрасль на откуп рынку, о государственном подходе просто забыли. Вероятно, сказалось и то, что ставка на природные ископаемые была в социалистической экономике доминантой, а рыночное мышление или, точнее, то, что принималось за рыночное мышление, такую доминанту не принимало, противилось ей. Так или иначе, отрасль практически уничтожили, а значит — разрушили и систему подготовки кадров. По словам профессора-консультанта Красноярского государственного университета цветных металлов и золота Ростислава Цыкина, отрасль очень сильно ужали.

— Она сократилась примерно в десять раз, — говорит Цыкин. — Я в 70-е годы начинал работать в геологическом управлении, там было более двух тысяч научно-технических работников. Сейчас там менее 200 человек. Из них профессиональных геологов — примерно пятая часть.

Сегодня, чтобы все восстановить, требуется главное: вернуть государственный подход к отрасли. Пока этого нет.

— Все проблемы — именно от отсутствия государственного подхода, — подтверждает профессор. — В прежние времена на отрасль смотрели как на стратегическую, теперь она почти целиком подчинена интересам частного бизнеса.

Сколько стоит романтика

За время бесконтрольного рынка систему мотивации уничтожили. Средняя зарплата преподавателя того же Красноярского цветмета составляет сумму смехотворную.

— У нас преподаватели со стажем получают по 17 тысяч рублей в месяц, — говорит Ростислав Цыкин. — Студенты, которые отправляются на практику в поля, ставят условие: не менее 20 тысяч.

Конечно, на рынке труда случается и зарплата в месяц по семь тысяч, и даже по три. Но геолог — не техничка, не домработница. Это — белый воротничок.

Есть варианты, конечно, и здесь. Исследовательский центр портала SuperJob.ru год назад изучил предложения работодателей и ожидания претендентов на позицию «геолог» в девяти городах России. Вот итог: «Средний доход специалистов составляет в Москве 40 тысяч рублей в месяц, предложение рабочей силы превышает рыночный спрос на нее в 15 раз. В Санкт-Петербурге геологи зарабатывают около 35 тысяч, число вакансий в 10 раз ниже количества резюме. В Ростове-на-Дону и Уфе средняя зарплата геологов достигает 20 тысяч рублей, на одно свободное рабочее место приходится пять и семь претендентов соответственно».

Требования к претендентам на начальные позиции, сообщает портал, достаточно лаконичны: профильное образование — высшее или среднее специальное, — базовое знание программ геологического моделирования и AutoCAD, готовность к командировкам. Конкурентное преимущество — опыт работы по специальности. Но устроиться на работу на небольшую зарплату можно и без него. Заработок молодых специалистов в столице — от 20 до 30 тысяч рублей, в Питере — от 15 до 25 тысяч, в Ростове-на-Дону и Уфе — от 10 до 15 тысяч.

Средняя зарплата по отрасли — в данном случае даже не средняя температура по больнице. Само понятие отрасли размыли перестроечные годы, и контур до сих пор не восстановился. Не исключено, что не восстановится теперь уж никогда. Дело в том, что геологов требует не государство — геологов зовут на работу частные компании, фирмы и даже фирмочки. Сегодня каждое предприятие, так или иначе связанное с недрами, предпочитает создать собственную геологическую службу, а не отдавать это направление на откуп государству. И зарплата сотрудников такой компании по большому счету не имеет никакого отношения к зарплате в отрасли. По крайней мере, соотносится с ней слабо. Наименее притязательные в части требований к оплате своего труда женщины. Может быть, потому демографический крен в геологии — именно в сторону Фемины.

— Не хватает парней — это создает массу неудобств, — говорит Ростислав Цыкин. — Ну, куда ты ее, в какой маршрут пошлешь, это хрупкое, незащищенное существо? Ее за пределы лагеря отпускать страшно.

Государственный подход

Ежегодно кафедра геологии, минералогии и петрографии университета цветных металлов и золота выпускает примерно полтора-два десятка специалистов по твердым полезным ископаемым. По существу, это сегодня единственный специализированный вуз в Красноярске. Институт нефти и газа СФУ пока не в счет: он не начал работать на полную мощность. Хотя уже сегодня, не начав работать в полную силу, он составляет определенную угрозу старому вузу с наработанными традициями, каким считается Красцветмет.

— Уже слухи такие ходят, что на базе этого отраслевого института хорошо бы создать наше отделение по твердым полезным ископаемым, — говорят в университете цветных металлов и золота. — Ну а нас в таком случае, видимо, ликвидируют просто.

Пока подтверждения этой информации мы не получили. Да вряд ли кто-то ее подтвердит, даже если есть похожие планы. Забавно, однако, вот что: на сайте Института нефти и газа размещена информация: «Ввод в эксплуатацию корпуса Института нефти и газа 30 августа 2010 года». А чуть выше — такая: «Знаменитые выпускники: Лебедев Иван Валентинович — заместитель директора ЗАО „Таймыр нефтеразведка“ (группа компаний „Римера“); Редькин Дмитрий Васильевич — старший инструктор ООТ и ПК филиала „Березовская ГРЭС“ ОАО „ОГК-4“; Черняев Анатолий Петрович — генеральный директор НПП „СибЭра“, кандидат технических наук; Дружинин Олег Александрович — технический директор ОАО „Ачинский нефтеперерабатывающий завод“, кандидат химических наук; Санников Александр Леонидович — вице-президент ОАО „Газпромнефть“, кандидат химических наук». Как непостроенный и не пущенный в эксплуатацию институт мог уже наплодить такое количество выпускников, притом заслуженных, действительно известных в своей отрасли, не совсем понятно. Например, бывший гендиректор Ачинского НПЗ Александр Санников никакого Института нефти и газа не оканчивал, а окончил в 1985 году Тюменский индустриальный институт по специальности «технология основного органического и нефтехимического синтеза». Двенадцатью годами позже — Красноярский инженерно-строительный институт по специальности «менеджмент».

И еще один любопытный факт — общеизвестный хотя бы потому, что выложен в открытом доступе, на том же сайте: «ОАО «НК „Роснефть“ принимает участие в строительстве нового учебно-лабораторного корпуса Института нефти и газа СФУ. Такое решение было принято во время визита президента Роснефти в СФУ 13 ноября 2008 года. И уже спустя месяц Сергей Богданчиков подписал приказ о выделении 700 млн рублей на строительство института». То, что государственная нефтяная компания строит «под себя» на государственные деньги корпоративный институт, нормально. То, что она практически открыто угрожает соседствующему в рамках СФУ старому учебному заведению, действительно воспитавшему не одно поколение геологов, — нонсенс.