На днях в комментариях к прошлогоднему материалу об озере Шира возник вопрос о наличии в водоеме рыбы. А до этого, примерно месяц назад, меня порадовал отдыхающий с удочкой на берегу озера. Оказывается, удочку он взял с собой по привычке, и решил немного порыбачить... Рыбачил бы он долго, так как в самом озере действительно рыбы фактически нет.
Что значит фактически? В озеро Шира впадает речушка Сон. В месте впадения реки большое болото-не болото. Короче, затопленная степь, поросшая камышом. Там в зарослях обитает карась. Обитает он как-то спорадически. Периодически наблюдают, что он заходит в озеро. Но в целом говорить о карасе в озере, наверное, нельзя. Причины отсутствия рыбы, скорее, всего две — соленость и повышенное содержание сероводорода на дне озера.
Как известно, в озере Шира, начиная с определенной глубины, нет кислорода. Вместо кислорода там сероводород. Сероводород губителен и для нас с вами, и для рыбы. В бескислородной среде могут жить только некоторые виды бактерий. Для примера вот график зависимости концентрации кислорода от глубины в озере Шира. Примерно с глубины 15-16 метров вход высшим организмам запрещен. Еще более показательно видео по ссылке
Да ладно Шира. Возможно, скоро во всем океане рыбы не будет! Сегодня в свежем выпуске журнала Nature вышел материал о глобальных трендах концентрации кислорода в океанских водах. Все началось на побережье США. В 2002 году на берег Орегона выбросило тысячи мертвых крабов. Для того, чтобы разобраться с причинами, местные власти позвали ученых. Вооружившись всевозможными датчиками, исследователи вышли на воду. К своему удивлению они обнаружили, что уже на глубине 50 метров в воде совсем не было кислорода. Ни рыбы, ни раки в таких условиях жить не могут.
Что же дальше? Подобная ситуация стала регулярной для побережья Орегона. Каждый год прибрежные воды теряют кислород. Самым тяжелым стал 2006 год. На протяжении четырех недель 3 тыс. квадратных километров побережья были без кислорода. Ученым пока неизвестны причины этого явления. Связано ли оно с глобальным потеплением или проявлением какой-то природной цикличности — не ясно.
Одна из причин истощения кислорода в прибрежных водах стала известна совсем недавно. В океане всегда есть глубины, на которых концентрация кислорода крайне низка. Во многих районах океана, начиная с глубин 600-1200 метров, в воде всегда мало кислорода. Так вот, наблюдения за положением и размером зон бедных кислородом показывают, что они растут. То есть концентрации кислорода в океане падают. И это наблюдается не только около Америки. Как показывает анализ данных, кислорода в океане стало меньше в большинстве экваториальных районов мира — в Тихом, Атлантическом и Индийском океанах.
Чем выше расположена безкислородная зона в открытом океане, тем больше вероятность, что такие воды рано или поздно окажутся на побережье. Виной этому апвеллинг — течение, которое в определенное время года поднимает воду из глубин океана к берегу. Традиционно, апвеллинг — это источник бурного развития жизни. Холодные и богатые пищей воды создают условия для роста водорослей и криля, а те уже, в свою очередь, источник корма для рыб. А что будет, если апвеллинг, как насос, будет подавать к побережью воду бедную кислородом? Вместо оазисов жизни появятся острова смерти.
На сегодня зоны с минимальной концентрацией кислорода покрывают 8% площади океана. За последние 50 лет их площадь выросла на 4,5 млн. квадратных километров. И продолжает расти. Американцы в ответ запускают масштабную программу мониторинга концентрации кислорода на океанском побережье. Для начала нужно точно узнать, когда и откуда приходят «мертвые» воды. Как с этим бороться, и есть ли вообще у человека способы борьбы с подобными глобальными процессами, пока не ясно. Ну а что делать нам в Сибири? Морской рыбы мы все равно почти не видим. Большинство «даров моря» на прилавках магазинов выращено искусственно в аквакультуре. Значит, будем и дальше изучать озеро Шира, как возможную модель будущего океана без рыбы.
PS. При просмотре видео лучше отключить звук. Видео отсняли 4 августа Юрий Бархатов (ИБФ СО РАН) и Антон Дроботов (СФУ).
