мы выехали на 6-ой международный канский видео фестиваль на электричке в 7.15 утра. нам досталось не новье, а поезд времен венечки ерофеева. деревянные сиденья. угрюмые пассажиры, как с картинки эпохи Брежнева. кондукторш на линии было две. обе в служебной форме. одна совсем без фигуры, другую можно было бы пощупать, но только не трезвому, а так как водки у нас с собой не было, пива - тоже лишь одна бутылка, то мы даже не стали их обсуждать. ни с критических позиций, ни с Казановских.
Мне, для того, чтобы выбраться на этот фестиваль, пришлось фактически бежать с работы. На вокзале Денис после короткой паузы предстал с неизменной бутылочкой пива сорта «лайм» в руках. Я покривился - будет пьяный, начнет вести себя вызывающе... Но в электричке его опередили.
- коровы е..., - заорал вслед уходящим контролершам мужик среднего возраста. он лежал на скамейке, подогнув под себя ноги, и был в той кондиции пьянства, когда необъяснимая злость на весь мир берет над твоим разумом верх. - скажите машинисту, чтоб отопление включил, овцы!..
кондукторши промолчали. все в вагоне промолчали, а я сделал глотков пять пива и уставился в окно. а потом - на девчушку, сидящую на противоположной стороне вагона. она выглядела, как мадонна в 15 лет, а в руках у нее был щенок хер-знает-какой породы. в этой среде она выглядела великолепно, играла с щенком, как с собственным ребенком, и, если бы я мог рисовать - по крайней мере, не хуже Ван Гога - то сделал бы её портрет себе на память. или какой-нибудь галерее.
знакомиться смысла не было - в тюрьмах и так полным-полно педофилов, а становится одним из них резона, как вы понимаете, никакого нет. и никогда не появится: давайте оставим персики гумберту гумберту и его адептам.
бутылки как раз хватило на всю поездку. только мы вышли на канский перрон, как у меня что-то взвыло в районе живота. пьяное говно вчерашнего вечера рвалось наружу, мое тело скрючило и до ближайшего платного туалета мне пришлось идти очень медленно. Робертино Лоретти пел свою «Ave Maria», а вокзальные бомжи лежали по закоулкам печали в радостном мире капитализма. 7 рублей и три куска туалетной бумаги - счастье иногда стоит так дешево, не так ли?
разнюхав у окна консультаций, когда мы сможем отбыть отсюда, чтобы успеть к 8 утра понедельника на работу (о, это славное времяпрепровождение - работа!), мы двинулись искать гостиницу. аборигены у вокзала указали нам путь - идите прямо по этой улице, никуда не сворачивая, и упретесь прямо в нее. и мы двинулись топтать канскую землю.
- думаю, стоит раздобыть немного пива, - сообщил я Алексею и в ближайшем киоске приобрел бутылочку пива. «лайм». зеленое пиво. мое любимое. пожалуй, для счастья нужно кое-что еще, помимо мужского сральника на вокзале.
в гостинице нас встретила средней полноты клерша.
- мы предлагаем два вида комнат: с телевизором, душем, телефоном и без, - сообщила она нам. - разница в оплате: 200 рублей.
мы решили поселиться в тех, что без. но тетка все равно развела нас на деньги: она определила нас в номер с телевизором. но без душа и телефона. не на 200 рублей дороже, на 25, но все же...
комната выглядела не хуже и не лучше других: деревянная дверь, две койки, стол, тумбочка с телевизором, умывальник, встроенный в стену шкаф. старые добрые времена возвращаются, ухмыльнулся я.
через несколько минут расслабленного привыкания к номеру мы уже были на улице. фестиваль начинался только в двенадцать дня, а, поскольку часы моего сотового телефона показывали лишь одиннадцать, то я купил себе еще пива «лайм». после чего мы поймали маршрутку и с храбрым выражением лиц двинулись к месту проведения, кинотеатру «восход».
Уже на крыльце фестивального кинотеатра нам с Денисом посчастливилось соприкоснуться с понятием «современный художник» в лице шотландского парня из города Глазго - Кенни Дэвидсона. Сначала я даже и не понял с каким светилом свела меня судьба. Произошло все в антураже небольшого сибирского городка, только-только начавшего оправляться от ураганных девяностых, тягостно-лагерно-нищих советских и сумеречных царских лет. Бедно, но чистенько - это касалось всего: запыленных газонов неопределенных очертаний, древнего асфальта с тектоническими разломами и печальной громады умирающего кинотеатра.
