В этом спектакле Монтэг - двенадцатилетний мальчик, впервые выпивший алкоголя. Кларисса - девица с синдромом дауна. Более отвратительных персонажей я никогда не видела. Вырвали цитаты из отличного произведения, добавили вспышек, танцующих баб, многомного цветных пятен - получилось шоу. Плевок в душу каждого, кто читает (и любит) Бредбери. Как же славно, что старина Рэй этого не видел. Боюсь, он бы не пережил.
А, может, задача режиссера как раз и состояла в том, чтобы размыть границы шоу и реальной жизни. Ведь живем и, действительно, уже порой с трудом различаем, где реальность, а где виртуальность. Все герои живут в мире, который отличается от реальности, и только бедный Монтэг очнулся, жаль его, что дальше никто не знает, ответов нет. Думайте сами, решайте сами просыпаться или нет.
Неразрешенная драма Монтэга. 100 лет назад 23 сентября 1911 году в Московском Художественном Театре состоялась премьера спектакля «Гамлет» в постановке известного английского режиссера Э.Г. Крэга. Крэг в своем спектакле тогда впервые применил принцип «монодрамы» т.е. принцип, когда декорации спектакля изображали не место действия пьесы, а внутренний мир ее героя. Особенно выразительно проявилось это в сцене «Мышеловка», где ритм движения актеров, игра света, изгибы сложных «ширмовых» декораций воплощали собою всю мечущуюся, измученную душу принца Гамлета. Т.е. и свет и декорации служили там для передачи внутреннего мира главного героя и его психического состояния. С удовольствием хочется отметить, что дело Г. Крэга живо и поныне, раз мы можем наблюдать качественные поиски современных режиссеров на почве замечательных крэговских открытий. Впрочем, вполне возможно, что цели использовать этот прием у режиссера Т. Насирова не было. То, что обдумывалось Крэгом годами, вырисовывалось в тетрадях, выставлялось как законченный художественный принцип, родилось у постановочной группы спектакля «Фаренгейт шоу» как будто по наитию во время репетиционных поисков, размышлений, удач и разочарований, вобщем всего того, что сопутствует нормальному рабочему процессу в театре. И возможно говорить о том, что в чем-то «Фаренгейт шоу» следует традиции крэговского «Гамлета» будет театроведческой заумью, так что пора закончить с философско-временными параллелями и попытаться поговорить о технических и логических «интуициях», что стояли непосредственно за самим спектаклем, обратиться к самому результату этой работы и взять на себя смелость разгадать те смысловые связи, которые как столпы миров связывают воедино логику замысла, саму постановочную работу и результат, который воплотился перед зрителем. Собственно говоря, разбивая произведение Бредбери «;451 градус по Фаренгейту» на две основные темы, загнанные в жесткие рамки Фаренгейт Шоу режиссер и автор инсценировки Т. Насиров, как -бы разбил мир Монтэга на два полюса сумасшествия, если хотите на два варианта ада, в одном из которых властвует демон, зомбирующий и превращающий жизнь человека в поверхностный мультяшный спектакль - Демон Шоу, в другом же бессмысленно заставляющий зубрить тексты литературных произведений (только потому, что их кто-то назвал классикой и великим искусством) Бес – Книжный и Мертвый Ум. Путь Монтэга по этим двум мирам, связующей дверью между которыми явилась смерть ведущего шоу Битти и составляет основную фабулу сюжета «Фаренгейт шоу» Стоит отдать должное режиссеру – свою задачу он выполнил хорошо. То, о чем Т. Насиров говорил в своем интервью: - «Мы теряемся и ищем возможность снова погрузиться в иллюзорный мир, составленный из нереальных голосов и картинок. Реальности перепутываются, виртуальность везде» четко прослеживается в его спектакле. Сцена же с объяснением Монтэга и Милдрэд, после неудачного покушения на себя последней, где главные герои, вдруг, начинают объяснятся в стиле дешевого сериала или даже мультяшки, вообще заслуживает самых искренних аплодисментов, как апофеоз всего, окружающего Монтэга (читай нас) безумия. Тем печальнее говорить о том, что замечательный в своем роде спектакль, в котором есть практически все, чтобы стать событием не только краевого, но и всероссийского масштаба возможно и поправимо, но очень серьезно загублен нечеткостью построения логико – смысловых связей. И порою столпы, на которых стоят эти самые «миры Монтэга» трещат по швам и рушатся. Порой кажется, что у режиссера настолько «замылился глаз» за время репетиций, что он не замечает просто очевидных, заметных даже ребенку (коих, кстати сказать, в зале было немало) логических несостыковок. Заявив все происходящее, как Фаренгейт Шоу (все мы конечно наивно, по - зрительски