Отец-основатель «Ералаша» Борис Грачевский представил красноярским ребятишкам новые выпуски своего популярного юмористического тележурнала. Больше тридцати лет назад «Ералаш» появился на свет как «младший брат» взрослого киноальманаха «Фитиль». Но в отличие от своего старшего «собрата», давно уже загнувшегося, «Ералаш» и поныне благополучно живет и здравствует.
Да нет никаких секретов долгожительства, — смеется Грачевский, бессменный художественный руководитель тележурнала. — Главное — идти в ногу со временем. 36 лет уже занимаюсь «Ералашем» и никогда от него не уставал. Я люблю наших зрителей, знаю, что они ждут очередные выпуски. И это дает силы работать дальше всей нашей команде. На два месяца вперед запустили производство, планов громадье.
Борис Юрьевич, а вас не смущает, что на вопрос, какие выпуски «Ералаша» они видели, зрители чаще вспоминают старые сюжеты? Причем не только взрослые, но и дети?
Меня это искренне огорчает. Но насчет детей я с вами не соглашусь — как показывает мой опыт, современным детям все же ближе и понятнее сегодняшние сюжеты «Ералаша». И когда родители умиляются: «Ой, посмотри, как смешно, сынок, я видела это, когда была маленькой!» — сынок не врубается: «Мама, посмотри лучше вот это». Взрослым кажется, что в их детстве мороженое было слаще, а прежний «Ералаш» — лучше и интереснее. И не задумываются, что время изменилось и дети тоже стали другими — намного раскованнее, свободнее, ярче. А самое главное — они очень поумнели. Изначально мы адресовывали «Ералаш» десятилетним детям. А сейчас пятилетние смотрят и все понимают!
Юмор стал пожестче, вам не кажется?
Да, ну и что? Жизнь такая. Я специально приглашаю молодых талантливых сценаристов и режиссеров, чтобы они вносили в тележурнал все самое свежее. В первую очередь нам важнее встать на позицию ребенка и понять, что его волнует, что ему смешно и интересно увидеть. Конечно, и нынешние дети тоже влюбляются, хвастаются, выпендриваются. Но, повторяю, это окрашено тонами другого времени.
Что в сценариях для вас неприемлемо?
Когда сюжет несмешной или непонятный, заумный. Или автор берет недетские темы, или история неприличная. Но иногда мы сознательно используем юмор на грани дозволенного. И, кстати, еще в советские времена у нас был сюжет, где мальчик подглядывал в окно, как девочка в доме напротив раздевалась перед сном... А в последний момент она задергивала штору с надписью «Спокойной ночи, Кипятков». И ничего, прокатило, сюжет вышел в прокат. (Смеется.)
А сколько времени уходит на подготовку съемок «Ералаша»?
Детей иногда готовим по полгода, а то и по году. Вот и прикиньте... Чем свободнее ребенок в кадре, тем сложнее его подготовка, это очень серьезный и тщательный процесс. Меня часто спрашивают, трудно ли работать с детьми. Легко.
Даже не верится...
Представьте себе! Самое трудное — найти тех, с кем легко работать. (Смеется.) Из тысяч отбираем единицы. Вы знаете, я в 60 лет снял свою первую полнометражную картину «Крыша». Главные героини в ней — три двенадцатилетние девочки. Так вот, я отобрал их из почти 10 тысяч претенденток, чуть не сошел с ума.
Адский труд!
Не то слово... Но иначе работать не получается, я по-другому не умею. Мы нередко очень многое переделываем в уже готовых, казалось бы, сценах. Потому что мы в ответе за тех, кто нас смотрит, нельзя халтурить перед зрителями.
И все-таки вы слишком уж долго шли к своему фильму, не находите?
Так вышло. Я давно хотел снять анти-«Ералаш» — не комедию, а грустную, пронзительную историю о последней любви. Ее сценарий мы с Марией Хмелик сейчас как раз заканчиваем. А тем временем мне предложили сценарий «Крыши» — как продюсеру. Тема меня настолько зацепила, что я сам решил снимать этот фильм — как режиссер. Все почему-то удивились, начали меня уговаривать отдать картину какому-нибудь другому режиссеру.
Почему не согласились?