Взойдя на крыльцо, я увидел выходящего из дверей пританцовывающей походкой парня лет тридцати с обрюзгшим лицом и блуждающим взглядом, одетого в истертые джинсы и поношенную футболку. «Местный, работник кинотеатра, звукач там или кто, наверняка, синяк», - подумал я. Далее мой взгляд приковала и пластиковая бутылка из под «Буратино» у него в руках - это был закопченный-перекопченный «сухой бульбулятор» со стажем. Парень прижимал его к ноге, пытаясь не спалиться. Крыльцо и площадь у кинотеатра были пустынны и окружены оцеплением из 20-30 милиционеров. В центре стояла жестяная зеленого цвета урна на ножке. Молодой человек, как клоп на ладошке, прокрался, постоянно озираясь, к урне, и незаметным движением, с грохотом и бренчанием, отправил туда своё приспособление. Милиционеры дружно сделали вид, что всецело поглощены общением друг с другом. «Как странно», - подумал я.
Парняга сорвался с места и в девичьей манере побежал к входу в кинотеатр и скрылся в дверях. Я за ним. Вижу - он в кинозал, я - туда же. Там было темно, наверху копошились тени, а наш герой стоял между рядов сидений и орал хрипло этим теням:
- Be well, when it's getting started in this fucking Kansk?
«Иностранный гость!», - догадался я.
возле кинотеатра царило некое подобие возни в муравейнике: горстка людей бегала по окрестностям и размахивала руками, другая горстка людей просто стояла в сторонке и смотрела на эту суету. из динамиков, расположенных на улице, орала музыка в стиле рэйв и иже с ним. я допил бутылку «лайма» и бросил опустевший сосуд в мусорку. черт. достойных девушек я пока не видел - всем им недоставало артистизма. или драматизма. или безумных светлых стихов о птицах, собаках и людях. не знаю.
мы вошли в кинотеатр, и тут я увидел женщину, женщину, с которой я бы отдохнул пару вечеров (да что там - лет!). она была во всем черном. черное платье без рукавов, черные колготки, черные сапоги, черные волосы до плеч. карие глаза, напоминающие черную дыру, в прелесть которой можно ненароком провалиться... я даже не пытался разгадать ее загадку - пусть некоторые шарады останутся неразгаданными. подойдя ближе, я прочел на её бейджике, кто это. Трейси. Трейси Моберли. мультимедийная и политическая художница, родившаяся на Уэльских равнинах Великобритании.
- могу ли я сфотографироваться с вами, красавица? - спросил я по-английски у Трейси. Трейси кивнула головой в ответ. - а могу ли я обнять вас?
Трейси улыбнулась и согласилась. этот снимок до сих пор греет мою душу. многие сидят на наркотиках и надеются на роскошную жизнь, многие проповедуют праведное существование, а еще какая-то часть платит за то, чтобы их произведения издали, но - в тот момент - я держал чудо в руках. я держал творческое чудо в руках - и никакой философии!
а потом началась унылая пресс-конференция, определенные всплески безумия в которую привнес еще один приезжий - шотландец Кенни Дэвидсон. пока перед камерами говорили важные лица, он задрал футболку и начал разрисовывать свое иностранное тело зеленым и синим маркерами. смотрелось роскошно. я почувствовал родственную душу.
программа фестиваля была рассчитана на два дня. в конце первого - в полночь - всех должен был удивить своими миксами гость из Англии - ди-джей Vis the Spoon. с этим персонажем английской тусовки я познакомился в холле - парень оказался не дурак выпить. ошарашенный дичью сибирских условий, Спун хотел лишь одного: почувствовать себя как дома, расслабиться, выпить пару бутылок пива. а потом - распробовать вкус российской водки. на улице стоял день, и ничего не мешало нам пройти в ближайший магазин, который мы нашли буквально в нескольких метрах от кинотеатра. трудно было оплошать: вывеска на одноэтажном здании с облупившейся розовой краской так и гласила: «МАГАЗИН»...
- главное, ночью не лохануться, - сказал мне ди-джей. в магазине я купил две бутылки пива - себе и Спуну.
- с водкой - обождем, - предупредил я гостя. мы вышли из прохладных челюстей продовольствия в сентябрьское бабье лето. упали прямо на газон перед кинотеатром. разговорились.
хороший парень. он мне напомнил ди-джея Снэпа из Иркутска, с которым мы работали вместе на радио «Пик». эта радиостанция была единственной в городе, которая выходила в FM-формате. остальные транслировались в АМ-формате. мы гордились этим обстоятельством и каждый эфир пили спиртное. мы буквально были легендами.
- я - известный в России поэт, - сказал я Спуну. - ты - известный в Англии ди-джей. давай совершим обмен века: я тебе дам свой легендарный пиджак, а ты мне - свой камзол. или как он там у тебя называется?..
