Ольга: «Казалось, что больше ничего хорошего никогда в жизни не будет»
Некоторые тревожные звоночки, например, беспричинные слёзы, негативные мысли или внезапная паника периодически мелькали у меня на протяжении нескольких лет, но всё это приняло серьёзный оборот только год назад. Перед Новым годом меня совершенно неожиданно бросил парень, и это послужило катализатором. Какое-то время я сильно переживала, плакала. Потом вроде стало полегче, но я обнаружила, что не чувствую никаких положительных эмоций, совершенно никаких. Всё то, что раньше радовало, не приносило ни капельки удовлетворения. Близкие казались чужими, я словно ничего к ним не испытывала, хотя всегда любила свою семью и друзей.
Я думала, что это временно и пройдёт. Дальше — больше. Беспричинные рыдания участились, результаты на тренировках поползли вниз, неожиданно набрала 7 кг, стала подозрительной, вплоть до паранойи, очень резкой и вспыльчивой. Меня мучили панические атаки, начались проблемы со сном и аппетитом, сил не было совершенно никаких. Казалось, что больше ничего хорошего никогда в жизни не будет. Подруга, у которой уже было подобное, настаивала, что мне нужна помощь психотерапевта. Я отмахивалась, считая, что это всё глупости, я себя накручиваю, стыдно идти и занимать время врача такой ерундой.
К ноябрю 2019 года всё стало совсем плохо. Я могла разреветься от упавшей на пол ложки, практически не спала, память и внимание ухудшились. Уговоры подруги подействовали — я обратилась к специалисту, потому что поняла, что так дальше жить нельзя: я скоро утоплюсь в Енисее или выйду в окно.
Врач диагностировала у меня депрессию и тревогу. Мне выписали антидепрессанты. Пока что больше никакого лечения — курс я ещё не закончила. Не знаю, будет ли что-то ещё, врач не говорила. Первое, что я ощутила, — пропали панические атаки. Я смогла нормально спать и есть. Потом начали возвращаться силы — было так удивительно и радостно впервые дойти от дома до остановки и не чувствовать себя уставшей, как после марафона. Постепенно в жизнь возвращались яркие краски, я снова начала чувствовать радость. Появилось желание что-то делать, встречаться с людьми, куда-то ходить, а не просто лежать на диване и тупить в потолок. В общем, я почувствовала себя нормальным человеком — и поняла, что то, что было до лечения, это ни разу не нормально, не глупо, не ерунда, а полный треш, который мог привести к ужасным последствиям.
Мне кажется, что ментальные проблемы чаще всего возникают из-за низкой самооценки и неумения прислушиваться к себе. Современный ритм жизни не даёт времени отрефлексировать проблему, разобраться, что не так, пережить стресс, он просто подкидывает новые и новые проблемы. Кажется, что это происходит не потому что такова жизнь, а потому что ты какой-то плохой и неправильный, не заслуживаешь нормальной жизни. Особенно, когда насмотришься в соцсетях на звёзд или хотя бы на более успешных и счастливых (с виду) знакомых.
Понимание, что ментальные проблемы можно и нужно лечить, что в этом нет ничего стыдного, нужно прививать чуть ли не с детства, говорить об этом молодым родителям. Большинство родителей, на мой взгляд, сейчас считают, что ментальные проблемы это ерунда — «вот раньше не было ваших психологов и психотерапевтов — и ничего». А плохо, что не было. Моя семья не знает о том, что я пью антидепрессанты и что у меня вообще какие-то проблемы. Однажды я попробовала осторожно заговорить о том, что мне нужна помощь, но получила резкую отповедь и больше об этом даже не заикалась. Если это сейчас читают родители — прошу вас, не надо так.
Валерия: «Сделав „небезопасное“ число приседаний я могла начать паниковать»
Мысли о том, что мне нужна помощь психолога, периодически закрадывались в голову на протяжении предыдущих нескольких лет, но я отметала их, считая, что к психологам ходят только слабые и зависимые люди.
Полтора года назад, в тяжелый период жизни, когда только закончила институт и переживала драматичное расставание с партнером, я обнаружила, что мои эмоции и мысли все тяжелее поддаются контролю, настроение очень быстро меняется и скачет от нижнего до верхнего предела.
Состояние ухудшалось еще полгода, и дошло до тревожного расстройства и ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство — прим. ред.): постоянные жуткие и негативные мысли, опасения, беспочвенные страхи днем и ночью. Приступы паранойи и панические атаки случались почти каждый день, часто в общественном транспорте и в людных местах. Это неконтролируемый сильный ужас, сердце колотится, трудно дышать, кружится голова.
Все это просто отравляло жизнь, было страшно находиться одной, тяжело передвигаться по улице (все вокруг давит, постоянно опасаешься, что начнется какой-нибудь приступ), на этой почве начались проблемы со здоровьем. Я тогда готовилась к выставке и это очень сильно мешало мне работать. Это прозвучит смешно, но даже в спортзале, сделав какое-то «небезопасное» число приседаний я могла начать паниковать.
Силы это терпеть просто кончились, и я начала искать психолога. Как его найти, я абсолютно не представляла, и просто спрашивала у знакомых рекомендации. По совету коллеги записалась на свой первый прием.
Почему мамы впадают в психоз и творят страшные вещиЕсли честно, я не до конца понимаю, как психологу удалось меня привести в нормальное состояние без медикаментов, часто показанных при таких проблемах, как у меня. Она (психолог) разговаривала со мной, помогая самостоятельно, по кусочку, вытянуть страхи и тревоги наружу, разобраться в их причинах и перестроить свое мышление. Регулярные сеансы продолжались около полугода. Терапия помогла мне стать не только нормальным (в хорошем смысле) человеком, но и дала инструмент для дальнейшего самостоятельного развития. Я начала слышать свои эмоции, разбираться в том, что я чувствую и почему, помогать самой себе.
