В плотном расписании эстонских сборов тренер сборной России нашел время для разговора и успел объяснить причины своего возвращения в команду, рассказать о двадцатикилометровых кроссах, чередующихся с неповторимыми тренировками, и о том, почему он рано или поздно все равно вернется в Красноярск.
Моя теория — это моя же практика
Чем этот, второй приход в сборную в качестве тренера, отличается от первого?
Когда я приходил первый раз, был молодой и амбиции имел соответствующие. Рвался в бой, хотелось передать тот опыт, который я получил будучи спортсменом, своим подопечным. Но тогда не дали работать, вернее, предложили тренировать так, как будет сказано. И я решил уйти, потому что понял, что так работать неинтересно. Вернуться в сборную предложили еще на Олимпиаде в Ванкувере. Я сказал однозначно: работать хочу, есть желание вложить все силы, весь опыт. Но только вкладывать и свое тоже, а не слепо озвучивать кем-то написанную программу. Часто бывает, что тренеры дают нагрузку, но сами не представляют, что это такое, а я пронес все это — каждый километр, пот пролитый — через себя. И это все не так давно со мной было. Думаю, в этот раз все должно получиться. Тем более, что коллектив, который подобрался — Ткаченко, Преображенцев — мы все единомышленники.
Ткаченко рассказывал, что вы спорите постоянно, обсуждаете, а со стороны так совсем не кажется: все время вместе, в одной связке.
Нет, сейчас не спорим практически. Наоборот, у нас мысли совпадают, начинаем одновременно говорить об одном и том же и о стрелковой подготовке, и о физической. Мы стараемся делать так, чтобы спортсменам было интересно работать. У нас за два сбора не повторилось ни одной тренировки на физику! Мы стараемся делать что-то непохожее, чтобы ребятам было интересно. Понятно, что за спортивную карьеру все упражнения надоедают, спортсмен устает и физически, и психологически. Иногда и пошутить хочется, чтобы был микроклимат в команде хороший. Даже шутки друг над другом, здоровые шутки — не знаю как ребятам, — но мне нравятся со стороны.
Вы были главным идеологом теории индивидуальной подготовки для каждого спортсмена. Насколько мощный потенциал видите в этой системе?
Бесконечно мощный. Я считаю, если индивидуально рассматривать каждого спортсмена, можно и тонко раскрыть начинающего, и сохранить состоявшегося. Если добавить к индивидуальному тренерскому подходу думающую голову спортсмена, будет вообще идеально. Моя теория — это моя же практика. Когда я был спортсменом, Виктор Федорович Маматов всегда нам говорил: «Все равно вы когда-нибудь захотите стать тренерами, так что нужно все тренировки заносить в дневник, анализировать». Поэтому когда я тренировался, у меня всегда было чувство, что я знаю, что и как мне нужно сделать. Дней за 20 до важного старта я подходил к тренерам и говорил, над чем хочу поработать. Мне помогали и шли навстречу. Меня учили думать, и я хочу научить думать и анализировать нынешних спортсменов. Никто, даже самый гениальный тренер, не сможет почувствовать спортсмена лучше самого спортсмена.
В начале этого сезона, когда вы уже стали тренером сборной, кому именно, на ваш взгляд, больше остальных необходим был индивидуальный подход?
На июньском сборе у нас индивидуально работал Шипулин. Это был не облегченный, но более спокойный план, потому что у него были два года тяжелых тренировок, Олимпиада, и ему моя обычная система, построенная на интенсивных тренировках, не подошла бы. Я вам точно скажу — Шипулин потенциально способен выиграть Кубок мира. При условии грамотной подготовки. При условии, что мы сохраним и бережно подведем спортсмена. Думаю, что со следующего года мы сможем предложить Антону хорошую программу.
У Максима Максимова тоже был индивидуальный вариант занятий. На втором сборе к нам присоединились Устюгов и Чудов. И они тоже тренируются с корректировкой плана. Естественно, в зависимости от состояния мы всем немного варьируем нагрузку, но пока те нагрузки, которые есть, ребята принимают адекватно. Биохимические показатели и наши наблюдения дают основания полагать, что они в порядке, дня отдыха им хватает, чтобы полностью восстановиться. Даже бегая с ними, я замечаю, что они с каждой неделей очень прилично добавляют.
