Красноярский священник Петр Боев, учение которого предали анафеме, прокомментировал ситуацию. Напомним, в конце прошлого года стало известно, что священникам Петру Боеву и его коллеге Иоанну Логинову, которые являются активными пользователями соцсетей и занимаются общественной деятельностью, запретил вести службы и носить священнические одежды в течение 10 лет.
Танцы в трусах, топоры в крови и водка в «Детском мире»Столь суровое наказание они получили «за серьезные нарушения норм личной жизни, за самочинное изменение чинопоследований богослужений и за кощунственное отношение к таинствам и постам, установленным Церковью». Оба священника были признаны виновными в нарушениях православных канонов и церковного устава.
Накануне история получила продолжение — за «тяжкие прегрешения перед Церковью» анафеме было предано учение, распространяемое Боевым и Логиновым.
В беседе с корреспондентом Newslab.ru Петр Боев озвучил свою позицию относительно сложившейся ситуации. В частности, он заявил, что считает оба решения неправомочными.
«Неправомочно по многим позициям. Что касается суда, проходившего осенью 2016 года, во-первых, суд не вправе выносить суждения по богословским вопросам, а лишь по этическим. По этическим вопросам не было доказательной базы, были лишь жалобы, не подкреплённые совершенно ничем. Во-вторых, церковный суд не предусматривает никакой защиты. Я не мог позвать ответчиков со своей стороны, как и иметь адвоката. Для меня было странно, что суд не рассматривает дело, а выступает в роли обвинителя!» — рассказал он.
Что касается анафемы, то это решение клирик и вовсе назвал «подсудным»: «Епископ не имеет права провозглашать самовольно такие вещи. Это может решать только Вселенский Собор, и то в том лишь случае, если я покушаюсь на церковь и её учение. Но, как я сказал, не было даже богословской комиссии, не было заданных нам вопросов, не было, соответственно, ответов. Так скажем, процедура не была соблюдена. Это всё странно выглядит по той простой причине, что у меня нет никакого учения, нет догматических сочинений, которые можно было бы анализировать
Боев добавил, что не может говорить о справедливости принятых мер:
«Как оно есть, так оно и есть. Я понимаю лишь одно: если тебя не хотят видеть, зачем ломиться?».
Он также заявил, что все 8 лет его служения сопровождались критикой, но это имело частный характер. «И в целом, то, что мы с моим другом Иваном делали, вызывало симпатию и одобрение. Именно поэтому мне не до конца понятны мотивы всего происходящего. Скорее всего, я их никогда не услышу», — полагает Петр.
Со слов Боева, запрет вести службу и анафема на некое учение не сильно изменили его жизнь.
«Все эти годы я совершал служение, в основном, за пределами храма. Мои люди — люди поиска, и поэтому я именно так пишу, так творю, так общаюсь. Это то, чего в современной Церкви почти нет. И раз я к этому призван, то это я и делаю. И поэтому по большому счету ничего не изменилось. Появилось больше возможностей делать именно то, что нужно делать сегодня. Есть вещи, которые я просто не мог делать ранее в силу большой нагрузки по храму, сейчас это стало возможным. Я не гадаю и не заглядываю, ничего не исключаю, просто важно понимать, где тебе быть и что тебе делать именно в этот момент. Предчувствия есть, но это так изменчиво, ведь мир слишком быстр, и нужно сохранять себя, чтобы завтра наступило. Прихожане и близкие отреагировали по-разному, и я этому очень рад. Стало понятно и ясно, кто есть кто и с кем тебе быть», — подытожил он.