поверили, что это и вправду шоу, а не обычный спектакль ТЮЗа) режиссер заставляет нас просто уткнуться в стену непонимания происходящего. Что это за шоу? Какой в нем смысл? Ну, кто кого, наконец, «разводит»? – остается совершенной загадкой. На сцену к ведущему шоу Битти (артист С. Ревич), чем-то напоминающего Руби Рода из фильма «5 элемент» выводят пожарного Монтэга (артист М. Бутивченко). Ну, вывели, а дальше что? Что с ним делать будете? Такое чувство, что ни режиссер, ни актер, исполняющий роль ведущего, ни актеры, исполняющие роли его ассистентов совершенно не знают. Поэтому не понятен и сам прием с шоу и все, что продолжает происходить в 1 акте. Кажется, не понимает также, что происходит и сам Монтэг. Что от него хочет ведущий? Почему потом в студии появляется жена Милдред (актриса С. Киктева) и начинает делать вид, что это не студия, а их дом? Или это место действия поменялось, но нам забыли об этом намекнуть? Потом появляется настоящая любовь Монтэга Кларисса (актриса А. Зыкова) и они начинают качаться на качелях – кто она действительно его любовь или очередное наваждение Шоу? Чем-то особенным она от жены вроде не отличается. Разве что книги любит, но мы же потом узнаем, что книжники – это тоже чокнутые сектанты, так значит и она такая? или не такая? А какя? Совершенно не понятно. Также нарушены и внутренние логические связи в характерах персонажей. Почему переодевается ведущий? Он что не добился своего в одном обличии и теперь хочет попробовать в другом? Или же наоборот добился и теперь переходит к следующему этапу? Но ранее он нам не удосужился объяснить, - а чего он собственно добивается? Хочет свести Монтэга с ума? Хочет зазомбировать его? Превратить в пустую мультяшку? И получается ли у него это? Или не получается и он поэтому переодевается? Логика внутри сцен выстроена абсолютно четко, но чем связанны эти сцены, и внешне (технически) и внутренне (психологически) остается полной загадкой. Даже в той замечательной сцене мультяшного объяснения после несостоявшегося самоубийства Милдред совершенно не понятно, что вдруг «переклинило» в Монтэге и Милли, что они переключились на гламурно – пустоватый способ существования? Дьявол – Битти что ли выключатель переключил какой? Но дайте, тогда нам увидеть эту руку беса на тумблере человеческих эмоций! Дайте! Мы же ничего не понимаем! И мы вынуждены вслед за режиссером и актерами додумывать тот мир, который они сами же и создали. Ну, это все равно, если бы Толкиен во «Властелине колец» описал бы Гондор и Хоббитанию, а про Мордор и Рохан совершенно бы забыл и мы бы вынуждены были придумывать их сами. Нет, задачка, конечно интересная, но далеко не всем подходящая. Да и была ли такая задача? Второй акт, в сравнении с первым выглядит куда более стройным. Нам ясны и мотивы Монтэга, убивающего ведущего Битти, понятно и прозомбированное безумие книжников. Философские же тексты Бредбери, вдруг поданные остро в сатирическом ключе звучат совершенно точно, ибо точно и в полную силу работает отлаженный механизм театра (остается только радоваться, что золотой ключ от этого механизма был найден постановочной группой). Но вот в финале, когда дикий бесовский хор книжников стихает, а взгляды всех зрителей останавливаются на Монтэне, переживающем финал своей драмы, своего «путешествия», честно просто перестаешь понимать – что играет актер? То ли он осознал безысходность борьбы с гламурными силами зла в этих мирах и смирился? То ли пытается найти выход в еще одну, более желанную для его души реальность? То ли это тот самый случай, когда режиссер говорит : «Ничего не играй», а послушный артист ничего и не играет. И нам (зрителям) по всем правилам шоу даже не предложили отправить смс со своим вариантом ответа на какой-нибудь номер. Просто ничего. И в итоге соединяя в своем сознании в одну логическую линию всю историю Монтэга мы с совершенным разочарованием вынуждены признать, что так и не поняли ни чего этот герой в итоге хотел, ни куда шел, зачем шел, чего добился? И все те переживания и сомнения Монтэга, вся философия на тему заштампованности нашей жизни, заложенная в спектакль талантливой постановочной группой оборачивается совершенной пустотой, населяет которую в сознании зрителя лишь один огромный знак вопроса – к чему все? Не знаю, может быть, этот эффект ничегонепонимания и был целью коллектива, работающего над «Фаренгейт шоу», или может быть ответы спрятаны в больших мешках, висящих как часть оформления спектакля в фойе Театра Юного Зрителя. Но тогда остается пожать плечами и утешиться лишь тем, что где-то «есть и другие миры, кроме этого» С.Кинг «Темная башня».
