Собственно, в «Самом лучшем дне» у Крыжовникова получается значительно чётче и внятнее не артикулировать даже, а показать практически на пальцах то, что не очень вышло в «Горько 2». Мысль простая, но ужасно действенная — здесь никогда ничего не изменится, и по этому поводу нет никакого другого выхода, кроме как постоять в задумчивости, сказать звонким голосом «Ладно!», обнять всё окружающее, выпить и дурным голосом запеть.
Режиссёр: Жора Крыжовников В ролях: Дмитрий Нагиев, Юлия Александрова, Ольга Серябкина, Инна Чурикова, Елена Яковлева, Михаил Боярский, Владислав Ветров, Валентина Мазунина
Продолжительность — 111 мин.
То, что говорится это в рамках выходящей к празднику народной комедии с караоке, в которой предполагается петь дурными голосами вместе с героями фильма всенародные хиты (есть Лепс, есть «Фабрика», есть песня «Батарейка» и «Зеленоглазое такси»), только подчёркивает центральный посыл — добро пожаловать в русскую народную бездну, мы вот здесь уже поём, а вы чего не поёте? Для верности герой Нагиева даже задаст этот вопрос пару раз прямым текстом с экрана.
Довольно смешно, что по сути высказывания «Самый лучший день» оказывается ближе не к собственному «Горько!» и не к, допустим, «Левиафану» Звягинцева, искавшему для российской безнадёги какие-то высшие оправдания, но к «Орлеану» Андрея Прошкина и Юрия Арабова. С одной жизненно важной поправкой — пока Арабов с Прошкиным смотрят на своих героев сверху вниз, с плохо скрываемой интеллигентской брезгливостью, Крыжовников стоит там внизу рядом с ними, плечом к плечу, искренне стараясь приобнять каждого из них независимо от их поведения.
Самое (внезапно) скандальное российское кино последних летВ «Самом лучшем дне» ни разу не говорится об этом впрямую, но все его герои существуют в буквальном смысле слова на обочине — гаишник, заправщица, владелица придорожного кафе и шиномонтажки. Их жизни стоят на месте и подчинены обслуживанию тех, кто бесконечно несётся куда-то мимо по трассе (и кто в фильме любопытным образом остаётся целиком за кадром).
И весь центральный конфликт закручивается стараниями того, кто в этот герметичный мирок приезжает извне — столичной поп-звезды, которая, одурев от провинциальной скуки, увлекает первого попавшегося балбеса, гаишника в завязке, в пучину алкогольного кутежа как раз накануне официального сватовства к положительной девушке с заправки, не давшей ему когда-то спьяну замёрзнуть в сугробе (о, эта романтика провинциальных русских знакомств!).
По двум «Горько!» мы уже знаем, насколько точно Крыжовников чувствует фактуру разнузданного русского народного кутежа — тут, когда его герои пускаются в очередной разнос, возникает уже знакомый весёлый ужас.
Но в то же время здесь он пытается не только живописать, но и хотя бы немного объяснить — в «Самом лучшем дне» есть несколько довольно классных штрихов, когда Крыжовников лишь парой слов или вовсе одним правильным костюмом героя в нужный момент говорит о том, как в российской жизни процветают целые институции, счастливо поддерживающие в мужчинах сметающий всё на своём пути бессмысленный деструктивный мачизм. В режиссёре вообще, судя по всему, вызрел прекрасный мастер непрямого объяснения — в «Самом лучшем дне» (хм, отличная двусмысленность появляется в этом названии, когда его склоняешь) между строк, чисто в визуальном оформлении пары музыкальных номеров, проскальзывает вдруг отличное изображение того, в какую чёрную дыру засосало российскую мужественность.
Нет, поймите правильно — Крыжовников всё же не Звягинцев (хотя и в «Левиафане» было полно смешного), и «Самый лучший день» вполне работает, как комедия с песнями и плясками. Тут довольно смешно, есть отличные музыкальные номера — «Мама Люба» превращается во взбесившийся ролик с бесчинствами с ютьюба, а из «Зеленоглазого такси» собирают удивительное психоделическое полотно — а временами Крыжовников на чистом режиссёрском умении, на неожиданной сплавке музыки, слов и изображения, вылетает куда-то в стратосферу, например, в снятом единым непрерывающимся планом «I Will Survive», или когда Боярский выходит из гаража и начинает наигрывать под гармошку «Спасибо, родная».
Просто при всей праздничности формата и неудержимом веселье пьяного угара «Самый лучший день» никак не может абстрагироваться от неприглядности тех вещей, вокруг которых он два часа пляшет с гармошкой и дурной песней. И финальный хэппи-энд, как бы он ни укладывался в магистральную тему Крыжовникова о том, что надо прощать — всё же скорее капитуляция, чем настоящее единение (как получилось в том же «Горько!», но нет в «Горько 2»). Сам автор, не исключено, считает иначе, что, впрочем, не очень-то важно — важно, что через режиссёра говорит настоящая, не придуманная Россия, и говорит она не то, что думает режиссёр, а то, что на уме у неё. В принципе, логично, что именно таким новогодним российским фильмом заканчивается именно этот год. Самому лучшему году — «Самый лучший день».
Вердикт — комедия под Новый год под стать уходящему году — весело, страшно, поют
