Миллион за сундуки!
«Внимание, легковые извозчики! Тридцать миллионов награды тому, кто укажет, куда увез пассажиров с сундуками малого размера от Итальянских казарм во вторник, 26 декабря, в 7-8 часов вечера», — такое необычное объявление за подписью «Захаров» появилось в последние дни 1922 года в «Красноярском рабочем».
Мы не узнаем, что было в тех сундуках, но информацию о них товарищ Захаров оценил достаточно высоко. За тридцать миллионов можно было купить дойную корову. Однако были тогда вещи подороже самого золота — например, аршин ситца (0,7 м) в 1922 году на красноярском рынке стоил 375 млн рублей, а лист оконного стекла — 400 млн. При этом работницы красноярской бани, например, получали всего 45 млн рублей, а рабочие совхоза — от 60 до 160 млн рублей в месяц.
Но сколько бы нулей не было у вашей зарплаты, хорошую жизнь в Красноярске в начале 20-х на неё было не купить. Это время застало город, как и всю Советскую Россию, в глубочайшем кризисе, сопровождавшемся голодом, гиперинфляцией, тотальным дефицитом и социальной деградацией. Чтобы обрисовать ситуацию в экономике, достаточно лишь одной газетной фразы (речь пойдёт об очередной деноминации национальной валюты, состоявшейся в 1923 году):
«Один рубль этих знаков приравнивается к ста рублям образца 1922 года или к одному миллиону рублей образца 1921 года», — спокойно сообщал «Красраб», поясняя: «По новым знакам 1923 года 1 миллион рублей равняется 1 рублю, а 1 миллиард — 1 тысяче рублей... Этот счет для населения понятнее, удобнее и будет отнимать меньше времени».
По официальным данным, за десять лет, с 1913 по 1923 год, национальная валюта упала в 10 млн 434 тысячи раз.
Навозный Красноярск
Ввиду безденежья коммунальное хозяйство Красноярска быстро приходило в упадок: разрушались дороги, тротуары и переправы. «Мост через реку Качу на Покровском переулке уже с осени разрушен с обеих сторон, — пишет „Красноярский рабочий“ в январе 1923 года. — Предприимчивые качинцы уже начали пилить обвалившиеся бревна настила на дрова».
«На улицах толстым слоем лежит навоз. Кое-где под заборами валяются дохлые кошки и собаки», — рапортовал «Красноярский рабочий» в марте 1928 года, а также примерно каждую весну.
«Общая уборная на станции Красноярск настолько загрязнена, что из нее нечистоты текут к путям. Ввиду этого публика устраивает „явочным порядком“ новые отхожие места у станционных кладовых», — это октябрь 1922 года.
Из-за антисанитарии в начале 1920-х в Красноярске даже произошла вспышка малярии — заявлялось, что заразные комары размножались в непересыхающих лужах. Оставались обычным делом тиф, сибирская язва, цинга, скарлатина и многие другие болезни.
Двадцатидневная детская стачка
Самым тяжёлым последствием революции и Гражданской войны стала гигантская армия беспризорников. Голодные и синие от холода дети, как отмечалось в прессе начала 20-х, часто просили милостыню около красноярских кинотеатров. Большая часть сирот влилась в преступный мир, регулярно фигурируя в криминальной хронике.
Насущным вопросом городской жизни было открытие ночлежных домов для детей. Только в 1925 году первый из них открылся на площади Революции, рядом с отделением милиции. В 1928 году железная дорога предоставила для тех же целей вагон на станции Красноярск.
Но, как мы увидим, жизнь тех, кто попадал в государственные детдома, была ненамного лучше.
На этом мы заканчиваем первую часть погружения в мутные воды 20-х годов Красноярска. Как cформировались главные черты советского человека и принципы его выживания в непредсказуемом, парадоксальном и опасном мире — читайте совсем скоро!
