Кинорежиссер Александр Прошкин приезжал в Красноярск представить свой новый фильм «Живи и помни». По словам самого режиссера, это не прямая экранизация повести Валентина Распутина, а скорее его, Прошкина, личные ощущения от повести и от жизни. После показа картины Александр Анатольевич — уставший и негромкий — делился ощущениями со зрителями.
О кино и кинематографе
- Валентин Григорьевич Распутин много лет не разрешал экранизировать «Живи и помни», однако мне доверил — с условием, что учту его пожелания, перед началом съемок мы встречались, подолгу разговаривали. Актрису Дарью Мороз на главную роль Настены как раз таки Распутин предложил, возможно, потому, что Дарья играет Настену в мхатовском спектакле «Живи и помни». Но я спектакль нарочно не смотрел: вдруг «заразит» меня, начну копировать… А Дарьей я доволен. Единственное — ей в жизни 24 года, а ее героине уже к тридцати, поэтому гримерам приходилось Дашу «старить», гасить красоту. Ну и я тоже поизмывался, заставил Дашку в лютую холодину полоскать простыни в реке — аж до цыпок на руках! Снимали мы, кстати, спешно, за два месяца — зима уходила, мы ее догоняли, снегопада ждали по несколько суток; когда он наконец начинался, сворачивали съемки в интерьере и срочно выезжали на природу. Зато снег в фильме настоящий.
Распутин фильм видел и принял его. Хотя, конечно, он как прозаик дорожит каждым словом, и у него в книге герои ведут диалоги по шесть страниц — в кино такое невозможно, литературность приносится в жертву кинодраматургии. Кроме того, важна интонация, расстановка акцентов. В повести акцент сделан на войне и дезертирстве. В фильме же главное — история любви Настены и ее мужа Андрея. Что интересно: до войны никакой особой любви у них не было, а тут вдруг здрасьте-пожалуйста! Случилось! По-моему, это очень по-русски, это черта нашего национального характера — мы в нормальной жизни нормально не живем, но в экстремальных ситуациях в нас проявляется самое лучшее, мы и на подвиг горазды, и на самопожертвование, и душевности в нас, оказывается, бездна. Так что кино еще и об этом — о русской душе, русской судьбе. Такое кино сейчас — редкость.
Кинематограф превращен в разновидность шоу-бизнеса, он должен делать кассу, давать доход, поэтому финансируются фильмы, которые развлекают, веселят, щекочут, все эти дурацкие комедии и стрелялки бесконечные, а на серьезные картины денег нет. Буквально на днях мы с директором «Мосфильма» Кареном Шахназаровым шли по мосфильмовскому коридору — он длиной метров триста, и он абсолютно пустой! Ни единой живой души! И все кабинеты, все съемочные павильоны по этому коридору закрыты — кинопроизводство остановлено. Да, Путин сказал, что принята государственная программа поддержки кино, будут госзаказы, но очевидно, что заказывать станут ура-патриотические агитки вроде недавнего «Адмирала». Это ли нам нужно? Лучшие отечественные фильмы всегда обращались к нравственной сути человека. Искусство — это вообще, по выражению Хемингуэя, «поиск нравственного выхода». Но сегодня фильмы, ищущие выход, дающие утешение и некую точку опоры, практически не снимаются. А если снимаются — кто их видит?
В России 1600 кинозалов — меньше, чем в Таиланде. Выросло целое поколение, не знающее, что такое киноэкран, — люди, живущие в селах, в маленьких городах. Прокатное пространство разрушено. Да и непросто фильмам, подобным моему «Живи и помни», пробиться в современный коммерческий прокат. Моя картина вышла тиражом десять копий — на огромную страну меньше чем ничего! В итоге «Живи и помни» больше видели и лучше знают за границей, чем в России, для которой и о которой фильм снимался.
О деревне и сердечной боли
- Я показывал «Живи и помни» в Риме. Меня спросили: «А во сколько миллионов обошлись декорации?» Ответил, что это не декорации — реальная деревня, где живут реальные люди. Не поверили.
