Известный московский хормейстер и фольклорист Владимир Царегородцев уже второй год подряд принимает участие в работе жюри Международного этнофестиваля «Саянское кольцо». И по его глубочайшему убеждению, хоть уровень конкурса раз на раз и не приходится, в целом этот фестиваль не может быть плохим.
Лубок и клюква
А знаете почему? Конкурсанты участвуют в нем совершенно добровольно — дорога же за свой счет! И ведь едут, едут со всей Сибири. А еще очень важно, что фестиваль международный, сюда приезжают гости из разных стран мира. И показывают высочайшее мастерство, которому можно поучиться. Люди здесь наслаждаются этнической музыкой и отдыхают — что тоже очень важно. Я сам, приехав сюда, почувствовал — жизнь налаживается! (Смеется.) Когда-то я работал в Красноярском крае и уже второй год встречаю на «Саянском кольце» много друзей. Поэтому впечатления у меня самые радостные.
Владимир Андреевич, позитивные стороны «Саянского кольца» никто не оспаривает. Но если в советское время помимо профессионалов было немало лубочного фольклора, то и сейчас хватает той же развесистой «клюквы», только в другой упаковке.
Увы, это так. Но чтобы избежать такого, на фестивале и существует предварительный профессиональный отбор. К сожалению, в нынешнем году я не смог принять в нем участие — это совпало у меня с экзаменами в Гнесинке (Российская академия музыки им. Гнесиных. — Е. К.), где я преподаю. Но в прошлом году мы с коллегами три дня слушали и смотрели все аудио- и видеоматериалы — впечатление было очень благоприятное. И год спустя, судя по тому, что я увидел на фестивале, немало интересных конкурсантов.
А вас не смущает, что значительная часть выступающих уже не обходится в своем исполнении фольклора без рок-аранжировки или эстрадной, зачастую откровенно попсовой?
Это присутствует. Но, знаете, я считаю, что такое допустимо в том случае, когда одно другому не мешает. Помните финал фильма «Родня» с Нонной Мордюковой, когда его герои идут по железнодорожной ветке и звучит музыка? Ее исполняли ансамбль Дмитрия Покровского и джазовый оркестр из Филадельфии. И вот это, с моей точки зрения, как раз тот пример, когда оба жанра очень удачно сосуществуют. Одни исполняют аутентичный фольклор, другие — джаз. Они ловят друг друга тематически и ритмически, что не препятствует нам слушать ни одно, ни другое. А когда фольклор сопровождается дискотечной «унца-унца» — вот это уже полная ерунда. И подобных проявлений, конечно же, нужно избегать.
У вас не возникает ощущения, что сегодня в России мода на этнику — в музыке, в одежде?
А я был бы не против, если бы это действительно было так. И если бы — пусть даже из-за моды — из наших радиоприемников и телевизоров звучала этническая музыка. Хотя бы в том объеме, как то было в советские времена. Но ведь этого же нет. В лучшем случае предлагают нечто попсовое, вроде Пелагеи. Кстати, я разделяю популярность и попсу. Скажем, популярную песню «Ой ты, Порушка-Пораня» легко можно сделать попсовой, если исполнять ее в духе пресловутого «унца-унца». Но это уже зависит от уровня образования и чутья, вкуса. Если даже у человека нет образования, но есть то самое чутье, плохо он не сделает.
Фольклор вечен
Раз уж мы заговорили об аранжировках, то самый популярный мировой хит, который не аранжировал только ленивый, — Besame mucho. В русском фольклоре есть столь популярные песни?
Одну из них я вам назвал. (Улыбается.) А в среде музыкантов, например, очень популярен шлягер «Ой, где ж ты, шельма, пробувал?» — там 28 куплетов.
А «Ой, то не вечер»?
