Что и как читают в России

Автор: Марчин Войцеховский (Marcin Wojciechowski), «Gazeta Wyborcza», Польша

Самый читающий в мире народ — так россияне любят говорить о себе. Не знаю, правда ли это, но от российских книжных магазинов захватывает дыхание. И, в отличии от телевидения или прессы, в них царит полная свобода.

В начале 1990-х, пробыв несколько недель в Москве, я возвращался домой с большой коробкой от телевизора. Она была тяжелая, перегораживала эскалатор в метро. Я чуть не опоздал на поезд; приятель, который тащил со мной коробку, забросил меня вместе с ней в последний вагон. Таможенники на границе не могли поверить, что в коробке — только книги, 186 штук. Результат похода в московские книжные, которые, по крайней мере, в нашей части Европы, не имеют себе равных.

Супермаркет с литературой? Сегодня, во времена эмпиков (EMPiK — польская сеть книжных магазинов, прим.) , этим никого не удивишь. Но русским идея торговых домов с книгами пришла в голову гораздо раньше. Ведь как иначе назвать три крупнейших московских книжных магазина, которые еще помнят коммунистические времена: ’Глобус’ на Мясницкой, ’Москва’ на Тверской и Дом книги на Новом Арбате? Каждый из них — рай для библиофилов. У каждого — свой профиль и дизайн. В каждом можно утонуть на несколько часов и отдать целое состояние, потому что те времена, когда книги в России были смехотворно дешевыми, прошли безвозвратно. Сегодня это высококачественный товар, за который приходится раскошеливаться.

Однако в желающих недостатка нет. В московских книжных магазинах до многих полок не сразу и протолкнешься. Ведь книжные магазины — особенно, эти старые — рассчитаны не на удобство читателя, а на то, чтобы в них было как можно больше книг. Порой нужно копаться в горах книг и протискиваться между книжными шкафами.

Портреты Путина в неподцензурной зоне

’Глобус’ — здесь можно почувствовать, что Россия — глобальная держава. Он размещен на трех этажах дома XIX века, почти напротив зловещей тюрьмы на Лубянке. Специализация: атласы, карты, книги по географии, учебники иностранных языков. Комплекты для изучения китайского, фарси, суахили или санскрита? Пожалуйста! ’Глобус’ с гордостью сообщает, что его ассортимент составляет 40 тыс. наименований, не считая книг на заказ.

В Доме книги на Новом Арбате всего понемногу. Он похож на варшавские торговые дома Centrum — только больше по масштабу. Помимо новинок, здесь богатый букинистический и филателистический отделы, в которых можно найти раритеты XIX века.

Мой любимый книжный магазин — ’Москва’. Он не такой большой, как два предыдущих, находится в самом центре, на главной улице, ровно посередине между Пушкинской площадью и Кремлем. Он всегда по пути. Можно зайти мимоходом и глянуть, нет ли чего новенького.

Очарование московских книжных магазинов заключается также в том, что, в отличие от телевидения или большинства газет, там царит полная свобода. Потому что литература и книги — это та сфера, которую Кремль не стремится контролировать — по крайней мере, этого не видно. Поэтому в главных книжных магазинах можно купить сборники карикатур и анекдотов о Путине наряду с его официальными портретами в разных позах и книгами, в которых анализируется идеология путинизма. Это никакой не культ личности. А, скорее, светская традиция — портрет президента (а в последнее время — президента и премьера) висит в каждом кабинете: от министра до управдома.

История прежде всего

В книжном магазине ’Москва’ впечатляют полки с книгами по истории, биографиями и воспоминаниями. Конечно, самые интересные — о советских временах, потому что российские историки постоянно открывают что-то новое в архивах. Я сам охочусь за воспоминаниями советского офицера из Калининграда, который описывает марш Красной Армии через Восточную Пруссию в 1944—45 гг. Название — ’Война все прощает’ — говорит само за себя.

Книги по истории — это, прежде всего, сборники документов, библиографии, дневники. Гораздо менее распространено в российской историографии написание популярных работ синтетического характера. Поэтому о ГУЛАГе проще узнать из переведенной на русский язык книги Энн Аппельбаум, награжденной Пулицеровской премией, чем от российского автора. По-прежнему единственным великим российским произведением на эту тему остается ’Архипелаг ГУЛАГ’ Солженицына. Другие интересны, но это не более, чем дополнения.