Вырвали цитаты из отличного произведения, добавили вспышек, танцующих баб, многомного цветных пятен - получилось шоу. Плевок в душу каждого, кто читает (и любит) Бредбери.
Как же славно, что старина Рэй этого не видел. Боюсь, он бы не пережил.
100 лет назад 23 сентября 1911 году в Московском Художественном Театре состоялась премьера спектакля «Гамлет» в постановке известного английского режиссера Э.Г. Крэга. Крэг в своем спектакле тогда впервые применил принцип «монодрамы» т.е. принцип, когда декорации спектакля изображали не место действия пьесы, а внутренний мир ее героя. Особенно выразительно проявилось это в сцене «Мышеловка», где ритм движения актеров, игра света, изгибы сложных «ширмовых» декораций воплощали собою всю мечущуюся, измученную душу принца Гамлета. Т.е. и свет и декорации служили там для передачи внутреннего мира главного героя и его психического состояния.
С удовольствием хочется отметить, что дело Г. Крэга живо и поныне, раз мы можем наблюдать качественные поиски современных режиссеров на почве замечательных крэговских открытий.
Впрочем, вполне возможно, что цели использовать этот прием у режиссера Т. Насирова не было. То, что обдумывалось Крэгом годами, вырисовывалось в тетрадях, выставлялось как законченный художественный принцип, родилось у постановочной группы спектакля «Фаренгейт шоу» как будто по наитию во время репетиционных поисков, размышлений, удач и разочарований, вобщем всего того, что сопутствует нормальному рабочему процессу в театре. И возможно говорить о том, что в чем-то «Фаренгейт шоу» следует традиции крэговского «Гамлета» будет театроведческой заумью, так что пора закончить с философско-временными параллелями и попытаться поговорить о технических и логических «интуициях», что стояли непосредственно за самим спектаклем, обратиться к самому результату этой работы и взять на себя смелость разгадать те смысловые связи, которые как столпы миров связывают воедино логику замысла, саму постановочную работу и результат, который воплотился перед зрителем.
Собственно говоря, разбивая произведение Бредбери «;451 градус по Фаренгейту» на две основные темы, загнанные в жесткие рамки Фаренгейт Шоу режиссер и автор инсценировки Т. Насиров, как -бы разбил мир Монтэга на два полюса сумасшествия, если хотите на два варианта ада, в одном из которых властвует демон, зомбирующий и превращающий жизнь человека в поверхностный мультяшный спектакль - Демон Шоу, в другом же бессмысленно заставляющий зубрить тексты литературных произведений (только потому, что их кто-то назвал классикой и великим искусством) Бес – Книжный и Мертвый Ум. Путь Монтэга по этим двум мирам, связующей дверью между которыми явилась смерть ведущего шоу Битти и составляет основную фабулу сюжета «Фаренгейт шоу»
Стоит отдать должное режиссеру – свою задачу он выполнил хорошо. То, о чем Т. Насиров говорил в своем интервью: - «Мы теряемся и ищем возможность снова погрузиться в иллюзорный мир, составленный из нереальных голосов и картинок. Реальности перепутываются, виртуальность везде» четко прослеживается в его спектакле. Сцена же с объяснением Монтэга и Милдрэд, после неудачного покушения на себя последней, где главные герои, вдруг, начинают объяснятся в стиле дешевого сериала или даже мультяшки, вообще заслуживает самых искренних аплодисментов, как апофеоз всего, окружающего Монтэга (читай нас) безумия.
Тем печальнее говорить о том, что замечательный в своем роде спектакль, в котором есть практически все, чтобы стать событием не только краевого, но и всероссийского масштаба возможно и поправимо, но очень серьезно загублен нечеткостью построения логико – смысловых связей. И порою столпы, на которых стоят эти самые «миры Монтэга» трещат по швам и рушатся.
Порой кажется, что у режиссера настолько «замылился глаз» за время репетиций, что он не замечает просто очевидных, заметных даже ребенку (коих, кстати сказать, в зале было немало) логических несостыковок.
