Принято считать, что любые продолжения, в том числе и литературные, почти всегда получаются менее выразительными, нежели чем оригинал. Это случается, даже если за дело берется автор первоисточника — что уж говорить о многочисленных последователях и подражателях, от избытка энтузиазма хватающихся за перо? Тем не менее, желающих показать, что же именно таится там, за самой последней авторской точкой, всегда предостаточно. В свое время я устоял перед искушением и не стал приобретать, например, продолжение кафкианского «Замка» авторства Марианны Грубер. А вот сейчас — не удержался.
Швед Фредерик Колтинг придумал себе звучный псевдоним — Дж. Д. Калифорния, сочинил к этому псевдониму несколько строчек биографии, после чего опубликовал под ним сиквел знаменитого романа Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (который якобы помог ему пережить лихорадку где-то в кампучийских джунглях). Я специально не употребляю эпитет «культовый» по отношению к творению американца — все-таки, нет у этой книги в нашей стране такого статуса. На Западе же издание наделало шума, обернувшись судебным запретом к распространению в Соединенных Штатах, о чем с большим удовольствием упоминается в книжной аннотации.
Роман обозначен как «несанкционированные вымышленные наблюдения за отношениями между Дж.Д.Сэлинджером и его самым знаменитым героем». Это не продолжение истории жизни Холдена Колфилда в прямом смысле слова, а, скорее, описание своеобразной и фантастической дуэли между литературным героем и его создателем. Персонажу теперь около восьмидесяти лет, он — бывший учитель английского языка, а ныне пациент дома для престарелых (в другом таком же доме содержится и его сестра Фиби, впавшая в детство). Покинув это унылое место, Холден отправляется в странствия по Нью-Йорку и закоулкам собственной памяти, которых, по идее, вообще существовать не должно — ведь рукопись «Над пропастью...» без изменений пролежала в письменном столе автора больше полувека. Сэлинджер, в свою очередь, обратился к запыленным листкам с вполне конкретной целью — разделаться со своим прославленным героем, который не дает ему покоя даже в уединении захолустного городка Корниш, что в Нью-Гемпшире.
Сознание Холдена, в отличие от тела, не постарело — он размышляет как подросток, и даже скептический сарказм в его внутреннем голосе ничуть не ослаб. Однако, кажется, он даже не замечает, что мир вокруг уже не тот, что по Центральному парку бродят грабители с ножами, а восьми долларов не хватит, чтобы переночевать в нью-йоркской гостинице. В романе отсутствует естественная для оригинала критика нравов и повадок эпохи — герой занимается лишь саморефлексией, в то время как шведский автор услужливо подсовывает нам одного за другим старых персонажей из первоисточника. Вместе с тем, увлекшись препарированием психологии шестидесятилетнего подростка, Колтинг уводит его куда-то за горизонты — так, Холден несколько раз пытается покончить с собой, предается эротическим фантазиям с участием бывшей студентки и совершает еще много нелогичных поступков.
"Вода ледяная, темная, прямо как вороненая сталь. На поверхности плавает пена, и я вижу, как она белыми облачками собирается на несколько мгновений вокруг моей головы, а потом уносится вниз по течению. Сперва я дрыгаю ногами, молочу руками, чтобы остаться на плаву, - чисто инстинктивно. Но быстро одумываюсь, заставляю себя расслабиться и пытаюсь сунуть руки в карманы, а карманы-то еще застрочены. Тогда сую руки в карманы брюк, откидываюсь назад и жду, когда же свершится. Потоком меня выталкивает кверху, затем тянет назад, так и кручусь. Надо мной узкий карниз и верхушки деревьев, вдалеке – Нью-Джерси, а еще дальше – открытая вода. Меня все кружит, кружит, и перед погружением я зачем-то делаю глубокий вдох"
Стилистика произведения неоднозначна — слог явно уступает оригинальному стилю Сэлинджера, даже в той её части, когда автор откровенно пытается подражать американцу. Но, с трудом перемахнув за первую сотню страниц, ты невольно начинаешь испытывать симпатию к этому не всегда аккуратному, а то и вовсе туманно-иррациональному тексту — попытка прочувствовать, пережить, переварить, если угодно, «ловца во ржи» дала как минимум такой результат, за которым наблюдать не противно и даже любопытно.
И правда, Холден в теле старика и с мыслями подростка, над головой которого стучат загадочные молоточки — это вполне себе живой Сэллинджер колотит пальцами по клавиатуре, изобретая изощренные способы убийства «любимого сына» — зрелище оригинальное.