Жемчужины биатлона
Вы бегаете с ребятами?
Да, иногда бывает. Это не для тонуса — я на этих кругах всю жизнь пробегал. Я им показываю маршрут, они смотрят, говорят потом — надоело, я им другой вариант. Когда есть возможность менять профиль трасс, мы это делаем. Кстати, специально не бегаем только по равнине — гораздо лучше бегать по равнинам и спускам. В сентябре мы будем спокойно проходить по 20 километров кроссы.
Вы живете в одном городе с Устюговым, в межсезонье видели его гораздо больше, чем остальных подопечных. Много было сказано, как Женя нынче устал. Как считаете, чего можем ждать от него в новом сезоне?
Я вам скажу, что у всех Олимпийских чемпионов одна проблема — после победы они выжимаются, как лимон. Через то прошел я, через это прошла Ольга (Медведцева, жена Валерия — прим. авт). Все, кто становился Олимпийскими чемпионами, испытали этот спад. Пока не могу гарантировать, не знаю, получится у меня или нет, но я хочу доказать, что реально вывести его на ту форму, чтобы можно было и постолимпийский год отработать на уровне. Женя потерял на олимпиаде 5 килограммов веса. Восполнить это сложно. Сейчас он слишком худой, ему нужно поправиться, поэтому чрезмерные нагрузки будут просто вредны, он просто съест себя. Нужно тихонечко, спокойно, не торопясь работать. Думаю, мы даже не будем готовить его к летнему первенству России. Пусть это будет проблемно, но мы будем все делать так, чтобы вывести его к Чемпионату мира в Ханты-Мансийске.
Отработав два сбора с мужской командой, можете сказать — есть что-то такое, что принципиально мешает ребятам выступать лучше?
Все те спортсмены, которые сейчас находятся в команде — это жемчужины российского биатлона. Повторюсь опять, при грамотном тренерском и собственном подходе они смогут достичь многого. Просто кому-то в свое время неправильно дали нагрузку, поэтому они не вышли на свой уровень, кто-то имеет проблемы с техникой. И сейчас, уже имея багаж из возраста и неправильной техники передвижения на лыжах, многим очень сложно. 30-летних спортсменов сломать и поставить на лыжи вряд ли получится. Та же проблема и у детей — им плохо ставят технику катания. У кого-то есть дар, кто-то где-то что-то слышит и сам учится, но в основном с молодежью работают пожилые тренеры, которые сами не бегали коньком. Конечно, это ошибка. Ведь техника бега, стрельбы — это базовые вещи, а у нас выходит, что тренеру нужно получать зарплату, которая зависит от результата, и тренер зачастую форсирует подготовку спортсмена, не бережет его. Так что, принципиальная проблема не в спортсменах, а в системе. Лучше строить систему так: человек становится чемпионом Олимпиады, мира, и все тренеры сверху вниз получают за это вознаграждение. Тогда детский тренер будет знать, что он готовит спортсмена постепенно, планомерно, ведя своего подопечного к тому, чтобы он в сборной показал результат, а не просто так.
Раньше получалось, что все время вы с женой вместе на сборах, соревнованиях. Сейчас не чувствуете себя дискомфортно без нее?
Да, скучно, конечно. Но она сама захотела, чтобы я работал. Я ей говорил, что можно это и в Красноярске делать, меня там ждут, но она настояла — нужно доказать, что ты можешь работать хорошо и со сборной. Сейчас мы каждый день по часу разговариваем по телефону. Не получится — ладно, будем работать просто в Красноярске.
Год назад Ольга говорила, что если будет нужно, то все оставит ради семьи, теперь то же самое говорите вы.
— Да, все-таки семья — это самая главная ценность, а все остальное — приходящее и уходящее.
Интервью и фото с официального сайта Союза биатлонистов России
