Судя по числу убийств на душу населения, числу заключенных, бытовому хамству в инете, Россия — одна из самых безнравственных белых стран. С очень интересным представлением о нравственности как неком самопожертвовании, прежде всего.
В этом сознании «нравственность» и «выгода» не то чтобы совпадали по вектору, в лучшем случае они перпендикулярны, в худшем — противоположны. Нет ли здесь корреляции и не определяет ли наше причудливое мышление наше грустное бытие?
Люди нравственны, конечно, не потому, что они ищут выгоды таким образом, но быть нравственным — выгодно. Правда-правда. Если в среднем. При прочих равных. Присмотритесь.
Восстания рабов
Игра на понижение невыгодна тому, кто ее играет. И в теоретической модели подобных игр, и в их практике. Хамить и быковать по большому счету невыгодно. Раз утрутся окружающие, два утрутся, обычно утираются, конечно. Но в пятый раз могут причинить такое неудобство, вплоть до летального, что это обнулит все маленькие радости хама. Невыгодно грабить на улицах, слишком много сидеть потом за каждый рубль, на работе обычно сидят за него поменьше и в лучших условиях. Невыгодно троллить в Сети, в некоем смысле любой тролль — лох. Потому что вместо того, чтобы утверждать себя, пытается стащить с пьедестала кого-то другого. Тактически вроде можно выиграть, а если посмотреть стратегически — жизнь, спущенная в унитаз. Невыгодно плевать в чужой суп, это, в конце концов, отвлекает от собственной кастрюли.
Хамство почти всегда — последняя сила бессилия. И весьма рискованная затея. Раз забрал кошелек с 1000 рублей, два забрал, три забрал. На четвертый посадили на три года. В активе 3000 рублей и 3 мелких победы, в пассиве 3 года тюрьмы. Эффективно? Даже менее эффективно, чем у ограбленного. Раз нахамил в ЖЖ. Два нахамил. Забанили, и пошел ты на хрен, именно ты, хотя посылал ты чаще.
Отбирание мобильников и шапок на улице — это такое восстание рабов, по итогу провальное. «Эй ты, сюда иди» — оно же в чистом виде. Господину нет нужды удваиваться в превосходстве. Мастеру — нет нужды. Мой приятель — профессиональный боец, драку очень-очень любящий, но первым не нападающий, — делится: «90% тех, кто пристали на улице, — лохи. Если бы они реально умели драться, зачем им бить кого попало? Нет оснований, просто нет».
Рабы же. Это кажется, что начинают первыми, отбирая кошелек у позднего прохожего, хамя в интернет-форуме, играя на понижение в разговоре. Нет, они реактивны, первый ход — за владельцем пухлого кошелька, за автором хоть чего-то, за выигрывающим по правилам. Восстание на чужой успех, с которым ничего не можешь поделать иначе, роспись в творческой импотенции. Мир движет воля к власти, но все же. Если можешь себя утвердить, не ломая чужое, так и выберешь — не ломать. Хотя бы потому, что не ломать выгоднее. И большая часть восстаний рабов, как оно и положено, кончаются неудачей.
Генератор зла
«А если вести себя по этическому закону, когда тебе выгодно, и по беспределу — когда выгоден беспредел?» А так, скорее всего, не получится. Это в человеке должен работать какой-то безумно четкий переключатель. И еще он должен считать быстрее и лучше, чем возможно для человека. Постоянно взвешивая распределение сил, настроения окружающих, возможные сценарии. Да и стилистически невозможно: в понедельник паинька, во вторник гоп делает стоп, в среду опять мирный житель. Или там «врем с девяти до двенадцати по расписанию, а так мы честные». Не бывает так, как не бывает быть беременной на 25%. Стиль жизни дан целостно, и человек обретается либо по беспределу, либо по правилам и понятиям. По понятиям — выгоднее.
«А как же успешность преступных авторитетов, Гитлер и Чингисхан, купавшиеся в крови?» Ну а кто сказал, что дон Корлеоне — плохой? Дон Корлеоне лучше среднего, если брать по сумме грехов-добродетелей. Так и тираны... как бы это сказать? Тираны потому и тиранствуют без особых помех, что выполняют таким образом определенный заказ социума. Хотели — получите и распишитесь. Ну и ставший диктатором, конечно, далеко не худший представитель народа, жаждущий, чтобы с ним управились диктаторским способом. Будь то Сталин, Гитлер, кто угодно.
Но мы отвлеклись. Мы про плевание в чужой суп как лузерское прежде всего увлечение.
Но вот эту банальную понималку людям как-то не ставят. Говорят о нравственности, подразумевая самопожертвование, самоотречение, бесконечные долги — родителям, детям, родине, абстрактному стаду и конкретному козлу. Нравственность и эффективность оказываются совсем-совсем из разных миров.
А это не то чтобы синонимы, но векторы в одном направлении. Почему обычно спокойно — рядом с сильными людьми? Эти не играют на понижение лишний раз, утверждая свое в разрушении чужого. А почти каждый раз — будет лишний.
Речь не к тому, что нравственность — приложение к рецепту успешности. Иначе бы и отдельного такого слова не было. За нравственность отвечает отдельная «мускулатура», как отдельная «мускулатура» отвечает за наше любопытство. То есть быть любопытным — интереснее и выгоднее, чем наоборот, но простое понимание этого факта любопытство на пустом месте нам не создаст. Но хотя бы не заблокирует.
То есть тезис примерно таков: то понимание этики, что сложилось у нас, ее, по сути, блокирует. Как это ни странно. Трактуем ее как некое самопожертвование, почти мученичество за все хорошее. Но в странах, где ее трактуют иначе, скорее как рецепт правильного успеха в правильном обществе, ее оказывается больше.
Как оно обычно говорится? «Вы должны быть хорошими, потому что вы должны быть хорошими». Обычно не договаривается, кому должны. А там всегда маячит что-то конкретное: Господь Бог, призрак коммунизма, родная мама. Но если человек не верит ни в Бога, ни в коммунизм, ни в свою маму? Вырос он — маме верить? Кому и что он должен?
Он решает, что должен сугубо себе, и... радостно отправляется делать гадости. Так, может быть, пора сказать ему правду?
Александр Силаев, «Вечерний Красноярск», №4 (245)