Как бы объяснить... Я ведь еще и сценарий «Крыши» переписал. Сейчас кинематограф вообще злобный, жесткий. Изначально это была история про трех отчаявшихся девочек, которые прыгнули с крыши, — они гибли. А я их остановил — не смог убить, рука не поднялась. И сделал проблемное кино о том, что взрослым наплевать на детей. Времена меняются, а проблемы во взаимоотношениях отцов и детей все те же, об этом еще Тургенев писал.
Взрослые как пили, так и пьют, разве что наркоманов прежде было меньше. А дети, погруженные в свои проблемы, доходят до края. Какой выбор они сделают? Вопрос открытый. В принципе, картина обращена к взрослым. И все слезы, которые льются на экране, — настоящие, никакой фальши, дети-актеры искренне переживали за своих героев. Были случаи, когда я потом по полтора-два часа не мог их успокоить... Думаю, теперь вы понимаете, почему мне так дорога эта картина.
Я видела ваш фильм, и, как мне кажется, вы сняли семейное кино. На Западе снимают немало фильмов для семейного просмотра — и комедий, и мелодрам. Почему у наших кинематографистов это направление непопулярно?
На Западе у людей четкое понимание: мама с папой захотели пойти в кино — куда им деть детей? Лучше всего взять с собой. Значит, фильм должен быть интересен и детям, и взрослым. Казалось бы, что здесь непонятного? Но у нас об этом никто не хочет задумываться. Вы посмотрите на сетку вещания — детское кино в России выжгли с главных каналов, его нет. А если и показывают, то в самое неудобное время, когда его никто не смотрит.
Я уже устал кричать: почему у нас, в цивилизованной вроде бы стране, нет детского телеканала? Да, создали два, но на цифровом ТВ — кто их смотрит? Причем отечественных фильмов на этих телеканалах нет, они пропитаны каким-то мерзким контентом. Это ужасно... Но, с другой стороны, вполне объяснимо: чтобы снять фильм для детей, нужно как минимум 5-10 миллионов долларов невозврата — кто их даст?
Почему невозврата?
Потому что кино в России не окупается, даже взрослое! Что уж говорить о детском... И когда утверждают иное — это все легенды, сплошное вранье!
То есть никакой надежды на возрождение детского кинематографа, по-вашему, нет?
Хотелось бы верить, что есть. Но... Мне кажется, в нашей стране он скоро погибнет. И не представляю, сколько времени потом потребуется, чтобы возродиться на этом пепелище. Понимаете, я много лет проработал на детской киностудии. И наслушался немало разговоров о возрождении детского кино. Больше всех на эту тему любил порассуждать Ролан Быков. Но на деле не справился.
Быков?!
Да, Быков. Не верите? Заявляю со всей ответственностью: он окончательно развалил детское кино, когда приступил к руководству «Центром Ролана Быкова». Да, он был гениальный, талантливейший артист. Но как организатор в силу разных причин и обстоятельств оказался несостоятелен.
И совсем-совсем никаких подвижек к лучшему?
Знаете, что такое сегодняшнее детское кино?
«Гарри Поттер»?
Нет, «Аватар», который собрал в прокате 3 миллиарда долларов — немыслимые деньги. Чтобы собрать кассу, нужно снимать кино, доступное для всеобщего понимания. Каков современный ребенок? Ему обязательно нужен экшн, эффекты. И самая большая трагедия в том, что нынешнее поколение молодежи совершенно не держит в памяти сюжет.
Вы посмотрите, какие фильмы у молодых сейчас особенно популярны: те, в которых нет сюжета, где он не важен. А попробуйте показать им «Анну Каренину» или тем более «Войну и мир» — да не воспримут! В «Крыше» у меня много действующих лиц, много параллельных линий, и поэтому огромное количество зрителей начинает злиться и поливать мое кино всякими нехорошими словами. А все потому, что они не в состоянии сосредоточиться. Им надо проще, проще — тупее. Торжествует клиповое мышление.
Почему им доступен «Ералаш»? Потому что две-три минуты они еще в состоянии удержать свое внимание на экране, а дальше их сознание отключается. Страшная болезнь...
Суровый диагноз, Борис Юрьевич...
Зато правдивый. Я не виню зрителей, таковы наши современные реалии. Информационный поток настолько велик, что люди просто не в состоянии на чем-то долго концентрироваться. И я не представляю, как нынешней молодежи предложить почитать Толстого или Фолкнера — сложную литературу, требующую вдумчивого прочтения.
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск» № 36 (277)
