НепрОстые, Тарас Прохасько

Тарас Прохасько профессиональным писателем себя не считает и от высокой литературной миссии истово открещивается. Что выглядит, конечно, как кокетство — если учитывать признание на родине и количество иностранных переводов. «Украинский Маркес» (ох уж эти аннотации) издан на польском, английском, немецком, теперь и на русском. В сборник «НепрОстые» вошли одноименный роман и две повести.

В пересказе роман похож на температурный бред: молодые супруги, Анна и Франциск, устраивают смертельную дуэль в карпатских горах, так как не могут вместе воспитывать свою дочь, Стефанию. В результате Анна погибает, а вдовец дает дочери имя жены. Франциск и Анна становятся неразлучны. Они живут в Яливце. Это вымышленный город-курорт в Галиции (она же Галичина, но автору польско-венгерские названия явно ближе украинских), который основал Франциск. Потом Анна выходит замуж за Себастьяна, возвращающегося из Африки военного авантюриста. Рожает ему дочь, Анну, сама погибая при родах. Себастьян берет свою дочь в жены, та рожает ему внучку, Анну, и тоже погибает при родах. И впредь род Франциска продолжается таким вот странным образом. Каждой последующей Анной интересуются НепрОстые — кочующее племя полуграмотных мудрецов, «которые с помощью врожденных или приобретенных знаний могут приносить пользу или вредить кому-то». По слухам, они вершат судьбу всей центральной Европы. Их сила — во владении сюжетами и бесчисленными историями, которые они собирают повсюду.

В общем, понятно, откуда берутся сравнения с Маркесом. Яливца действительно напоминает Макондо из «Ста лет одиночества» — сотканное из мифов и культурных традиций пространство. Где в горах можно поймать «дурной ветер», приводящий к размягчению головы, а правильная история поднимает на ноги инвалида. Но отождествлять Прихасько с колумбийским классиком можно только ради зычного ярлыка. На деле же ему не то чтобы далеко до Маркеса — скорее, просто в другую сторону.

У Прохасько сложный слог и нелинейный сюжет — причем оба обстоятельства тесно связаны. Роман написан как краткий пересказ десятков маленьких историй. Иногда подробный, почти до прямой речи.

«Сначала нужно полюбить свое тело, сказал Себастьян
И местность, где все происходит
Ибо тело — врата мозга»

Местами скукоживается до конспекта: «их интересовали сны Анны. это врожденное или приобретенное. случилось от морфия — приобретенное. но случилось только у Анны». Или вовсе превращается в трудно перевариваемые нагромождения.

Читать Прохасько сложно, подчас почти невыносимо. Чтобы взобраться по неустойчивым писательским конструкциям, да еще и получить от этого удовольствие — нужна недюжинная читательская сноровка. Но оно того стоит: с вершины писательские нагромождения, «приватный эпос» и «перечень представлений о местах, в которых совершалась семейная история», складываются в изумительный ландшафт. А из двух повестей, что построены на одних воспоминаниях, из которых вытекают другие — ясна становится и художественная стратегия.

Для того, чтобы прочитать Прохасько — ему нужно поверить. В нем нет кокетства. Он действительно никакой не писатель, тем более профессиональный. Он графоман. Но настолько осознанный и последовательный, что граничит с гениальностью. В «НепрОстых» он точно знает, куда идет и зачем — к рассказу как вместилищу жизни и памяти как вместилищу человека. «Единственное, о чем он говорил с клиентами вполне осознанно, были своеобразные взаимные исповеди, лишенные изысканной стилистики, но чрезвычайно богатые сюжетами… Себастьян считал такие разговоры изначальным катехизисом, обязательным первым уровнем существования».