Современному зрителю свойственно не доверять современной драматургии. Публика априори ждет от этого диковинного зверя всяческих подлостей — разбросанных по сцене грязных наркоманских шприцов, непричесанной бранной лексики, гаденько воркующих над своими проблемами маргиналов и прочих, совершенно неприемлемых для воспитанного и интеллигентного человека, вещей. Если автор берется за что-то из золотого фонда мировой литературы, то подлостью считается любое отклонение от первоисточника; конечно, в исключительных случаях такая дерзость может быть расценена как забавный анекдот — главное, чтобы они там не ругались, не совокуплялись в непредусмотренных сюжетом местах и не поносили власть.
Но все это еще в лучшем случае — в худшем перед воспитанным и интеллигентным человеком, который пришел на спектакль отдохнуть и расслабиться, поставят большое прямоугольное зеркало и заставят в течение пары часов всматриваться в собственное отражение. Иногда зеркало будет действительно зеркальным, и тогда кому-то станет скучно, кому-то грустно, а кому-то противно; в ином случае зеркало окажется кривым, и тогда уже противно будет всем без исключения.
В итоге публика исторически разделилась на несколько неравных частей, меньшую из которых составляют собственно любители театра, способные воспринимать подобные спектакли без предрассудков. Такие зрители очень быстро обнаруживают, что понятие «новая драма» кто-то хитрый изваял на коленке, поскольку входящий в него корпус текстов воистину необъятен и различен внутри себя как по качеству, так и по стилистике. Другие — это вечные адепты «чего-то новенького», а также замшелые реакционеры или просто упертые консерваторы; еще есть любители эпатажа и деклассированных провокаций — это, в основном, молодежь. Однако основная (я бы даже сказал, подавляющая) часть театральной публики принадлежит к другой группе — это граждане с рассеянным вниманием.
Пару недель назад в драматическом театре им. Пушкина презентовали спектакль «Вий» Олега Рыбкина по пьесе драматурга Натальи Ворожбит. После этого начался затяжной контрастный душ из зрительских реакций — от бурного негодования до совершенного одобрения (и то, и другое, как известно — признак небольшого вкуса). Первого, справедливости ради, было значительно больше: говорят, какие-то персонажи даже покидали зал в антракте, но в основном на увиденные «абсурд и непотребство» жаловались по кухням и социальным сетям. «Это провал, это никакой не Гоголь», — уверенно заявила мне знакомая. «Ну .... мы с женой ожидали чего-то другого», — осторожно заметил коллега по работе. «Хочу сходить, но бабушка сказала, что это очень пошло», — пожаловалась одна из моих школьниц.
В «Пушке» в связи с неожиданным обилием человеческой критики забеспокоились и даже организовали специальную пресс-конференцию — тем более что грядут шестой по счету фестиваль «Драма. Новый код» и большая премьера — спектакль «Жанна», опять-таки по произведению, маркированному как «современная драматургия». На пресс-конференции Рыбкин очень точно назвал причину подобного отторжения: сработал эффект обманутых ожиданий. Увы, многие (и, возможно, даже конкретно вы, дорогой читатель) не умеют читать театральные афиши — ну, разве только то, что написано по центру и крупными буквами. Зная об этом, очень аккуратно поступили в ТЮЗе, назвав свой новый спектакль «Сон. Лето. Ночь» (кстати, тоже вполне себе хулиганский) и повсеместно сообщая, что это не совсем Шекспир. Это, кстати, не помогло — иные из моих коллег все равно сподобились на чудесные глупости, вроде: «... „Врезки“ в авторский текст Шекспира — большая смелость, но вряд ли они были здесь действительно оправданы. К счастью, это стало единственным отступлением от текста драматурга».
Ладно, смело врезаться в Шекспира — это одно, но здесь-то никто Гоголя не трогает, потому что это вообще не Гоголь. Пьеса Ворожбит — оригинальное и совсем неглупое произведение, в ироническом ключе осмысляющее проблему культурного снобизма; разыгрывают его персонажи, целиком и полностью сформированные средой обитания — замечательные, хоть и нарочито лубочные образчики жителей сельской глубинки. Это тот самый текст, без освоения которого в принципе невозможно развитие театра, здесь неизбежны провокации, неизбежны такие сценические ходы, которых не увидишь в классическом, оснащенном лосинами «Гамлете», если такие где-нибудь еще ставят.
Можно ли это узнать из афиши? Можно. Точно также забредший на одну из чудовищно пошлых комедий (из числа тех, куда билеты раскупаются на ура и, возможно, даже вами, дорогой читатель) эстет, который потом жалуется на низкопробный юмор и невыразительную актерскую игру, мог сэкономить нервы своих слушателей, если бы просто сделал усилие и вчитался в название спектакля. Еще более верный вариант — почитать какого-нибудь хорошего критика, но это, к сожалению, в нашей стране удел немногих.
Так что вся надежда на зрительный аппарат в его дружной связке со здравым смыслом. Не дарите тещам билеты на спектакли по произведениям Юрия Клавдиева или Павла Пряжко; не берите с собой грудных детей и нервических старых дев, если в афише стоит 18+; не посещайте антрепризные спектакли, если про них не найти хорошего отзыва даже на Флампе, и не ходите на них вовсе, если собираетесь не только глупо посмеяться, но и как-то поспособствовать своему духовному развитию. Берегите нервы и не говорите глупостей.
Евгений Мельников
