Народный артист России
Родился в 1962 году в Туве.
После окончания средней школы начал карьеру профессионального певца в республиканском Доме культуры.
В 1983 был призван в армию. Служил на флоте.
После увольнения в запас закончил Кызыльский педагогический институт по специальности «учитель русского языка».
В 1985 году вместе с единомышленниками создал ансамбль «Тува».
В начале 90-х Конгар-Оол Ондар занял первое место на Международном фестивале горлового пения, проводимого под эгидой ЮНЕСКО.
В 1993 году записал совместный альбом со знаменитым квартетом «Кронос».
Сейчас считается одним из самых знаменитых певцов-горловиков мира.
Выступает с ансамблем своих учеников, который называется «Алаш»
- Накануне Вы выступали в одном из ночных клубов, обстановка, наверное, достаточно необычная для музыкантов из Тувы. Не поделитесь впечатлениями?
- Лично я остался недоволен. Сегодня мы тоже были в подобном заведении, проверяли аппаратуру перед вечерним выступлением. Там прекрасная аппаратура, все профессионально, как и должно быть: четверо музыкантов, каждому по два микрофона, для голоса и инструмента. А вчера на каждого было по микрофону. В результате не звучало ни то, ни другое.
- Ну, это мы сейчас о технике говорим. А что касается самих слушателей, как они вас принимали?
- Когда звучание плохое, то публика не чувствует ни инструмента, ни голоса. Поэтому могло быть и лучше. Хотя, приняли, конечно, хорошо. Но все же я остался недоволен концертом.
- Ваш нынешний визит в Красноярск выглядит достаточно насыщенным. Кто пригласил Вашу группу к нам в гости?
- На прошлой неделе я приезжал сюда, чтобы купить микроавтобус для группы. И тогда меня пригласил выступить мой друг. Очень уважаемый в Красноярске человек, заслуженный тренер России Сергей Хачакян. Я обещал, что выступлю на его юбилее. А потом думаю, почему я один должен ехать, когда у меня есть ансамбль? В итоге мы решили заодно еще и несколько концертов дать, чтобы время не терять (смеется).
- В последние годы тувинское горловое пение очень популярно во всем мире. И «горловики» активно выступают по ночным клубам, экспериментируют с электроникой. Вы не боитесь, что рано или поздно это не приведет ни к чему хорошему? Что утратится сам дух тувинской народной музыки?
- Вы знаете, никогда ничего не теряется. Мы – артисты, и должны работать для публики. Не важно, современная обработка или нет. Если зал обычный, туда приходят люди постарше, просто посидеть, послушать музыку. В ночные клубы ходит молодежь, ей нужно подвигаться, потанцевать.
- То есть, нет такого, чтобы кто-то работал исключительно в традиционном русле, а кто-то - используя электронику?
- Нет, конечно, нет. Нам нужно донести до всех нашу музыку, познакомить с ней. Если молодежь легче воспринимает ее в современной обработке, то почему бы нам не делать этого?
- Ондар, знакомство с Вашим творчеством я начал с Вашего совместного альбома с одним американским блюзменом. Не могли бы Вы рассказать поподробней про его историю?
- Это альбом с Полом Пеной. Мы записали его десять лет назад, в 1994 году. Вообще, тувинскую музыку оказалось очень легко совместить с блюзом. Это все народная музыка, и рождается она в обоих случаях одинаково: что видим, то и поем. Мы друг друга сразу поняли. Началось все в 1992 году, когда я впервые начал ездить в Америку. В 1993 году я выступал в Сан-Франциско, в музее азиатских искусств, и Пол Пена был на том концерте. Тем же вечером уже он выступал в каком-то ночном клубе, там мы и познакомились. Оказалось, что он по-нашему умеет петь. В 1984 году Пена по радио услышал горловое пение, ему понравилось, он достал записи с горловым пением и стал сам учиться! До сих пор помню, как мне его подвели - а он сам слепой – и Пена стал показывать, что он умеет. Так и познакомились. Мы были первыми из «горловиков», кого он услышал "в живую". Записали мы с один альбом «Genghis blues», а через год уже он приехал в Туву на международный симпозиум по горловому пению. Даже стал лауреатом! И про его визит снимали документальный фильм. Он тоже назывался «Genghis blues». Монтировали они записи долго, почти три года, и фильм вышел в конце 1998 года. А в 2000 фильм номинировался на «Оскар». Правда, выиграла другая картина, но нам все равно было очень приятно.
- Пол Пена горловое пение услышал по радио, а как ему учились Вы?
- А как и все в Туве. Мы народ кочевой, каждое лето я проводил в тайге, с бабушкой и дедушкой. Есть у нас такой напиток «арака», из молока гонится. И вот они часто вечерами садились у костра, выпивали этой араки и начинали петь (смеется). Дед затягивал, а я лежал и слушал. Бывало, лежишь, спишь, и слышишь сквозь сон, как они поют. Какая музыка тебя окружает, такой и учишься. Современная молодежь плейеры слушает, не знаю, что там у них даже, рэп какой-нибудь. А я вот народную музыку слушал, ей и научился.
- Значит, в Туве можно приехать в любой кожуун и найти там массу людей, которая владеет горловым пением?
