Реформа задумывалась как последняя попытка спасти финансовую систему разваливающейся державы — изъятие денег у населения должно было послужить делу дальнейшего перезапуска экономики. Однако всё пошло не так, как планировали организаторы.
Когда деньги было некуда девать
К концу 80-х советская экономика напоминала корабль, весь груз которого сложили вдоль одного борта. Дисбаланс между мощной тяжелой промышленностью и слаборазвитым производством товаров широкого потребления был колоссален. Находившаяся в обращении денежная масса втрое превышала стоимость товаров на внутреннем рынке. Цены ведь в СССР были фиксированными, а производство определялось Госпланом — поэтому ни о каком балансировании платежеспособного спроса и предложения речи не шло.
Товарно-денежный перекос привел к формированию нелегального рынка; его игроками стали подпольные предприниматели-цеховики и, разумеется, спекулянты. Но даже колоссальный теневой товарооборот не смог решить проблему тотального дефицита всего и вся. Население самой большой в мире страны годами давилось в очередях, а покупка любой нужной вещи больше походила на поиски сокровищ.
Очень быстро дефицит стал оказывать влияние на общественную мораль: особое уважение стали вызывать люди, умеющие «выбивать» и «доставать», то есть превращать желания в вещи. Еще одной приметой поздних 80-х стало то, что на фоне неплохих зарплат и многотысячных сбережений граждан воры-домушники начали выносить из квартир продукты.
В стране было огромное количество номинально небедных людей, и при этом отсутствовала возможность нормально тратить заработанное.
Зачем придумали реформу
Руководство страны масштаб проблемы понимало; другое дело, что рецептов ее преодоления ни у кого не было. Экономисты, консультировавшие Горбачева в начале 80-х, советовали ему усиленно инвестировать в машиностроение. Это, по их мнению, должно было создать базу по производству оборудования для легкой и пищевой промышленности, а та, в свою очередь, должна была наконец заполнить полки магазинов. На самом деле этот курс лишь усугубил межотраслевой дисбаланс, превратив СССР в страну долгостроев и пустых прилавков.
Власти понимали, что рано или поздно придется пойти на непопулярные меры. На роль локомотива предстоящей реформы, а заодно и козла отпущения по собственной воле напросился 53-летний министр финансов. Валентин Павлов, называвший себя сторонником «государственного капитализма», с 1986 года прорабатывал различные способы изъятия у населения «лишних» денег.
Легенда, которая должна была обосновать необходимость реформы 1991 года, была придумана заранее. Павлов заявил, что большое количество купюр номиналом 50 и 100 рублей вывозится за рубеж, что создает угрозу денежной интервенции с обрушением финансовой системы СССР. Еще летом 1990 года Павлов подал секретную записку об этом на имя президента Михаила Горбачева и председателя Совмина Николая Рыжкова. Но Рыжков запросил данные таможни и получил ответ, что из страны в основном вывозятся не полтинники и стольники, а десятирублевые банкноты.
Еще одной формальной причиной реформы была объявлена борьба с фальшивыми рублями, якобы завозимыми в СССР из-за рубежа.
Другим предлогом для реформы стали демагогические рассуждения о том, что честные граждане живут от зарплаты до зарплаты, а большие сбережения принадлежат исключительно нетрудовым элементам и спекулянтам.
Власти проработали около десяти вариантов реформы, в том числе и проект одномоментного отказа от старых денег, который вообще не предусматривал их обмена на новые дензнаки и компенсаций. В любом случае реформа должна была носить конфискационный характер, а значит — реализовываться внезапно и максимально неудобным для населения способом. Именно поэтому за несколько недель до «часа икс» министр Павлов официально опровергал слухи о готовящемся денежном обмене.
Государство атакует сберкнижки и кубышки
14 января Павлова назначили премьер-министром, а уже 22-го Горбачев подписал указ об изъятии сотенных и 50-рублевых банкнот. В соответствии с распоряжением купюры образца 1961 года свободно обменивались на новые банкноты в объеме до 1000 рублей на человека. С обменом население должно было успеть в срок с 23 по 25 января.