Не нужно добавлять, что по-прежнему легко собрать всю русскую классику. То и дело появляются новые многотомные собрания сочинений Пушкина, Чехова, Достоевского — видимо, покупатели находятся. Минус в том, что они часто печатаются на плохой бумаге и таким шрифтом, что без лупы не разберешь. Но очевидны и плюсы — низкая цена и то, что полное собрание сочинений классиков часто умещается в трех томах.

В глазах Запада

Однако привязанность к собственной литературе не исключает интереса к миру. Уже более десяти лет постепенно исчезает пропасть между новинками в мире и в России. Самые популярные мировые авторы немедленно переводятся, но также интенсивно наверстывается упущенное в гуманитарных науках. Впрочем, бывает так, что российский гуманитарий — социолог или политолог — не знает таких классиков, как Ханна Арендт, Исайя Берлин или Эрих Фромм. Причина? Десятилетиями классические труды большинства западных философов, социологов и политологов в России либо публиковались малым тиражом либо не публиковались вообще. Сегодня они печатаются — например, работы выдающегося советолога Ричарда Пайпса, когда-то строго запрещенные в СССР, сегодня легкодоступны. Так же, как и классический труд о коммунизме, когда-то изданный в эмиграции и запрещенный в СССР — ’Машина и винтики’ Михаила Геллера и Александра Некрича или советологические труды Роберта Конквеста. Сегодня россияне их читают, словно желают постичь, какими их видел Запад несколько десятилетий назад.

Более 100 тыс. книг в год

В советские времена было принято похваляться тем, что в СССР издается больше всего литературы в расчете на одного жителя. Отсюда пропагандистский лозунг ’Самый читающий народ мира’. Не знаю, актуален ли он сегодня. В начале XXI  г. книгой в России правит свободный рынок. Труды Ленина не печатаются миллионными тиражами, и не Союз писателей, а спрос решает, чья книга попадет в сотни тысяч библиотек.

Тем не менее, культ книги сохранился. Нет причин ожидать упадка трех крупнейших книжных магазинов Москвы, возникших еще в советские времена. Хотя есть уже даже круглосуточные сетевые книжные магазины, причем не только в столице и Петербурге.

- После временного провала в 90-е годы рынок книги в России снова укрепился, — говорит Людмила Кириллова из Российской книжной палаты. — В 2007 г. общий тираж книг и брошюр составил 665 млн. экз. Всего более 108 тыс. наименований. На этом уровне тиражи держатся несколько лет. Только в 2008 г. по сравнению с предыдущим годом число изданных названий выросло примерно на 14 процентов, а общий тираж — на 7 процентов.

Романчики, Флобер и Сенкевич

По продажам лидирует Дарья Донцова, автор популярных детективов и дамских романов. Можно купить целых 99 изданий ее книг общим тиражом почти 9 млн. экземпляров. В этом списке хорошо известный в Польше Борис Акунин занимает только пятое место — 58 изданий общим тиражом 1,5 экземпляров.

Но бестселлером прошлого года в России стал вовсе не детектив, а ’Легенды Невского проспекта’ Михаила Веллера — было продано более 150 тыс. экземпляров этой книги. В разделе ’иностранная проза’ первое место заняла… ’Мадам Бовари’ Флобера — 830 тыс. (она была издана в серии книг всех времен таблоида ’Комсомольская правда’, который сам имеет полуторамиллионный тираж).

Переводы составляют менее 11 процентов всех названий. В последнее время имена польских писателей в России не на слуху. Их книги издаются, главным образом, благодаря поддержке польского Института Книги, но небольшими тиражами. В России драмы Януша Гловацкого популярнее его прозы, а на переводы Ольги Токарчук обращают внимание в основном студенты. Зато почти в любом книжном магазине России можно купить комплект Сенкевича или Пруса. Есть и ’Другой мир’ Херлинга-Грудзиньского.

- Массовое участие в культуре было светлой стороной советской действительности, — говорит публицист Дмитрий Бабич. — Достаточно проехаться на метро. Когда-то было нормой, что каждый там что-то читал. Сегодня уже не так. Возможно, мы остаемся самым читающим народом мира, но сегодня рынок книги полностью коммерциализирован. По-настоящему хорошее продается плохо.