Мы снимали фильм в Нижегородской области. Но пока искали натуру, объездили множество деревень по всей центральной России — везде обреченность и отчаяние. Разоренные фермы. Заросшие поля. Нищета. У нас в массовке участвовали местные жители, им платили по триста рублей в день — для них это была гигантская сумма, они не помнили, когда такие деньги в руках держали, потому что прозябают без работы, без заработка. Только на лесоповале заработать и могут. Но крестьянин по природе созидатель, он лишен инстинкта уничтожения, поэтому лес деревенские мужики валят плохо, с получки пьют, их выгоняют, и они снова погружаются в трясину безнадеги, из которой при всем желании не выберешься. Встретили, к примеру, одного мужичка — оборотистый такой, хваткий, попытался создать фермерское хозяйство, вырастил четыреста гусей, а продал из них — четырех! Потому что «ножки Буша» дешевле! Естественно, он хозяйство забросил. Чего ради ломаться? Или еще случай: едем по проселку, видим — идет баба, несет два кочана капусты. Выяснилось, она их купила на рынке в соседнем городке и тащит домой, в свою деревеньку за двадцать километров. «Что ж сама не выращиваешь?» — «Вот еще, спину гнуть!» Крестьяне отучены трудиться даже на собственных огородах! И скотину в деревне, где мы снимали, давно не держат: в фильме есть эпизод с коровой — эту корову пришлось везти черт-те откуда! А однажды увидели мужичонку лет шестидесяти с трехлитровой банкой молока, обрадовались, но оказалось, это не молоко, а клей, он из него спирт гонит, и лет ему не шестьдесят, а чуть за сорок.
Боль, конечно, пронзительная. У всех артистов сердце сжималось. Аня Михалкова — совестливая, сочувствующая девочка — без слез на деревенское житье-бытье смотреть не могла. Сережа Маковецкий тоже. Он сам родом из деревни. И при всей его рафинированности, эстетстве в нем настолько сильна генетическая память, что, когда он натянул тулупчик и сел рядом с деревенскими мужиками на завалинку, я его от них отличить не смог!
А возвращаясь со съемок в Москву — в этот жирный нарост на теле России, — я всякий раз сгорал от стыда за равнодушие горожан. И обыватели, и власти рассуждают о гибели деревни спокойно, как об абстрактном явлении. Но деревня — это не абстракция, это мы с вами, это наши родители, наши корни, и, отрекаясь от деревни, мы отрекаемся от своих истоков. А помимо моральной существует другая серьезнейшая проблема — если деревня не кормит страну, страна становится зависима от внешнего мира, а это уже прямая угроза государственной безопасности.
О несбыточной мечте
- Одна из главных тем, которые меня волнуют, — тема Гражданской войны. К великому сожалению, в русском человеке силен братоубийственный ген — мы постоянно лезем стенка на стенку, изводим друг друга взаимными распрями, кренимся из стороны в сторону, и кинематограф наш сначала, в советские времена, прославлял красных, теперь стал за белых и славит Колчака. Глупость несусветная. В гражданской войне не бывает правых и виноватых и победителей нет — лишь побежденные, потому что такая война — самое большое несчастье для нации. Вот когда мы это поймем, когда и в семье, и в стране перестанем свариться и научимся мирно договариваться — тогда мы обретем истинную свободу и начнем возрождаться.
Я бы хотел снять фильм об ужасе Гражданской войны, взяв за основу историю барона Унгерна — белогвардейского генерала, который воевал в Забайкалье. Но я десять лет не могу выбить финансирование. Поэтому, боюсь, не успею, мне ведь уже 69 лет.
О вере в чудо
- Не так давно я закончил работу над фильмом «Чудо». В 1956 году в Самаре одна деваха по имени Зоя по пьяни схватила икону Николая Угодника, пустилась с ней в пляс — и внезапно застыла на месте. Простояла 128 дней. После чего пришла в себя. Это реальный факт, он зафиксирован в истории православной церкви под названием «Стояние Зои», а с материалистической точки зрения не объяснен до сих пор — действительно чудо. В моей картине, безусловно, есть религиозная составляющая, но все же фильм не столько о религиозном феномене, сколько о феномене человеческой души, о том, что человек, душу которого озаряет вера в чудо, преображается, становится лучше. И я бы очень хотел, чтобы мы поверили в чудо нашего преображения.
Досье
Прошкин Александр Анатольевич родился 25 марта 1940 года в Ленинграде. Окончил актерский факультет Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии и Высшие режиссерские курсы при Гостелерадио СССР. Режиссер фильмов «Михайло Ломоносов», «Холодное лето 53-го», «Увидеть Париж и умереть», «Русский бунт», «Трио», «Доктор Живаго» и др. Лауреат Государственной премии СССР и многочисленных профессиональных кинематографических премий. Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Народный артист России. Член президиума Национальной академии кинематографических искусств и наук России. Основатель кинематографической династии (сын Андрей Прошкин — режиссер фильмов «Спартак и Калашников», «Игры мотыльков», «Солдатский декамерон»).
Наталья Сойнова, "Вечерний Красноярск"
