Художница Наталия Мали известна своими акциями и видеоработами, в том числе сделанными совместно с группой «Пригов-Мали-Пригов», активно выставляется в Европе, живет и работает в Лондоне и Москве. Она изучала теорию искусств на истфаке МГУ, является выпускницей факультета киноискусства и фотографии Йельского университета (США) и магистратуры Лондонского университета по специальности «перформанс и культура». На VII Красноярской ярмарке книжной культуры Наталия провела интенсивный четырехдневный курс для художников, желающих познакомиться с методом перформанса. Результаты представили трехчасовым блоком в рамках музейной ночи «СНЕГ». Newslab поговорил с Наталией о её работе в Красноярске.
Чем вы сейчас занимаетесь и что делали в Красноярске?
После того, как я закончила магистратуру Лондонского университета, занимаюсь образовательной деятельностью, иногда выступаю, но в основном читаю лекции, выезжаю с мастер-классами. Мои мастер-классы, как правило, рассчитаны на недельную работу и итоговую постановку. В красноярском случае все было короче. У нас была очень интенсивная программа, которую с трудом можно осуществить за четыре дня: просмотр онтологии перформанса, работ отдельных авторов, упражнения. Все, что можно было изучить за такой короткий период, мы изучили.
Три дня в Красноярске я занималась организацией пространства. Мы подметали пол, убирали объекты, я очень болезненно относилась ко всем предметам, которые меня смущали и возмущали — например, ковры: этнику мы заменили чем-то более спокойным и минималистичным. Мы установили новый свет, который там остался, я совершила маленькую революцию в Красноярском музейном центре. Еще великий режиссер и экспериментатор в театре Питер Брук (и его коллеги) говорил, что для присвоения пространства нужно его модифицировать. Это означает, что пространство нужно убрать, его нужно осветлить, проветрить, и каждую репетицию он начинал с того, что убирал сцену. Этой практикой также занимаются режиссеры и перформеры Японии, и она очень распространена. Я начинала наши занятия с такой подготовки. Мы занимаемся босыми, поэтому для нас очень важно, чтобы комната была не запыленная, также это необходимо, чтобы можно было дышать.
Вы бываете в самых разных музеях и галереях мира, как вы оцениваете — готово ли пространство Красноярского музейного центра для перформансов?
Конечно, все музеи разные, это зависит от архитектуры пространства, от целей и задач. Красноярский музейный центр, как вы знаете, в прошлом — музей Ленина, с большими запасниками, и этот факт делает его пространство симпатичнее. Потому что мы находимся среди артефактов, архаики, которая, так или иначе, влияет и на ту самую ауру музея, делая его одновременно строгим и абсурдным. Музейный центр — прекрасный материал для художника: там можно работать и что-то делать, можно что-то вешать и так далее. Правда, на Музейной ночи был невероятный аншлаг, очень много посетителей, и в этот момент я, конечно, почувствовала, что там все маленькое и неудобное для таких мероприятий. Вообще, мне нравится это пространство тем, что когда ты туда попадаешь, ты непременно теряешься. То есть каждый раз, когда я туда попадаю, я ищу восьмигранник, свой этаж (Синие залы Музейного центра, где работала Наталия) — хотя я и так нахожусь на этом этаже, но почему-то его не узнаю.
И это приятное ощущение?
Да, потому что ты чувствуешь себя в этом музее, как Алиса в стране чудес, когда объекты неожиданно вырастают или уменьшаются, или ты начинаешь расти, и вдруг находишь какие-то грибы, скульптуры, которые ты раньше не видел и никогда не замечал. После четырехдневного мастер-класса (я проводила в музее по 5-6 и более часов), я обнаружила там бронзовую скульптуру Ленина, которая стояла рядом. Может быть, ее переставили туда накануне, не знаю, но это очень симпатично.
Те студенты, которые к вам пришли, уже были подготовленными, или это все-таки любительский уровень?
Нет, они не были любителями, но они не были и профессионалами. Я хотела, чтобы они были такими, какими они и были на самом деле. В моей заявке я писала, что хочу, чтобы моими участниками были те люди, которые хотят познакомиться и изучить такой жанр искусства, как перформанс-арт. И вот пришли те самые люди, причем из абсолютно разных областей.
Сколько их было?
