Алексей Грунтов, старший пожарный, стаж 14 лет
В пожарную охрану я попал совершенно случайно. После армии работал проходчиком, строил тоннели на железной дороге. Однажды приехал отдохнуть в Красноярск и заметил пожарную машину, спешившую на вызов — с сиреной, проблесковыми маячками, всё, как положено. Мне стало интересно, зашел в первую попавшуюся часть — ближе была именно эта, вторая — поговорил с начальником, сдал зачеты и меня сразу взяли на работу.
Что именно придется делать, я, конечно, понимал слабо. Казалось, что все легко, как в той шутке, о том, что пожарные на работе спят. Но очень быстро понял, что здесь надо много работать. Да что там — пахать и пахать.
О пожарах, искрах и людских трагедиях
Тяжелее всего — смотреть на страдания людей. Гибель, травмы. Видеть, как люди это переносят. Это накладывает отпечаток, очень тяжело восстановиться после этого. Но переживаем все это потихоньку, трое суток между сменами мне хватает. Думаешь о хорошем, общаешься с семьей, с детьми.
Самый запомнившийся пожар — это пожар на ТЭЦ-1. Там загорелись электрокабели под высоким напряжением. Было очень страшно, потому что искры, которые оттуда сыпались, были размером с футбольный мяч. А энергетик предприятия нам тогда еще говорил: «Парни, вы не бойтесь, мы напряжение сняли — это только остаточное».
О молодежи
Новички, которые приходят в часть, сильно отличаются от нас. Есть те, в ком я себя тогдашнего узнаю. Но, в основном, молодежь сейчас другая. Они не готовы рисковать, как рискуем мы. У меня после армии это было в порядке вещей, а они более аккуратные, что-ли. Тысячу раз подумают, прежде, чем кинуться на помощь. А мы это делаем. Нынешние ребята всё больше к компьютерам, бумажкам. Мы же больше привыкли работать руками.
О «Зимней вишне»
Считаю, что там, в «Зимней вишне», наши коллеги выложились полностью и четко выполняли все инструкции. И то, что им теперь там вменяют — это абсолютно неправильно. У них был четкие обязанности, отклониться от них нельзя ни влево, ни вправо. На любом пожаре люди пытаются нам показать, как надо действовать, куда бежать и как правильно тушить. Объяснять им, что мы знаем, что делаем — некогда. Приходится молча делать свое дело, ведь инструкции написаны кровью.
Николай Поплыкин, водитель, стаж 1 год
Моя задача — безопасно доставить товарищей до места пожара, а потом следить за работой техники. На дорогах Красноярска бывает очень сложно, но лично я пока в ДТП не попадал. Водители пожарной машине не уступают не только в пробках, но и на перекрестках. Порой даже кажется, что они нас вообще не замечают, хотя мы едем с сиренами.
Во дворах вообще не проехать, все заставлено, машины на гидрантах стоят. А это ведь потери времени, когда дорога каждая секунда. Приходится длинную магистральную линию тянуть, пинать по колесам мешающих машин. Но выходят на звук сигнализации не все. Если бы пожарным разрешили сдвигать мешающие машины, может быть, и изменилось что-то. Особенно этого хочешь, когда по радиообмену слышишь, что могут быть жертвы, или сам на крупный пожар едешь.
Александр Мишенин, водитель, стаж 9 лет
Я считаю, что пожарным на работу невозможно ходить просто, как на работу. Это всё не для заработка денег, такое должно нравиться.
Почему не пропускают пожарных на дорогах
Много говорят, что люди не уступают пожарным машинам дорогу. Но я думаю, что дело не только в нежелании. Уступая нам место, люди пересекают стоп-линию и получают штраф. Снять его можно. Но для этого нужно потратить время на то, чтобы приехать в центр фотофиксации, что-то доказывать. Получается, сделал доброе дело, а потом сам же и попал на деньги.
О зеваках и драке на балконе
Больше всего запомнился пожар на улице Ястынской. Горела квартира на одном из верхних этажей, а над ней жила семья — муж, жена и ребенок 2-3 года. Дыма было много, они вышли на балкон и там ждали помощи. Как только мы подъехали, зеваки начали нам указывать, что делать, требовать оказать помощь. А мы обязаны следовать инструкциям, которые годами складываются. Первое звено — три человека в средствах защиты дыхания — ушли в подъезд. Их задача — вывести по лестницам людей и добраться до места пожара. На улице остались двое — я у машины и водитель автолестницы. Остальные расчеты еще в пути. Автолестницу мы выставили до балкона, где ждала семья, но идти по ней некому. Так мы там такого наслушались от толпы... А потом отец семейства еще и драку пытался устроить на балконе, ребенка своего не хотел отдавать.
Даниил Аникутин, начальник караула, работает первый год
До поступления в пожарно-спасательную академию я совершенно по-иному представлял себе работу пожарного. А что может быть в голове у 18-летнего парня? Красивая форма, геройство, овации... Не было понимания тяжести работы, не думал, что придется смотреть на трагические исходы пожара. За время учебы мы выезжали на реальные пожары, но, большей частью, как зрители и «принеси-подай». Конечно, нас, неготовых еще к этой работе, в бой не кидали. Давали ствол подержать, почувствовать, понюхать, посмотреть.
Я очень переживал, как меня примут на моем первом месте работы. Получается, что я в 2002 году только пошел в школу, а у меня среди личного состава караула есть люди, который в тот год уже работали в пожарной охране... Но коллеги попались, в большинстве своем, понимающие. Помогали с самого начала, делились опытом, входили в положение. На сегодняшний момент этот барьер — что я моложе и совсем недавно пришел — уже почти не ощущается.
