В Красноярске много проектов, которыми ты гордишься?
Чувство внутреннего удовлетворения есть от коворкинга «Каменка Труд». Но на сегодняшний день нет ни одного проекта, который я мог бы назвать «рабочим» — все они собраны методом проб и ошибок, с безусловной долей ответственности.
Образование: 2002-2008, Архитектурный факультет СФУ, специальность «Архитектура»
Места работы: мастерская «Тектоника», В-PLAN, «ПромстройНИИпроект», ныне — дизайн-директор компании Coolhaus
Проекты: предметный дизайн, малые архитектурные формы для набережной Красноярска, предметы и интерьер заведений, коворкинг «Каменка. Труд» и другие
В Красноярске очень сложно найти дизайн как таковой. Как говорит Фрэнк Гэри, не понимаю, зачем люди нанимают архитектора, а затем указывают, что ему делать. В России история архитектуры с начала советского времени развивается именно с точки зрения заказчика и исполнителя, где архитектор только исполнитель. Если в царской России должность архитектора была серьезной, то после революции архитектурой мог заниматься хоть геолог.
И сейчас в Красноярске архитектор — просто исполнительный ресурс. Кто-то успевает где-то еще реализовать свои амбиции, а кто-то не сопротивляется естественному течению обстоятельств. Но не нужно думать, что архитекторов в России и Сибири угнетают.
12 лет работы «на дядю» — достаточный опыт, чтобы открыть что-то свое?
Нет. Это просто выбор, его может сделать любой человек, вопрос только в его способностях и возможностях. Если человек верит в себя, считает, что у него все получится, не боится падать, терять деньги и репутацию — тогда он предприниматель и может делать это хоть с девятого класса школы.
Я — один из самых ужасных предпринимателей, которых знаю. Большую половину своей жизни я занимался творчеством, витал в облаках, проектировал красивые здания. Но когда ты становишься предпринимателем, у тебя нет никаких представлений — что такое налоги, бухгалтерский учет, бумажки, договора — с этой точки зрения моя творческая натура страдала и страдает. Как маленькие дети учатся ходить, так и я учусь быть предпринимателем уже третий год.
А что с разработкой регионального бренда? Как относишься к этой модной теме?
Тема с региональностью — это круто где-то там, но не здесь. Представьте, если мы поедем в тайгу, где будем восхищаться диким количеством ягод. Местные жители будут смотреть на нас и крутить пальцем у виска. Мол, что это вы ягоде удивляетесь — она же просто растет? Сибирский колорит — это идея на экспорт, ее стоит развивать и толкать, но не навязывать на внутреннем рынке. Сибирский бренд мы должны продавать куда-то, а не самим себе.
Почему путешественники объезжают Красноярский край сторонойВ студенчестве у меня был такой «пиратский» арт-протест — на Покровской горе выложить большой штрих-код, который бы видно было с самолета, как будто мы — часть большого супермаркета и тоже продаемся. Вообще я думаю, что в контексте развивающегося города и объединения реального и виртуального миров бренды региона и города актуальны.
Но брендирование должно строиться не только на логотипе, но и на социальных преимуществах проживания в этой среде. Мы должны пропагандировать уникальные возможности региона, прислушиваться к инициативам, которые могут обеспечить приток мозгов в регион. А какие у нас сегодня есть поводы для гордости? Туризм? Культура? Давайте думать о фундаментальных вещах, чтобы не создавать бренд на пустом месте.
А как у нас учат на архитекторов?
С набором высоты и опыта я понял, что с образованием у нас туго. Если ты хочешь получить знания, ты должен заниматься самообразованием. Именно поэтому у меня с друзьями и появился проект «Лаборатория архитектуры и дизайна», где мы, будучи еще студентами, встречались, делились информацией, проводили мастер-классы, заряжались. До сих пор приятно, когда слышишь о чьих-то достижениях и понимаешь, что это люди выросли из этой банды.
Но самообразования тоже недостаточно. Человек и в 25 не знает, что ему делать, ничего не понимает. В архитектуру часто приходят люди творческого склада ума, но они не понимают, что во многом это не творческая профессия. Много архитекторов не может быть. Их не нужно много.