На первую лекцию и знакомство пришло около двадцати.
Всех желающих взяли?
Да, и когда они поняли, что могут заниматься только в определенное время суток, произошел естественный отбор. Мне показалось, что это была правильная позиция — дать возможность познакомиться, услышать, что я собираюсь им рассказать, преподать, и в процессе решить для себя, могут ли они этим заниматься или нет. Я устроила опрос, кто может заниматься днем. Большинство участников смогли заниматься вечером, и это было для меня физически тяжело, потому что днем у меня больше энергии, сил, и я больше могу. Когда начинаешь занятие в шесть или в восемь часов и заканчиваешь в полночь, и каждый день в таком режиме, работать сложно. И это, наверное, был единственный минус. В итоге их осталось двенадцать, кто-то не дошел до конца, многие потом хотели присоединиться по ходу, но у нас не было возможности расширить группу.
В чем заключалась образовательная программа?
Сначала мы занимались чи-гонгом — это такая китайская практика, микс йоги и тай-чи, то есть упражнения для того, чтобы раскрепоститься, освободить свою голову, мозг от стресса, мыслей. Абсолютное очищение и поиск баланса между телом и головой. Мы двигались, занимались речитативными упражнениями, издавали перкуссивный звук. То есть звук, с которым дальше работали. Мы немного занимались движением, то есть было немного импровизации. Просматривали материалы о перформансах и много слушали экспериментальной музыки, минималистских авторов, которых я привезла. Если у студентов есть желание научиться, и ощущение, что они могут что-то делать, то можно научить чему угодно.
Как происходила подготовка итоговых перформансов, которые были показаны на Музейной ночи?
Они все придумывали сами, я дала такую возможность и свободу выбора. Я была скорее таким аранжировщиком, взглядом со стороны, помощником. У нас были какие-то рамки, то есть перформанс должен был включать текстовую часть, я предложила включить даже звуковую часть. У нас этого не произошло, потому что со звуком нужно работать больше времени: звук — это очень требовательный элемент перформанса, его нужно слушать, монтировать, как-то под него репетировать. В связи с тем, что мы были ограничены во времени, со звуком мы не ставили. Все, что произошло, и все перформансы, которые мы показали, были очень удачными работами участников. Они нащупали материал, с которым могут работать, и, на мой взгляд, они справились.
То есть никакого налета провинциальности не чувствуется?
Нет, абсолютно. Провинциальность — это отсутствие информации, когда у тебя нет к ней доступа, когда ты занимаешься тем, чем хочешь заниматься, но не можешь об этом больше узнать. Сегодня это может быть отброшено за счет Интернета, печатных материалов, наконец, таких культурных событий, как КРЯКК.
Вы участвовали в перформансах на Музейной ночи?
Практически во всех перформансах своих учеников я поучаствовала, если не физически, то в каком-то другом виде, в тексте, например. Также я показывала группе, с которой работала, видео своих работ. К сожалению, соло перформанса я не показала, но в Красноярске я выступала два года назад, тоже в Музейном центре. Эта работа есть в интернете, мои материалы в большом количестве висят там. Результаты нашей программы тоже будут обработаны и выложены.
Татьяна Зубарева, участница мастер-класса:
— В первый день мне понравилась программа, а потом начались сложности, когда мы стали понимать, что делаем что-то не так. Работаем так, как привыкли работать, а это неправильно. То, что от нас требовали, было совершенно непонятно. Нас пугало, что придется что-то показывать именно в жанре перформанса, потому что всего два человека у нас им занимались, а мы имели только общее представление. Я, например, занимаюсь танцевальным перформансом, это немного другое. Мы долго настраивались именно на это новое и только в последний день стали приходить какие-то мысли — те, которые Натали от нас, наверное, ждала, а мы все никак не могли нащупать эту суть. В предпоследний день зашевелился мозг, я проснулась в шесть утра, и стали приходить какие-то идеи, идеи на будущее. Процесс понимания только начался — что такое перформанс-арт как отдельный жанр.
Олеся Позднякова, интернет-газета Newslab.ru
Фото: Дмитрий Пронин
Благодарим Фонд Михаила Прохорова за помощь в организации интервью
Фоторепортаж: В Красноярске прошла очередная музейная ночь
Фоторепортаж: Красноярская ярмарка книжной культуры