- Да, конечно. Знаете, мое поколение, кому сейчас около сорока, сумело сохранить тувинский фольклор. Наши родители другие. При них Тува вошла в состав СССР, и тогда была такая политика, что все русское приветствовалось. Русское имя, русские инструменты: балалайка, гитара, баян…Модно было. Так было до перестройки. Горловиков мало осталось. В государственном национальном ансамбле «Саяны» был один или два человека. Как исполнители оригинального жанра: вышел, две минуты спел и ушел. А такого, чтобы целая группа исполняла, такого не было. Наши же бабушки и дедушки фольклор помнили, поэтому хорошо, что нас часто к ним отправляли. От них мы его и восприняли. И видимо голос крови свое взял. Помню, после школы, когда я с друзьями создал ансамбль, у нас был такой настрой, что хотелось всего национального. Мы хотели играть на наших инструментах, носить нашу одежду. Было нас 13 парней, все горловики, и мы создали ансамбль «Тува».
- Вместе с тем, я чувствую, что в музыке Вы разбираетесь и не ограничиваетесь народной?
- Да, в молодости все слушал. Тех же «Битлз». И еще тогда, помню, были популярны «Модерн Токинг». Слушали советскую эстраду: Антонова, Макаревича. В разных ВИА многие мои товарищи играли.
- Тувинская музыка справедливо признана явлением уникальным. Чем, по Вашему мнению, она так отличается?
- Один наш тувинский искусствовед недавно сказала мне: «Раньше я сомневалась, а теперь почти уверена: все тюркоязычные народы когда-то жили в Туве». Казахи ушли от нас – домбру с собой взяли, якуты – хомус, хакасы чатхан взяли. У каждого народа есть только один вид инструмента.
- А в Туве есть все?
- Да, у нас все есть. Выходит, корень тюрков у нас, в Туве.
- Как соотносятся такие культурные явления, как горловое пение и шаманизм?
- Шаманизм – это система наших традиционных верований. Буддизм в республике существует сравнительно недавно. А, в общем-то, и шаман, и буддийский лама, если он талантлив и умеет, может использовать горловое пение. Прослушайте службы тибетских лам. А шаман может использовать хоомей для гипноза и лечить людей. Ведь горловым пением можно лечить!
- Каким образом?
- Хорошая музыка и мелодия всегда лечат.
- Насколько я знаю, есть три основных вида горлового пения…
- На самом деле, их пять. Но это только основные. Есть много разновидностей. Например, самый низкий стиль – «кыргырыа». В нем мы различаем «горную» и «степную».
- Есть ли какое-то разделение среди «горловиков» по стилям?
- Нет, это не принципиально. Есть мастера одного стиля. А если у человека получается сразу несколько, он работает и в них.
- А может ли нетувинец научиться горловому пению?
- Может, конечно. Бывают люди талантливые. Вот, например, если Максим Галкин с нами поживет три дня, то наверняка научится.
- Но почему тогда именно в Туве зародилось горловое пение?
- Это очень трудно объяснить. Мы – дети природы, охотники, животноводы… Хотя у каждого народа есть что-то свое. Например, у монголов есть степные протяжные песни. Очень трудно их воспроизвести. Но мы пытаемся, а монголы, в свою очередь, пытаются овладеть горловым пением.
- В Туве проводятся международные симпозиумы по горловому пению, вас изучают историки, культурологи, искусствоведы. А как сами горловики к этому относятся? Наверное, нелегко быть в центре всеобщего внимания?
- Мы гордимся тем, что мы это умеем. Если нам есть что показать, то почему бы этого не сделать? Японцы сейчас пытаются популяризовать свою борьбу сумо. А мы хотим, чтобы мир знал про хоомей. Я был во многих странах с концертами, давал уроки. Везде есть талантливые люди, которых можно научить. Хотя это и сложно, конечно.
- Думаю, интервью стоит закончить самым тривиальным вопросом про творческие планы…
- Ну, что сказать. На моем счету уже шесть альбомов. А с 1992 года я учу детей. Ищу тех, кто с раннего детства проявляет способности. В ансамбле «Алаш» с которым я приехал, четыре человека. Двоих я воспитывал с семилетнего возраста. Теперь они известные музыканты, победители всевозможных конкурсов и фестивалей. Надо, чтобы была целая школа горлового пения, где можно будет овладеть базой. Я, например, нот не знаю. От природы, наверно, способности имею, и учился сам. Бывало, где-нибудь за границей с музыкантами общаюсь. Те мне про мажор-минор. А я откуда знаю, что это такое? (смеется). Зато когда играть начинают, я говорю: «Ага, понял», и тоже подстраиваюсь. И все получается. А молодые уже пусть учатся, как положено: в училище, а потом в консерватории. Пусть грамоту знают. Вопрос этот я уже давно в республике хочу поднять. Много проблем. Нет специального отделения, где бы учили горловиков. Нет мастерской национальных инструментов, и многим приходится делать их самим. Конечно, это не уровень. Надо, чтобы выпускали национальные инструменты, как выпускают гитары или балалайки! Тогда будет у нас настоящая школа горлового пения. А когда несколько грамотных горловиков собираются вместе, с хорошими инструментами, на хорошей площадке, где нормальная аппаратура, и начинают петь, это очень здорово.
Беседовал Алексей Бондарев.