мое предложение Спуна не впечатлило - видимо, я рожей не вышел.
Спун сразу заподозрил подвох. И я с удовольствием наблюдал представителя англосаксов за занятием, которым так знамениты его предки - быть участником сделки! Он оценивающе взглянул на Денин пиджак, уютно поежился в своем камзолобушлатике, довольно улыбнулся и вежливо отказался от предложения.
Мимо прошел Почетный президент фестиваля Андрей Селиверстов. Это я потом узнал, а в тот момент я увидел человека нездешнего. После Кенни я, конечно, был уже подготовлен и сразу начал «срисовывать» детали, неописуемая по своей гармоничности сочетание ваххабистской бороды и стога черной копны давало разглядеть только глаза. Дяденька проплыл мимо, ежась в странного покроя белого рубашке с этакими чулкодержателями (не помню, как называется) и джинсах.
- It's fucking good! - кричал Деня.
Почетный президент направился к другому волосатому дяденьке, который вообще поверг меня в приступ умиления. Это был директор фестиваля Павел Лабазов. В красных штанишках-трубах, детско-наивной матроске с воротничком с красными же полосками.
«Ряженые, какие-то странные», - подумал я.
через полчаса пиво закончилось, и мы вновь пошли в магазин. англичанин взял себе энергетический напиток «Red Bull» и водки.
- не мешай напитки, - говорю. - это мы в Сибири привыкшие. а тебе же выступать еще сегодня...
не подействовало. впервые видевший, как люди могут жить, Спун был непристоен и безумен. я же продолжал закачивать свой бензобак зеленым пивом. пока мы с ним заряжались энергией на стороне, Спуна уже вовсю искали организаторы - фестиваль начался, а одного из гостей не было в кресле для v.i.p.-особ! перфоманс в неглиже! пришлось нам идти смотреть это видео-шоу.
в программе были только видеофильмы длиной не больше 10 минут. собственно, из всей программы первого дня мне запомнилось только несколько фильмов. «ударь меня», где режиссер-немец собрал нарезку из мощных мужских ударов по женщинам - я допил пиво и открыл следующую бутылку. «бесконечность», где актеры денно и нощно вытаптывали землю в поле по траектории этого знака - Алексей тоже допил свое пиво, но второй бутылки у него не было. «желтые страницы», где режиссер-австриец показывал свое сопротивление яду капитализма, вырывая по странице из обширного тома «желтых страниц» - а в это время Спун все больше пьянел и слабел. в какой-то момент к нам - Алексею, Спуну и мне - подсели несколько девушек до-менструального периода.
- а вы, правда, из Англии?
- а вы останетесь на сегодняшнюю дискотеку?
- а вы оставите нам автограф?
Спун расплывался в улыбках, не понимая, что говорят юные сибирячки, но чувствуя их возбужденное внимание к себе. поболтав немного с девчатами, я спустился вниз, в туалет - мой клапан уже срывало.
туалет был не хуже и не лучше стандартных общих советских: унитаз вмонтирован в пол. на одном из них я обнаружил одного местного. хмырь, одно слово. я поссал в унитаз, окинул его самым похабным взглядом, который мог тогда изобразить, помыл руки, после чего вышел.
купив пару хот-догов, я присел на откидное сиденье в вестибюле. аншлага на фестивале не наблюдалось, но за едой пару девчонок я все-таки заприметил. одна, с карими глазами, пила «Coca-Cola» у выхода из кинотеатра, болтая с какими-то двадцатилетними. а еще одна - золотокудрая - весело смеялась в компании подружек у выставки мобилограмм. она напомнила мне одну иркутскую девушку, которая когда-то выцарапала на углу деревянной скамейки мое прозвище. том. от нахлынувших воспоминаний, пива и съеденных хот-догов я прикрыл глаза и устроился под сенью памяти:
начало 2000-х. я спешу к своей девушке после четырех часов сна. четырех сраных часов после конкретной пьянки в компании таких же сумасшедших, как и я, 40 минут в троллейбусе в полукоме набухающего похмелья, смазанные тени людей, разверстая пасть инопланетного заговора, и я, мечтающий о её ножках и её золотистых локонах. я спешу к ней. я уже рядом.
от воспоминаний меня отвлек не весть, откуда взявшийся Алексей:
- пойдем в кинозал, там вроде что-то намечается.
намечался показ короткометражек двух проезжих комиков. в крупных городах России они были достаточно известны, нашей же провинции было не до них: какая нам разница до прокисших душ двух чудиков, когда у нас самих гниющих душ - хоть отбавляй...
