Затеял Лев реформы у зверей, Медведь приватизировал ручей , Волкам достались выпас, луг и поле, А овцы очутились вдруг в неволе. Казалось бы, течёт себе ручей, Он раньше, вроде, был совсем ничей. Все дружно шли к нему на водопой. Теперь порядок стал совсем другой: Пусть воду пили, как бы, и ничью, Медведь охрану выставил к ручью И, знай, вздувает плату за питьё. Без водопоя овцам не житьё. А волки по своей лихой натуре За выпасы дерут с овцы по - шкуре. И слышатся кругом со всех сторон Голодный рёв и безнадёжный стон. Чтоб ропот и волненье прекратить, Лиса закон берётся сочинить: "Зверям копытно-жвачного подобия Присущи экстремизм и ксенофобия. А их рога, как части организма, Свидетельство врождённого фашизма. Коль станут против власти бунтовать - Бунтовщиков на месте убивать. Их шкуры подлежат приватизации, Копыта и рога утилизации, А рынок при такой организации Пойдёт прямым путём к цивилизации".
Медведь приватизировал
ручей ,
Волкам достались выпас, луг и
поле,
А овцы очутились вдруг в
неволе.
Казалось бы, течёт себе ручей,
Он раньше, вроде, был совсем
ничей.
Все дружно шли к нему на
водопой.
Теперь порядок стал совсем
другой:
Пусть воду пили, как бы, и
ничью,
Медведь охрану выставил к
ручью
И, знай, вздувает плату за
питьё.
Без водопоя овцам не житьё.
А волки по своей лихой натуре
За выпасы дерут с овцы по -
шкуре.
И слышатся кругом со всех
сторон
Голодный рёв и безнадёжный
стон.
Чтоб ропот и волненье
прекратить,
Лиса закон берётся сочинить:
"Зверям копытно-жвачного
подобия
Присущи экстремизм и
ксенофобия.
А их рога, как части организма,
Свидетельство врождённого
фашизма.
Коль станут против власти
бунтовать
- Бунтовщиков на месте
убивать.
Их шкуры подлежат
приватизации,
Копыта и рога утилизации,
А рынок при такой
организации
Пойдёт прямым путём к
цивилизации".