А основу наших лесов составляют хвойные. Что приятно. Ибо они есть древесина деловая, да и прогуляться в хвойном-то лесу завсегда приятно. Приятнее, чем сидеть дома или писать очередной бложек... Случилось мне тут побывать на одном семинаре, который проходил в СФУ и посвящён был проекту по расшифровке генома лиственницы.
История дела такова: во всём мире сейчас очень бурно ведутся работы по расшифровыванию различных геномов. Главным, наверное, следует считать международный проект «Геном человека». Состоит он в том, чтобы взять некоего человека (кто он, я не знаю) и расшифровать его геном. Нашей стране (ещё со времён СССР) достались три, кажется, хромосомы. Увы, мы довольно сильно отстаём от графика: по плану надо было сдать третью хромосому человека года четыре назад, но за неё ещё и не брались.
Расшифровка геномов десять лет назад была если и не сенсацией, то великим достижением: характерная цена расшифровки одного далеко не самого большого генома составляла порядка десяти миллионов полновесных долларов США. Сейчас характерная цена расшифровки генома одного конкретного человека варьируется от 3 тысяч до 25 тысяч долларов. Во всём мире идёт бешеная гонка за скорость и дешевизну: генетические особенности конкретного человека уже давно стали важной частью его лечения (тьфу-тьфу!), особенно раков и других тяжёлых заболеваний. Как только удастся сделать стоимость расшифровки одного генома человека порядка тысячи долларов всё тех же США, так нас накроет волна принципиально новой медицины и принципиально новой жизни. Но бог с ним, с геномом человека.
Наш-то красноярский проект посвящён расшифровке генома лиственницы. Вообще, все хвойные — это очень древние существа на Земле. Они гораздо старше травы; трава вообще крайне ювенальное приобретение природы. Почему-то (правда, не знаю, почему) геномы растений очень велики. Если за единицу взять геном человека (порядка 4 миллиардов 200 миллионов букв, называемых в научном просторечии нуклеотидами), то геном лиственницы примерно в 16 раз больше. Чемпионом там является какая-то из американских сосен: она имеет геном почти в 80 раз больший, чем геном человека.
Другая важная особенность геномов растений — огромное количество повторов. Огромное по сравнению с геномами животных. Казалось бы, ну повторы и повторы. Нет. Проблема вот в чём: геном расшифровывается не последовательно (а-ля «буква за буквой»), а кусками. Потом эти куски надо собрать в одно целое. Собирают их (очень грубо говоря) так: смотрят, какие два куска пересекаются по некоторому набору букв лучше всего, их и считают соседями. Понятно, что большое число повторов очень сильно усложняет эту задачу.
Здесь критически настроенный читатель воскликнет: да и бог с ним, с геномом! Деды наши жили, и мы проживём без геномов этих нерасшифрованных! И окажется такой читатель — в очередной раз — исторически не прав. Практически, в глубокой... ну, яме, что ли. Во многих странах такого рода генетические исследования с деревьями ведутся уже достаточно давно, и самый главный прок от них — без преувеличения гигантское ускорение селекционных работ. Кроме собак и коровок человечество селекционирует ещё очень много чего. Ту же пшеницу. Или примкнувший к ней картофель с горохом; не говоря уже про морковь и свёклу.
Селекционные работы с растениями (а с деревьями особенно) — это жутко долгий процесс. В классическом случае лесной селекционер, как правило, не доживал до результатов своего (одного!) опыта. С расшифровкой геномов это всё ускоряется в тысячу примерно раз.
Вот какие радужные перспективы грозят поселиться и укорениться у нас в Красноярске. Осталось дело за немногим: пока эти работы ведутся на началах, крайне напоминающих марш энтузиастов. Нет, какие-то деньги, конечно, есть. Недавно купили весьма современный прибор, который будет расшифровывать геном; стоит он без малого миллион долларов. Реактивов и прочих расходных к нему тоже накупили на без малого шестьдесят миллионов. И всё это даже попало во вполне умелые руки; и руки те, по всем приметам, приделаны ко вполне разумным головам. Если даже и мою считать. Но всё равно гложут тревожные мечты: пока мы тут занимаемся энтузиазмом, там, на Западе, этим занимаются коллективы по сто человек. Не отвлекаясь на выборы и прочие зачёты у студентов.
Вот будет смешно, если мы победим. Даже если проиграем не очень сильно — тоже будет смешно. Но радостно!
Михаил Садовский
