«Ты попадаешь в мир неизвестно откуда, будто снежинка через дымовое отверстие,
и исчезаешь неизвестно куда. Все остальное - шалости бесплотных,
вроде той, что я еще хожу по земле, на которой меня уже нет»
Творчество нашего земляка Александра Григоренко сразу же отнесли по части магического реализма, и новый его роман отлично ложится в эту канву, сочетая изысканную фантастику с мощной, эмоциональной характерностью в рамках действенной картины мира. Автор работает с мифом, как искусный ремесленник со стволом кедра, изготавливая лодку-долбленку — мощными, аккуратными движениями потроша древесное нутро и украшая получившуюся конструкцию грубыми письменами во славу безымянных духов. Когда вы сядете в эту лодку, то сначала вам будет любопытно, потом — неуютно, а потом вы либо утонете, либо причалите к другому берегу.
Мир «Ильгета» — это наш мир, но наблюдаемый с величайшей высоты, из-за «последнего неба», куда в незапамятные времена удалился обманутый собственным сыном верховный бог. Расстояние здесь измеряется в годах, а не в метрах — за восемь веков до походов Чингисхана великое древо Йонесси, уходящее корнями в Саяны, цветет посреди сибирских просторов, а в зацепившихся за его ветви-притоки гнездах обитают многочисленные таежные и тундровые племена. Это тонкий, загадочный и недобрый мир, который управляется непостижимыми для человека законами. Казалось бы, всё просто: небесному богу принести в жертву белого оленя на рассвете, подземному богу — оленя черного и на закате, а лучше не оленя даже, а своего первенца, потому что боги не любят ненастоящих жертв — и тогда олени твои будут жирны, женщины — плодовиты, мужчины вернутся из набега с богатой добычей. Но даже если ты живешь в гармонии с природой и высшими силами, все равно откуда-то берется злая несправедливость, когда во всем стойбище разом гаснет огонь; да и без напастей — отчего люди беспутствуют, воруют и убивают, отчего не живется им спокойно и рассудительно? Выход подскажет мудрый шаман или же злая смекалка — и тогда надо собрать дружину и отправиться переделывать сущее огнем и железом по своей мерке, чтобы отныне «всякая вещь лежала на своем месте».
Персонажи здесь носят будоражащие воображение имена — Кукла Человека (старик, никак не желающий умирать), Девушка Весна, Оленегонка — или, например, Ябто Ненянг, Падальщик — настоящая музыка гласных и согласных. Три имени главного героя образуют сложносочиненную трехчастную структуру романа; первая выполнена в лучших традициях этнографической прозы — это глубоко и красочно прорисованная приключенческая драма о братьях-сиротах и их жестокосердном отчиме, который подобрал детей то ли в сыновья, то ли в рабы — себе на беду. Мальчик-заморыш Собачье Ухо бежит из неволи, свершает кровную месть, нежданно-негаданно становится вождем другого племени — и тогда получает второе имя — Человек Земли; повествование захлестывает зловещей мистикой и притчами ницшеанского толка. Наконец, третья часть накрепко связывает происходящее с историческим контекстом: монгольские орды переправляются через Енисей и уносят героя — нелепого калеку — до самого Самарканда; теперь он Слепой-и-Глухой.
Григоренко предлагает читателям умопомрачительный экскурс в сознание архаичное, экзотическое, направляемое не логикой, но «демоном, сидящим между лопаток» — здравым смыслом вкупе со звериными инстинктами, да редкими вспышками мистических озарений; убийственно простое, но образное и пытливое мышление дикарей завораживает — существуя вне уже придуманной на другом конце света христианской морали, они решают проблемы самым очевидным образом, достигая невиданной для цивилизованного человека ясности рассудка. «...Как выпорешь бога?..», — спрашивает один. «Не прикидывайся младенцем, будто не знаешь такой простой вещи. Срублю куклу и отстегаю своей ременной палкой», — отвечает другой, и очевидность такого решения обескураживает. Обезумевшую от потери детей жену нельзя убить, но нужно бросить в тайге, сломав её руки и ноги — так «дикий зверь», поселившийся в её душе, изыдет сам, не выдержав боли. Если бог не проявил милость, несмотря на то, что ему подарили сына грешника, значит, зарезанный человек не был грешнику сыном.
Иногда путаясь в метафизических кружевах и совершая популярные сюжетные кульбиты, роман, тем не менее, предлагает внятную идеологию: любой узел можно разрубить, надо только выбрать решение и следовать ему до конца — но нельзя метаться, нельзя позволять пустоте заполнять твое нутро и управлять твоими мыслями, иначе неизбежно превратишься в скрипучую деревяшку: мудрую, бессмертную, озлобленную на весь свет, неприкаянную. Или ты борешься со страхом, насильно приручая всё, что может его породить — или упрямо движешься ему навстречу; или пассивно следуешь велениям судьбы — или пытаешься её побороть, покачнув мировое древо; или, видя гибель близких и опустошение родных краев, уверяешься в отсутствии бога — или же во всем усматриваешь его волю и его знаки. Если же трусость, гордость и глупость берут верх, то человек попросту может потеряться в своем огромном мире — том самом, который нам с высоты последнего неба кажется таким крохотным.
ArsisBooks, Москва, 2013, — 332 стр. Тираж — 3 000 экз.
фото: ria.ru
Книга для рецензии предоставлена магазином «Бакен»