Вообще-то это городской романс, он мало относится к фольклору. Хотя «Вечерний звон» тоже считается народной песней, но на самом деле это тоже поздний городской романс. И все-таки хорошие песни, пусть их поют! (Смеется.) Вот мы с вами затронули тему моды. Не знаю, как насчет моды на фольклор, но я убежден, что интерес к нему никогда не пропадет. От хорошей музыки, хорошего вкуса не устанешь. Если вы придете на госэкзамен студенческого народного хора в Гнесинку, убедитесь, что там неизменно яблоку негде упасть — люди сидят на ступеньках! Кстати, побывав на таком экзамене, я сам когда-то захотел учиться именно в Гнесинке.
Были другие варианты?
Я окончил Московское хоровое училище (меня в 7 лет родители привезли туда учиться из Крыма), а после него все обычно продолжают обучение в Московской консерватории. И тут я вдруг услышал этот народный хор в Гнесинке. Сразу же забрал документы в консерватории и отнес их в Гнесинку, за два часа до окончания работы приемной комиссии, чтобы поступить на отделение дирижеров народного хора. Сейчас я, кстати, руковожу тем самым хором. Так что в первую очередь я хормейстер, с изначально классическим образованием. Мне повезло учиться у Александра Васильевича Свешникова, наше поколение вообще последнее, которое застало этого великого синодала. У Владимира Иосифовича Хорькова я учился расшифровке народных песен. Это когда песни с магнитофона переводят на язык нот, нотируют. Кстати, Владимир Иосифович 17 лет провел в лагерях Красноярского края как националист — за то, что выпустил сборник «Украинские думки». Сейчас это кажется абсурдом… А сам я когда-нибудь, дай бог дожить до пенсии, непременно переберусь в Сибирь. Но, надеюсь, не по этапу. (Смеется.)
А почему именно в Сибирь?
Честно говоря, мне не нравится, что в некоторых районах Москвы русской речи уже почти не слышно. Столица поделена всевозможными диаспорами, и все это сопровождается какой-то борьбой за место под солнцем… А в Сибири разные этносы иначе между собой уживаются, как-то по-добрососедски. И потом, я в искреннем восторге от сибирских красот. В моей биографии был неприятный момент, когда я на время остался без работы. И мне предложили попреподавать в только что открывшейся Школе фольклора в Дивногорске — тогда-то я и задумался о переезде в Сибирь. А еще преподавал у заочников в фольклорной академии «Карагод» в Красноярске. На фестивале встретил немало своих бывших студентов — сейчас многие из них хормейстеры, руководители коллективов.
Просто Царь
Владимир Андреевич, вы ведь немало поездили и по фольклорным экспедициям. Сейчас старшее поколение, носители этнической культуры, уходит — есть ли кому передать эти традиции?
Вы правы, многие хранители традиций уже ушли из жизни, к сожалению. Например, в Белгородской области в селе Афанасьевка жил замечательный человек Ефим Тарасович Сопелкин, который собирал вокруг себя песенников. Недавно он умер… Он и его окружение — это были замечательные мастера. Мы с женой и наши коллеги по хоровой кафедре тесно с ними общались, много пели с ними вместе. И печально, когда некому передать эти традиции. К счастью, есть регионы, где фольклорные традиции очень хорошо сохранились — например, на юге России. А на «Саянском кольце» в прошлом году выступал потрясающий молодежный семейский ансамбль из Забайкалья. Я словно в 60-е годы окунулся — настолько достоверно пели эти ребята. Нет, народное творчество сибиряков к категории умирающих точно не относится.
На хоровое отделение к вам сибиряки поступают?
А как же! Из Иркутска едут, с Сахалина, с Владивостока — отовсюду. И, к счастью, есть еще конкурс на вступительных экзаменах — человек пять на место. Есть интерес к профессии, учатся они честно. В этом году у меня выпустился курс в университете культуры — это вообще родные дети. У нас были очень теплые отношения, даже придумали всем дружеские прозвища.
Как называли вас?
Я Царь, просто Царь. (Смеется.) По жизни.
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск»