Одновременно ограничивалось снятие вкладов в Сбербанке: с одного счета можно было за раз снять не больше 500 рублей. Суммы, выходившие за лимит, теоретически можно было обменять, но для этого сначала нужно было доказать специальным комиссиям законность их происхождения. Через эти же комиссии могли поменять свои деньги люди, пропустившие общий обмен по уважительным причинам: из-за командировок, лечения в стационарах.
Президентский указ был зачитан в вечернем выпуске новостей в 21:00, уже после того, как магазины и почтовые отделения в стране закрылись. Самые сообразительные граждане тут же начали изобретать способы спасения сбережений: с банковскими вкладами много сделать не получалось, а вот наличность позволяла маневрировать. Крупные суммы отправлялись переводами родственникам, небольшие — менялись у таксистов, которые еще не слышали об указе, и в кассах метро. Самые находчивые скупали авиа- и ЖД-билеты на отдаленные даты, чтобы потом, после обмена дензнаков, их можно было сдать, получив купюры нового образца.
Тем не менее подавляющему большинству граждан так и не удалось спасти свои накопления. В течение двух суток рушились 15-30 тысячные состояния граждан, которые копили эти деньги, притом не для себя, а для детей и внуков. Хуже всего пришлось тем, кто не смог вырваться с работы и вынужден был в бессильной ярости наблюдать, как утекают бесценные часы.
Впрочем, у касс тоже царило отчаяние: к заветным окошкам выстроились громадные очереди; озлобленные, доведенные до нервного срыва люди давились и дрались с куда большим остервенением, чем за самый вожделенный дефицит. И не удивительно: ведь у них отнимали годы труда, надежды и планы на будущее. Пожалуй, в эти дни граждане СССР получили самую мощную прививку от доверия к властям.
Жулики спаслись
Какую же пользу принесла грабительская реформа экономике страны? Практически никакой. Планируемое сокращение денежной массы должно было составить 81,5 млрд рублей — со 133 до 51,5 млрд. В реальности правительство смогло изъять из обращения только 14 млрд. Нетрудно догадаться, что пострадали в основном не спекулянты и барыги, а честные трудяги.
Как спасти свои сбережения в 2016 году?Спустя 20 лет после реформы, в 2011-м, вор в законе, попросивший журналистов называть его Гарик, рассказал, что за два дня до реформы один из «подшефных» кооператоров показал ему домашний секретер, полностью заполненный мелкими купюрами. Их теневики наменяли через своих людей в банке. Начальнику одной из ростовских колоний, по свидетельству того же Гарика, предлагали за полмиллиона рублей «под честное воровское слово» отпустить одного из сидельцев, чтобы тот смог обменять общак. Начальник от сделки отказался, и зэки потеряли кассу.
Однако в целом теневой бизнес сумел уйти от удара. А вот легальной экономике этого сделать не удалось. Национальный доход в сравнении с 1990 годом уменьшился на 20%, дефицит госбюджета вырос до 20–30% от уровня ВВП. В апреле 1991-го правительство пересмотрело розничные цены, подняв их «в среднем по больнице» на 70%. Разумеется, население восприняло это шаг как второе ограбление. Однако это было лишь началом: впереди советских граждан ждали либерализация цен, распад страны и шоковая терапия.
Безусловно, экономическая реформа была необходима позднему Союзу. Но отнюдь не только денежная. Нужно было пересматривать принципы ценообразования, заняться ускоренным созданием институтов, позволяющих сформировать качественный рынок потребительских товаров. Вместо этого было сделано то, что сделано.
Признание исторических заслуг СССР не отменяет того факта, что интересы простого человека, его собственность и планы на жизнь стоили в стране довольно мало. Денежная реформа 1991 года не решила экономических проблем, зато наглядно показала людям, что родное государство тоже может быть врагом.
По материалам издания «Русская планета»