Размер зарплаты пожарных я понимал курса с 4-го. Могу сказать, что ее хватает не только на жизнь, но и на разные увлечения. Подрабатывать, по крайней мере, не приходится. Особо запомнилось тушение пожаров в наши суровые зимы. Честно сказать, такого я не ожидал. При минус 40 мокрая «боёвка» (форма) тут же становится колом, на забрале шлема появляются сосульки.
Олег Мальцев, начальник пожарной части, стаж 20 лет
Пожарная охрана лично для меня — это долг, честь, слава, мужество. Я хотел стать военным, но после сокращения в войсках пришел в пожарную охрану. Наверное, сыграл свою роль еще и мой день рождения — я родился 17 апреля, в день советской пожарной охраны. Поработав, я понял, что это моё, и уже 20 лет работаю в пожарной охране. Из них 6 лет — начальником части.
Боевая работа — это адреналин. Страха нет, адреналин его убирает. На пожаре не думаешь ни о чем, ты просто делаешь то, что должен. О себе вообще не думаешь. Инстинкт самосохранения, конечно, есть, но в остальном тут, как на войне — надо победить и все. Раньше в народе говорили: «пожарные трое суток дома, а потом сутки спят». Это пошло еще с советских времен. Тогда в пожарную охрану шли алиментщики и студенты, зарплаты были очень маленькие. Сейчас такого даже близко нет. Если при мне так говорят, может и до ссоры дойти.
Работа в пожарной охране — очень тяжелый труд. Разбор конструкций, завалов. Особенно деревянные дома, все надо разобрать по досточке, чтобы все пролить и дальнейшего воспламенения не было. Морально тяжело смотреть на горе людей. Со временем, конечно, к этому привыкаешь, случается профдеформация. Спасаться от нее помогают психологи. Баня с друзьями — это, конечно, отдых, но порой нужна и профессиональная помощь. Сходишь на прием — и легче становится. Но это на первых годах службы, а потом деформация уже становится частью тебя. Она у всех есть, не только у пожарных.
Что изменилось за время службы
Уникальные фото пожарных и самых известных пепелищЗарплату подняли и, главное, престиж профессии подняли. Молодежь, уходя в армию, спрашивает, найдется ли для них место в МЧС после возвращения. Люди сейчас в погонах, дисциплина есть. Мы не стесняемся в своей форме идти по улице.
Поменялась пожарная техника перед Универсиадой. Качественная техника, хорошая. Могу сказать, что за 20 лет работы я первый раз увидел такую глобальную замену. То, на чем мы раньше работали, тоже было хорошим, ресурс свой отработало уже по-полной. Новая техника помогает быстрее приехать на пожар. В машинах тепло. А когда в −30 тушишь, нужно где-то погреться. Да и новое оборудование — бензорезы и аварийно-спасательные инструменты — облегчают работу. Не надо, как раньше, махать ломом.
Чем районы Красноярска отличаются друг от друга
У каждого района — своя специфика. Советский район, например, новый и очень большой. Наш Ленинский — маленький, но весь состоит из производств. А они — самые сложные для тушения. Тем более плохо, что бывшие заводы — шинный, РТИ, ЦБК — после банкротства распродали. А новые собственники устраивают в них мебельные цеха, шиномонтажки или покрасочные. Не соблюдают требования противопожарной безопасности. Из-за этого случаются крупные пожары, когда очень большой объем зданий и большая горючая нагрузка. Зачастую об этих цехах узнаем только во время пожара. Они спрятаны на территории завода и их не видно.
О самых страшных пожарах
Наверное, самый запомнившийся пожар был на заводе РТИ. Там горел цех по производству мебели по третьему номеру (из пяти возможных). Загорелся в 3 часа ночи, с субботы на воскресенье. Это бывшее производство, здания построены в советские времена — плотные стены, хорошая кровля. Поэтому дым почти не выходил из здания, и заметили пожар только в 8 часов утра. Люди, ехавшие по шинному мосту, звонили — «видим дым, что-то горит!». Когда дежурный караул приехал на место, из здания уже шел густой черный дым. Вскрыли дверь, но звено не успело войти — кровля рухнула. Все 1,5 тысячи квадратов! Если бы ребята успели войти — все бы погибли. Тушили мы его очень долго, потом еще больше суток проливали. Это, наверное, был мой самый тяжелый пожар.
А с психологической точки зрения самым тяжелым оказался лесной пожар. Мы были в командировке в городе Хилок Забайкальского края. Стояла задача — потушить низовой пожар на сопке. Мы его потушили, вода закончилась, спустились чуть ниже, а вертолет улетел на дозаправку. Стоял май, мы на поляне, солнце светит яркое... И вдруг слышу гул! Решил, что вертолет летит, а это пошел верховой пожар. Он распространяется моментально, прыгает по деревьям, поэтому очень скоро мы оказались в кольце. Знаете, иногда в книгах пишут — «солнце стало черным». Тогда я понял, что это не преувеличение.
Спасибо командиру нашего вертолета — он рискнул и сел в дыму прямо на горящий торфянник. У него под хвостом, получается, уже огонь был. За несколько секунд в машину заскочили 25 человек, меня уже за руки затянули, когда он взлетал. Смотрю — а там горит уже буквально всё вокруг «пятака», откуда нас эвакуировали.
Беседовала Анна Кравченко специально для интернет-газеты Newslab
