Шарм произведений Татьяны Толстой сложно оценить без какой-нибудь гастрономической метафоры; они похожи на дорогой французский сыр, чье амбре является следствием диковинного вкуса.
«Легкие миры» — это сборник небольших автобиографических историй, эссе и каких-то совсем уже бессюжетных набросков, которые разделены на несколько блоков. Читательского внимания, вероятно, заслуживает лишь первый из них, где спрятался, в том числе, и титульный рассказик о том, как забиваются житейским мусором тонкие каналы, связывающие человека с воздушной его мечтой, как человек застревает по этим причинам «в здешнем, тяжелом и душном»: автор делится опытом бытия в американском бытие, которое умудряется изобразить одновременно и заманчивым, и отталкивающим. Несколько изящных семейных зарисовок дополняет эссе «За проезд!» — насмешливо философичное, но вместе с тем тонкое размышление о хаосе российской действительности, притаившейся, как дремучий зверь, в «большой тьме» между Москвой и Петербургом.
Чем дальше, тем больше становится в прозаических обрывках сборника сиюминутной, легкомысленной, а подчас и вовсе ворчливой рефлексии в духе «не забыть рассказать соседке». Это слегка надменные, подернутые интеллигентской снисходительностью (традиционно выдаваемой за любовь: «Я народ не идеализирую, я люблю его черненьким») размышления о русскости и «народной историософии» — этюды, например, о моржовом ***, который невозможно подарить американцу, но легко — любому соотечественнику, даже мельком встреченному на улице, или о баталиях с сантехниками. Это едкие политические реплики и нашим, и вашим, это наблюдения в области современной словесности и обличительные выпады в адрес московского продуктового универмага «Перекресток» — тоже, конечно, как повод обсудить, за счет чего и как именно самоидентифицируется русский человек. Завершает сборник бравурно-народнический «Волчок» и объемное интервью «Слону» о жизни и литературе, которое можно и нужно разбирать отдельно.
Пишет ли Толстая увлеченно-ернически об уваровской триаде или же живописует наводнение на Манхэттене, стилистика её неизменна. Прежде всего, это увлекательное сочетание снобизма и панибратства, которое позволяет ей свободно прибегать к использованию сниженной лексики, но обращать её исключительно на явления низшего порядка — например, иные социальные группы — сохраняя при этом бунинскую, что ли дистанцию, от объекта. Вместе с тем, если требуется, она плавно сгущает сентиментальность и светлую грусть до консистенции неизбывно-светлой тоски, и тогда получаются «Вроде флирта» или сомнамбулический «Дым и тень», для чтения под пледом с чашкой чая. Беда в том, что Толстая сразу и такая, и такая — то есть, вкусный сыр не перестанет отвратительно пахнуть, а ты не перестанешь его поглощать ложкой.
Редакция Елены Шубиной, АСТ, 2014, — 480 стр. Тираж — 25 000 экз.
Евгений Мельников,
фото: РИА «Новости»
Кроме «Легких миров», на сайте ЛитРес вас ждут еще 380 000 книг
Татьяна Толстая «День» (Сборник рассказов, эссе и фельетонов)
Виктор Ерофеев: «После Пелевина русских писателей больше нет»