мы сходили в «МАГАЗИН» за двумя парами бутылок пива. «лайм» закончился, поэтому пришлось довольствоваться обычным. вернулись в кинотеатр, сели в верхней части зала, откупорили по бутылочке и стали таращиться на экран. там крутили короткометражки с участием комиков. шутки у ребят были пошлые. например, показали, как мягкая игрушка в виде динозавра, прогуливаясь по полу, наткнулась на лежащую женщину с расставленными врозь ногами, и динозавр уткнулся головой в самое оно. остальные хохмы были в том же духе - андеграунд, черт возьми!
подвыпивший канский пролетариат гоготал во все горло, становилось душно, я встал и спустился в холл. вечер нахрапом лез в кинотеатр. в холле стали кучковаться разного рода занятий ребята, на улице же их было в несколько раз больше, толпа все прибывала и прибывала, наступало время выступления ди-джея Vis the Spoon, а пока артист из Англии отпаивал себя водкой с энергетическим напитком, из колонок ревел рэйв. через какое-то время на ступенях, ведущих к кинотеатру, я заприметил и Алексея, который танцевал причудливые танцы, по-доброму смеша двух каких-то баб.
- разве вы не знаете? я - коллега ди-джея!, - пытался я прорваться сквозь кордон милиционеров, охранявших гостя. а Vis the Spoon уже жонглировал своими пластинками, включая то одну, то другую поочередно - кроме того, он пытался выводить какое-то подобие скрэтчей. на замершую в предвкушении настоящего английского рэйв-чуда толпу лился то панк восьмидесятых, то диско девяностых, то техно нулевых, то все сразу, и все это огромным громогласным звуковым валом сотрясало площадь, и толпа, не зная, то ли радоваться, то ли бунтовать, не танцевала, а тупо стояла и смотрела на пьяного вдрабадан англичанина, которому, по сути, уже было тоже на все наплевать. он творил новую музыку, понятную лишь ему, мне и всем тем, кто был под эйфорией алкоголя. но водка все же взяла верх над гостем: после получасовой вакханалии Снуп, не удержав равновесие, упал прямо в толпу на площади.
организаторы опомнились и объявили, что концерт окончен. почему толпа тогда не разнесла все присутствующее в пределах досягаемости, я не понимаю до сих пор. наверное, это все же правила хорошего тона, кхм.
Алексей не зря веселил тех баб - у одной из них очень кстати оказалась машина, и они довезли нас до гостиницы. из машины они выходить не стали. словесно попрощались и с ревом укатили в ночь. время было полночь, и мы с Алексеем пошли в бар, который находился на первом этаже гостиницы. там обнаружилось две компании: многочисленная, полукоординирующая свои действия, танцующая грязные танцы, ватага 30-40-летних отдыхающих, и другая - состоящая из двух женщин. они сидели за соседним столиком.
помню, что мы выпили еще по паре бутылок пива, потом, вроде, еще ром заказывали, танцевали, гоготали, а затем - смена кадра. мы уже в своем номере. без баб.
я разделся, бросив одежду беспорядочной кучей на пол. джинсы, белая рубашка, пиджак. все на полу.
- неряшливая небрежность тебе идет больше всего, - сказала мне однажды одна из коллег по газете, так что я был в своем формате. Алексей же развесил свои вещи на стуле.
с утра я сходил в сортир. бесплатно. никакой вони.
вышли на улицу. в ближайшем ларьке я нашел бутылочку «лайма». кайф. выпил тут же!
снова поехали к кинотеатру. там страдали с похмелья все приезжие гости - Спун пил коктейль в 8,9 оборотов, Трейси Моберли облегчала свою участь таблетками от головы...
мы тоже болели - правда, «лайма» в «МАГАЗИН» так и не завезли, поэтому опять пришлось пить другое пиво.
пообщавшись с иностранцами, мы с Алексеем выдвинулись на вокзал. по пути нам попалась занимательная скульптура - во дворе дома детского творчества мы обнаружили памятник матери с кормящимся ребенком у её груди. перфоманс преследовал нас и тут: оставив ребенку пить молоко из левой груди кормилицы, я присосался к обнаженной правой. обелиск греха и невинности, ха!
в зеленогорск мы выехали также, на электричке. меня уже конкретно достало пить всякое пиво, поэтому на вокзале я купил сразу 5 бутылок «лайма». мой перфоманс в канске подходил к концу, и боги аплодировали в ладоши. или закрывали глаза от праведного негодования. на их олимп я не смотрел. может быть, туда смотрел Алексей.
Деня ЧИРКОВ, Алексей ТРЕШИН (курсивом)
г. Зеленогорск Красноярского края