Заявив все происходящее, как Фаренгейт Шоу (все мы конечно наивно, по - зрительски поверили, что это и вправду шоу, а не обычный спектакль ТЮЗа) режиссер заставляет нас просто уткнуться в стену непонимания происходящего. Что это за шоу? Какой в нем смысл? Ну, кто кого, наконец, «разводит»? – остается совершенной загадкой. На сцену к ведущему шоу Битти (артист С. Ревич), чем-то напоминающего Руби Рода из фильма «5 элемент» выводят пожарного Монтэга (артист М. Бутивченко). Ну, вывели, а дальше что? Что с ним делать будете? Такое чувство, что ни режиссер, ни актер, исполняющий роль ведущего, ни актеры, исполняющие роли его ассистентов совершенно не знают. Поэтому не понятен и сам прием с шоу и все, что продолжает происходить в 1 акте. Кажется, не понимает также, что происходит и сам Монтэг. Что от него хочет ведущий? Почему потом в студии появляется жена Милдред (актриса С. Киктева) и начинает делать вид, что это не студия, а их дом? Или это место действия поменялось, но нам забыли об этом намекнуть? Потом появляется настоящая любовь Монтэга Кларисса (актриса А. Зыкова) и они начинают качаться на качелях – кто она действительно его любовь или очередное наваждение Шоу? Чем-то особенным она от жены вроде не отличается. Разве что книги любит, но мы же потом узнаем, что книжники – это тоже чокнутые сектанты, так значит и она такая? или не такая? А какя? Совершенно не понятно. Также нарушены и внутренние логические связи в характерах персонажей. Почему переодевается ведущий? Он что не добился своего в одном обличии и теперь хочет попробовать в другом? Или же наоборот добился и теперь переходит к следующему этапу? Но ранее он нам не удосужился объяснить, - а чего он собственно добивается? Хочет свести Монтэга с ума? Хочет зазомбировать его? Превратить в пустую мультяшку? И получается ли у него это? Или не получается и он поэтому переодевается? Логика внутри сцен выстроена абсолютно четко, но чем связанны эти сцены, и внешне (технически) и внутренне (психологически) остается полной загадкой. Даже в той замечательной сцене мультяшного объяснения после несостоявшегося самоубийства Милдред совершенно не понятно, что вдруг «переклинило» в Монтэге и Милли, что они переключились на гламурно – пустоватый способ существования? Дьявол – Битти что ли выключатель переключил какой? Но дайте, тогда нам увидеть эту руку беса на тумблере человеческих эмоций! Дайте! Мы же ничего не понимаем!
И мы вынуждены вслед за режиссером и актерами додумывать тот мир, который они сами же и создали. Ну, это все равно, если бы Толкиен во «Властелине колец» описал бы Гондор и Хоббитанию, а про Мордор и Рохан совершенно бы забыл и мы бы вынуждены были придумывать их сами. Нет, задачка, конечно интересная, но далеко не всем подходящая. Да и была ли такая задача?
Второй акт, в сравнении с первым выглядит куда более стройным. Нам ясны и мотивы Монтэга, убивающего ведущего Битти, понятно и прозомбированное безумие книжников. Философские же тексты Бредбери, вдруг поданные остро в сатирическом ключе звучат совершенно точно, ибо точно и в полную силу работает отлаженный механизм театра (остается только радоваться, что золотой ключ от этого механизма был найден постановочной группой). Но вот в финале, когда дикий бесовский хор книжников стихает, а взгляды всех зрителей останавливаются на Монтэне, переживающем финал своей драмы, своего «путешествия», честно просто перестаешь понимать – что играет актер? То ли он осознал безысходность борьбы с гламурными силами зла в этих мирах и смирился? То ли пытается найти выход в еще одну, более желанную для его души реальность? То ли это тот самый случай, когда режиссер говорит : «Ничего не играй», а послушный артист ничего и не играет. И нам (зрителям) по всем правилам шоу даже не предложили отправить смс со своим вариантом ответа на какой-нибудь номер. Просто ничего.
И в итоге соединяя в своем сознании в одну логическую линию всю историю Монтэга мы с совершенным разочарованием вынуждены признать, что так и не поняли ни чего этот герой в итоге хотел, ни куда шел, зачем шел, чего добился? И все те переживания и сомнения Монтэга, вся философия на тему заштампованности нашей жизни, заложенная в спектакль талантливой постановочной группой оборачивается совершенной пустотой, населяет которую в сознании зрителя лишь один огромный знак вопроса – к чему все? Не знаю, может быть, этот эффект ничегонепонимания и был целью коллектива, работающего над «Фаренгейт шоу», или может быть ответы спрятаны в больших мешках, висящих как часть оформления спектакля в фойе Театра Юного Зрителя. Но тогда остается пожать плечами и утешиться лишь тем, что где-то «есть и другие миры, кроме этого» С.Кинг «Темная башня».