Не питайте иллюзий насчет этой профессии. На планете всего четыре «звездных» архитектора — они летают на самолетах, смотрят на мир, а остальные 99,9 % сидят в офисах, проектируют, чертят и не видят семьи и детей.
В федеральном контексте Красноярск вообще звучит?
Безусловно. Недавно, например, у нас проходил фестиваль «Зодчество Восточной Сибири». Красноярск котируется в контексте профессионального сообщества, наши архитекторы и мастерские — на неплохом уровне. Борис Шаталов (проектная мастерская «А2»), Евгений Зыков (Архитектурная мастерская «Тектоника»), мастерская «Проектдевелопмент» — они получают серьезные награды, их слышно и видно.
Что бы ты изменил в облике города?
Один из моих первых общественных проектов — павильон с проектом пешеходного проспекта Мира, который был презентован на Дне города лет пять-семь назад. Это не был готовый проект, просто инициатива с визуальными фрагментами с точки зрения молодых архитекторов.
Мы перекопали весь проспект, пустили трамвайчик, убрали автомобили, выезд на Коммунальный мост пустили под землей, чтобы движение на проспекте было непрерывным...
На следующий день депутаты сидели и обсуждали возможность сделать проспект пешеходным, потом красноярцы долго скандалили в соцсетях . На этом всё и закончилось — это ведь одна из вечных тем..
Как считаешь, проспект Мира станет пешеходным когда-нибудь?
Пока не разовьется городская инфраструктура, мы не сможем убрать нагрузку с центральных улиц. Город еще не готов к пешеходному проспекту Мира. А вот центральные улицы, например, Дзержинского — прекрасный пример пространства, которое уже может стать пешеходным.
Сейчас имеет смысл делать проспект Мира пешеходным хотя бы на выходные дни, потому что пока городская культура отдыха живет только на о. Татышев. Нам не хватает этого: у нас есть заведения, есть кинотеатры, творческие кластеры, но среды обитания городского жителя нет. Есть улочка, ты по ней идешь из точки «А» в точку «Б» — вот и все.
А есть какие-то неудачные вещи в городской среде?
Большой прецедент случился с капитальным ремонтом того же пр. Мира — проект действительно слабый, не имеющий отношения к архитектуре. Мне непонятна позиция архитекторов, которые выступили против общества и сообщества. Я не разделяю их точку зрения. К тому, что будет сделано на проспекте, я отношусь с большим сожалением.
А что с набережной, вокруг её ремонта ведь тоже были скандалы?
Мне нелегко об этом говорить, потому что один из самых крупных скандалов был связан со мной, так как я проектировал малые архитектурные формы. Наше многоуважаемое сообщество очень любит гадать по фотографиям — выражать свои сомнения. Для того, чтобы их развеять, были созданы опытные образцы, привезены на площадку на пару часов для обсуждения в узком кругу архитекторов. Проект доработали, замечания учли, на радостях коллеги поделились фотографиями в соцсетях... и понеслась.
Обычные люди ведь не понимают, что работа велась комплексная, с привлечением специалистов «Стрелки» (Московский институт медиа, архитектуры и дизайна — прим. ред.) с определенными бюджетами.
Очень много у нас развелось профессиональных «хейтеров» (от англ. hate — ненависть; тот, кто испытывает ненависть — прим. ред.). Господь выделил тебе социальные сети, а ты там сидишь и словесно порицаешь — ну и будь здоров.
Нужен ли Красноярску дизайн? В частности, предметный?
Дизайн как таковой у нас мало котируется, далеко не все готовы обращаться за этой услугой. Нет такой потребности. Я пытался работать с крупными производителями, предлагал разработать мебель, но они хотят делать дешевые шкафы из ДВП для всех.
Дешевле и чтобы выглядело неплохо — это к IKEA. К сожалению или к счастью, я не IKEA и не могу делать так много и так дешево. Да, у меня дороже, да, у меня дольше, но это индивидуально и только для тебя. Такой принцип.
Думаешь, люди будут когда-нибудь готовы покупать подобное?
Раньше людям было пофиг и на скамейки в городе, и на фонтаны, и на покрытие, по которому они ходят. Требования городского зрителя к среде обитания повышаются, вкус и потребности формируются. В этой связи комментарии в соцсетях и бурная реакция — тоже эволюция.
Беседовала Маша Русскова специально для интернет-газеты Newslab.ru