Иногда тревожность возвращается ко мне, но в более «здоровой» форме, я могу с ней справиться самостоятельно, у меня больше не случается панических атак. Общаться с близкими стало легче, особенно с семьей.
Сейчас говорят о том, что люди все чаще испытывают проблемы ментального характера. Я считаю это отчасти мифом. Конечно, мы живем в эпоху хронического стресса, неудовлетворенности собой, ритм жизни постоянно ускоряется. Раньше у людей тоже были проблемы с головой, только их не шли лечить, так как психотерапия в Советском Союзе была в основном карательная. Нет пациентов — нет статистики. Сегодня людям не стыдно говорить вслух о проблемах и идти за помощью, и, полагаю, это хорошо скажется на будущих людях.
Одной из основных причин ментальных расстройств является травмирующие опыт и среда в детстве или взрослении. Психически здоровые люди — формируют здоровую среду вокруг себя. Мифы и отрицание важности психотерапии постепенно отвалятся, как пережиток темных времен, невежества и ярлыков «сумасшедшая/псих». Я очень хотела бы, чтобы люди были информированы и способны в случае чего помочь себе и своим близким.
Дарья: «Обнаруживала себя стоящей у холодильника, поедающей какую-нибудь колбасу»
В ноябре прошлого года я обратилась к психотерапевту и у меня диагностировали депрессию. Я очень долгое время чувствовала себя подавленно, у меня не было сил делать даже элементарные домашние дела — заправить кровать и помыть посуду. Я списывала это все на лень и черты характера. Одна подруга посоветовала мне психотерапевта, но я долго боялась ей звонить. Последней каплей стал день, когда вроде бы все было хорошо и в порядке, я ехала с работы домой по Октябрьскому мосту и внезапно для самой себя подумала, что если я сейчас остановлюсь, выйду из машины и быстро спрыгну в реку, все это дерьмо наконец-то закончится. Я очень испугалась этой мысли и на следующий же день записалась к врачу.
Когда началась депрессия я не знаю, да и никто точно не может сказать. У меня в голове почему-то всплывает год 2016, тогда произошло несколько крупных перемен в жизни, окончила институт, устроилась на работу в компанию, в которой, как мне казалось, мне не место. На работу ходила, как на каторгу, постоянно боялась где-то накосячить, облажаться, синдром самозванца меня тогда изводил знатно. Также с коллективом отношения не сложились, все были значительно старше меня, а список тем для разговоров в нашем кабинете ограничивался обсуждением бывших мужей/жен, детей и сплетнями о других коллегах. Я по натуре впечатлительный человек, многое принимаю близко к сердцу, и нахождение в достаточно недружелюбной среде пять дней в неделю в течение трех лет сделало меня очень подозрительной, я постоянно ждала подвоха от всех, даже близких.
Я постепенно перестала замечать хорошее, да и в целом интерес к происходящему вокруг угас. Меня ничто не радовало, кроме еды, заедание стресса было чуть ли не ежедневным ритуалом. Стал расти вес, что тоже никак не улучшало ситуацию и не помогало справиться. Все попытки взять питание под контроль заканчивались, почти не начавшись, иногда я так глубоко уходила в себя, закапывалась в собственных мыслях, что обнаруживала себя стоящей у холодильника, поедающей какую-нибудь колбасу. А ещё я начала стремительно терять волосы от стресса.
Перед первым приёмом терапевта я написала список тем, которые, как мне казалось, мне нужно проработать, а когда пришла — всплыли совершенно другие вещи, более серьёзные, глубокие и давние. Мне сразу назначили антидепрессанты и транквилизаторы. Первое время от таблеток было ощущение, что мозг как будто под подушкой, все казалось замедленным, но и тревоги сразу прошли.
Сейчас я хожу на прием стабильно раз в неделю и принимаю антидепрессанты, жить стало намного проще и приятней. У меня исчезли навязчивые мысли, а если что-то и возвращается, то я знаю, как с ним справиться без вреда для себя и окружающих. Появились силы не только на базовое поддержание жизни, но и на спорт, развлечения, общение, волонтерскую работу. Я стала замечать многое, на что раньше не обращала внимания. Например, раньше в состоянии депрессии я могла подолгу терпеть боль, дискомфорт, духоту, я принимала это как норму. Сейчас я лучше чувствую себя, слушаю свое тело, решаю проблемы по мере их поступления, а не забиваюсь в дальний угол и лежу, свернувшись в клубок.
Мне кажется, люди часто недооценивают серьёзность своих физических заболеваний, что уж говорить про ментальные. У большинства людей принято терпеть боль, до последнего не идти в больницу. Все очень боятся показаться слабыми, а заявить даже самому себе, что у тебя проблема — это очень сложно. Мне очень помог опыт моих друзей, которые прошли терапию, если бы они так открыто не говорили об этом, вряд ли я бы пошла лечиться.
Сейчас мои близкие друзья знают, что я прохожу лечение, и большинство меня поддерживает. Родственникам не говорю, думаю, что не поймут. У старшего поколения есть два решения ментальных проблем — надо либо больше работать, либо рожать детей. Как по мне, это все равно что пытаться тушить пожар бензином.
Я знаю, что как минимум одного человека мой пример вдохновил тоже заняться своей проблемой. Поэтому считаю, что открытое обсуждение, без пренебрежения, менторского тона и осуждения могут помочь преодолеть стигму психических заболеваний. Даже маленькие изменения во мнении небольшого количества людей это уже хорошо. Ну и быть чуть-чуть добрее к людям тоже не лишним будет.
Маша Русскова специально для интернет-газеты Newslab
