Чтение романа требовало времени, удобного кресла и особого предмета —
книги, в которой необходимо переворачивать страницы: попробуйте почитать
на айпаде «Под сенью девушек в цвету», а потом поговорим.
Ф. Бегбедер
Знаменитый французский провокатор (недавно, например, вступившийся за право своих сограждан невозбранно посещать бордели) опубликовал замечательный манифест в защиту книги — «бумажного тигра с картонными зубами, который вот-вот попадет на обед другим зверям». Кривляясь, позерствуя и легко порхая над строчками, Бегбедер излагает персональное, крайне субъективное и потому любопытное видение литературы XX века, облекая его в список любимых ста книг, которые «пока не поздно», надо прочесть на бумаге.
Неужели вы на самом деле думаете, что процесс чтения бумажной книги ничем не отличается от тыканья в сенсорный экран? — вопрошает автор во вступительной статье, которую немедленно хочется разорвать на части, чтобы распихать по карманам десятки сочных цитат. Электронные носители, утверждает Бегбедер, лишают современного читателя чувства тактильного контакта с литературным произведением, своего рода физического преодоления судеб главных героев («чтение бумажных страниц как завоевание»). Они низводят гения «до ранга простого блогера», поскольку и Лев Толстой, и Гийом Аполлинер, и какой-нибудь заштатный беллетрист теперь оказываются втиснуты в один объем. Наконец, новый формат губителен как для сложившейся традиции чтения, так и для романной формы, предполагавшей долгое и вдумчивое ознакомление с текстом, ныне по всем фронтам уступающим картинке. «Еще минутку, господин цифровой палач», — восклицает автор и предлагает «доблестным хранителям заплесневелых фолиантов» бороться до конца, заодно угрожая тем, кто вздумает читать «Конец света» в электронном виде.
Эссе, пожалуй, является наиболее популярным фрагментом книги; остальная, куда большая её часть адресована, в первую очередь, эрудитам широкого профиля с великолепным знанием английского и французского языков («божественным литературным аутистам», по определению автора). Вероятно, можно отнестись к пестрому, но не лишенному системности списку отобранных Бегбедером произведений как к рекомендательному: многие писатели никогда не были переведены на великий и могучий, а те, что были переведены, представлены здесь не самыми известными своими работами. С другой стороны, из тех авторов, что оказались в топ-10, сносно подготовленный читатель опознает и Фрэнсиса Скотта Фицджеральда («Крушение»), и Дж. Д. Сэлинджера («Над пропастью во ржи» — куда же без неё западному литературофилу?), и Мишеля Уэльбека («Платформа»). Там же отчего-то оказывается и Андре Жид со своими «Болотами» (не совсем укладывающийся в декларируемый временной отрезок, ну да бог с ним). Наконец, на вершину взгромоздился гуру контркультуры Брет Истон Эллис со своим «Американским психопатом»; то есть, не слишком далек от народа намеренно избегающий большинства признанных и всеми узнаваемых фамилий француз, и потому приятный сердцу настоящего книголюба опосредованный диалог с другим читателем неизбежен.
В «рейтинг» попали два представителя русской литературы: на 98-м месте оказался Виктор Пелевин, на 56-м — Михаил Булгаков. Первого автор поименовал «величайшим из ныне живущих русских писателей», в характерной для себя шутовской манере оговорившись, что это утверждение стало следствием «низкого уровня культуры и предосудительной нехватки любопытства», ибо якобы больше никого кроме Солженицына и Минаева он не знает. Стоит полагать, что знаменитый интроверт удостоился своей позиции в списке Бегбедера благодаря высоким баллам по одному из пунктов столь же шутовской шкалы француза («снобизм, высокомерие: плюс один балл, если автор — темная лошадка, плюс два балла — если он рассказывает о людях, которых я не знаю, плюс три балла — если действие разворачивается в местах, проникнуть в которые невозможно»). Как бы то ни было, с его оригинальными рассуждениями о творчестве Пелевина ознакомиться небезынтересно. Что же касается Булгакова (разместился аккурат между «Тропиком Козерога» Генри Миллера и нашумевшей в Европе, но никому не известной в нашей стране «Историей любви» Режиса Жоффре), то брызжущие во все стороны эпитеты и доходчивые описания («Здесь есть Страсти Христовы, как у Мела Гибсона, а сразу за ними Маргарита улетает на метле, как в «Гарри Поттере») умиляют, однако все равно не слишком разъясняют причины, обусловившие выбор француза.
Еще во вступительной статье Бегбедер сравнивает борьбу за бумажную книгу с подвигами Дон Кихота, что, видимо, и определяет дальнейший ироничный стиль изложения: всерьез сражаться с электронными гидрами и глупо, и бесполезно, а вот побыть шутливым чудаком исключительно приятно. Спасибо, месье, вам за это от «винтажного читателя».
Азбука, 2013 — 448 стр. Тираж — 10 000 экз.
Евгений Мельников
