Если будут гладить утюгом, любой найдёт, даже если не брал. Правда, любых, как правило, не гладят. Но ошибки тоже бывают. Как вот у тёти этой телефонной, что мне звонила.
Купил тут недавно ещё один телефон (нет, не с яблоком). Ну и, соответственно, к нему взял ещё одну сим-карту. Номерок дал трём людям, собственно исключительно для связи с ними и брал отдельный аппарат. И тут вдруг звОнит мне какой-то неизвестный абонент. Отвечаю. Говорю, мол, алло, слушаю вас внимательнейшим образом. А из трубки барышня печальным голосом говорит мне – Максим Фёдорович, здравствуйте. Срок погашения вашего кредита истёк, что делать будем? Я говорю – ошибочка вышла, не я это, ну в смысле не Максим я, и не Фёдорович даже, и кладу трубку. Тётя минут через двадцать перезванивает и стыдить меня начинает. Дескать, нехорошо товарищ Максим так неталантливо врать, и извольте погасить задолженность, иначе придут приставы и сделают с вами бесчестно. Я начинаю тёте рассказывать, что, вероятно, этот номер ранее принадлежал этому злостному алиментщику и кредитобравцу Максиму, но теперь он есть моя собственность, а я – всем широко известно, человек святой и кредитами ни разу не баловался даже. Тётя грустно меня выслушала и сказав «ну как хотите» повесила трубку. А в субботу шесть-тридцать утра звонки. Отвечаю. А там голос такой, я такой голос только один раз, в 2001 году когда клуб «Колорадский папа» в четыре часа утра ГНК накрыло, слышал. Мёртвый голос робота-убийцы: «Всем оставаться на местах. Руки на стол, что бы я видел!» И вот такой голос орёт мне в трубку в шесть-тридцать утра – Максим Фёдорович! Рекомендуем находиться по адресу регистрации! Группа приставов выехала! Будем воровать и убивать! Берегите гусей! Ну я не выдержал и начал орать в ответ, что живым они меня, козлы лягавые не возьмут, и что у меня тут карабин «Сайга» зарегистрированный и охотничье ружьё системы ИЖ, и патронов у меня на всех хватит. И что пока они меня захватывать будут, многих из них с собой в ад уволоку. И что с конкретно его мамой я всякое делал в самых неприятных позах. Вот теперь сижу и думаю, какая там, должно быть, веселуха сейчас у Максимки-то, у Фёдоровича. А вот нефиг!
А у меня спрашивали не Баранов ли я Александр. Я долго говорил, что нет и не знаю даже просто Александра. Потом решил взять грех того Александра на себя и сказал да это я. Дамочка сказала зачем я вру и положила трубку. Чего им надо не понять.
Кредиты грех отдавать.
И тут вдруг звОнит мне какой-то неизвестный абонент. Отвечаю. Говорю, мол, алло, слушаю вас внимательнейшим образом. А из трубки барышня печальным голосом говорит мне – Максим Фёдорович, здравствуйте. Срок погашения вашего кредита истёк, что делать будем?
Я говорю – ошибочка вышла, не я это, ну в смысле не Максим я, и не Фёдорович даже, и кладу трубку.
Тётя минут через двадцать перезванивает и стыдить меня начинает. Дескать, нехорошо товарищ Максим так неталантливо врать, и извольте погасить задолженность, иначе придут приставы и сделают с вами бесчестно.
Я начинаю тёте рассказывать, что, вероятно, этот номер ранее принадлежал этому злостному алиментщику и кредитобравцу Максиму, но теперь он есть моя собственность, а я – всем широко известно, человек святой и кредитами ни разу не баловался даже. Тётя грустно меня выслушала и сказав «ну как хотите» повесила трубку.
А в субботу шесть-тридцать утра звонки. Отвечаю. А там голос такой, я такой голос только один раз, в 2001 году когда клуб «Колорадский папа» в четыре часа утра ГНК накрыло, слышал. Мёртвый голос робота-убийцы: «Всем оставаться на местах. Руки на стол, что бы я видел!»
И вот такой голос орёт мне в трубку в шесть-тридцать утра – Максим Фёдорович! Рекомендуем находиться по адресу регистрации! Группа приставов выехала! Будем воровать и убивать! Берегите гусей!
Ну я не выдержал и начал орать в ответ, что живым они меня, козлы лягавые не возьмут, и что у меня тут карабин «Сайга» зарегистрированный и охотничье ружьё системы ИЖ, и патронов у меня на всех хватит. И что пока они меня захватывать будут, многих из них с собой в ад уволоку. И что с конкретно его мамой я всякое делал в самых неприятных позах.
Вот теперь сижу и думаю, какая там, должно быть, веселуха сейчас у Максимки-то, у Фёдоровича. А вот нефиг!