С одной стороны - почитать надо. Не потому что «Гиперборейская чума» номинировалась на Букера, а потому что роман этот - дело рук наших земляков, к тому же писался он не где-нибудь, а именно в Красноярске. С другой стороны, патриотизм хорошо, – но истина дороже: мне эта книжка далась с превеликим трудом. И ведь не то чтобы я девушка бледная со взором горящим, с Донцовой на Полякову перебивающаяся – фантастику я очень уважаю и много её в свое время перелопатила. Знакома и с классиками жанра, и с современными российскими звездами – Олди и Лукьяненко (к последнему я отношусь особенно тепло, и, кажется, перечитала всё, что он успел насочинять); другими словами, сравнивать есть с чем.
«В первый понедельник апреля 1998 года все пассажиры станции метро «Сокол», неподалеку от которой родился автор знаменитого душедробительного шлягера «Ласточка-птичка на белом снегу», были объяты таким волнением, словно неожиданно для себя приняли участие в съемках очередной серии похождений какого-нибудь Стрелянного, Меченного, Уколотого или Ответившего-За-Козла. Если не брать в расчет именно нарочитые зрелища, то привлечь в наши дни внимание честной публики к любого рода инцидентам довольно трудно: мужчины, как более ответственные, стремительно отворачиваются, смотрят под ноги и на плафоны, устремляются без необходимости в переходы и забиваются в щели настолько узкие, что потом приходится с немалой силой раздвигать киоски, чтобы вынуть незадачливого уклониста. Женщины же, никогда не рассмотрев толком, в чем, собственно, дело, начинают нести правительство».
Это начало, и меня насторожило уже оно. И раньше говорилось: определяющий критерий для меня язык, а не содержание (строго говоря, я не могу представить интересную умную книгу, написанную плоским кондовым языком; ясно мыслишь – ясно выражаешь свои мысли). В данном случае от начала повеяло чем-то газетным, поверхностным, эдакой безликой журналистской рассудительностью. Дальше я вроде немного причиталась, адаптировалась к некоторой фельетонности повествования (наверное, это заслуга Михаила Успенского: в свое время он писал монологи для «артистов разговорного жанра»), но и только…
Первое впечатление это – детектив, с явной аллюзией на славный тройничок с Бейкер-стрит: Холмс, кокаинист-скрипач-сторонник-дедуктивного-метода, стал Кристофером Вуличом, пьяницей-саксофонистом-экстрасенсом, доктор Ватсон – стал доктором Иваном Стрельцовым, мисс Хадсон в «Гиперборейской чуме» преобразилась в железную леди Дору Хасановну Шварц, и уж для совсем непонятливых здесь есть даже братец Майкрофт, аналитик. Второе – мистика: с магами, экстрасенсами, вампирами и кровавыми убийствами. Третье – фантастика: с машиной времени, волшебными палочками, суперлюдьми-долгожителямии, загадочным племенем нимуланов и утопическими настроениями. Такой шикарный разносольный набор, казалось бы, должен гарантировать книге динамику, зрелищность и бешеный читательский интерес. Но я просто замучилась: в день санкционированного безделья, валяясь на пляже, на берегу озера, когда кроме как читать и делать-то нечего – даже при таких благоприятных условиях я не смогла одолеть эту «чуму». Я читала, количество действующих лиц, боковых сюжетных линий и отступлений росло, как и количество явных и неявных отсылок к другим произведениям, – но реакции моего организма на прочитанное были ничтожны, не появилось даже желания узнать, чем все закончится. В чем причина отторжения, затрудняюсь сказать – фрагментарность ли, вторичность, неудачное совмещение легкого фельетонного языка с неуклюжим псевдонаучным? Может слишком много всего: переложи в салат ингредиентов – и блюдо станет малосъедобным месивом, в котором теряется вкус каждого компонента в отдельности.
И Лазарчук, и Успенский, – «не первый год замужем» за литературой, причем брак удачный: на счету обоих множество премий и всероссийская популярность. «Гиперборейская чума» – это уже вторая книга, написанная в соавторстве. Первая - «Посмотри в глаза чудовищ» - была удачной, её хорошо читали, о ней много говорили и писали. Вполне возможно, что после этого издатели попросили писателей продолжить плодотворное сотрудничество… В наш коммерциализированный век такое предложение не просто возможно, его не могло не быть. То есть «Гиперборейская чума», в таком случае, не результат свободного творчества, а продукт, произведенный в установленное договором время… Профессиональные навыки в таких случаях, конечно, спасают, но тогда литература, как правило, становится ремесленничеством. Кстати, в пользу моего предположения свидетельствует несколько невнятная по смыслу, но очевидно намекающая на продолжение концовка. Что ж, некоторые не пишут, а работают писателями, – ну так ведь кушать-то хочется всем. Хотя, может, я ошиблась в своих предположениях, и на самом деле все совсем не так; может, просто бывают удачные и неудачные книги, и это как раз последний случай.
Елизавета Калитина
