Художественный руководитель Минусинского драматического театра.
Родился 10 марта 1953 г. в с. Дубинино Шарыповского района Красноярского края.
С 1974 г. – работает в Минусинском драматическом театре. За 30 лет прошел путь от монтировщика сцены до главного режиссера театра.
В 1994 г. – окончил Екатеринбургский театральный институт.
Трижды спектакли Песегова становились участниками национального театрального фестиваля «Золотая Маска»: «Чайка» (1998 г.), «Циники» (2000 г.), «Наваждение Катерины» (2004 г.). Российские и зарубежные специалисты отмечали довольно редкие в наше время особенности ювелирной режиссуры А.А. Песегова: «Он умеет тонко слышать и точно передавать авторское видение пьесы». В 2000 г. получает специальный приз жюри фестиваля «Золотая Маска».
В 2003 г. спектакль «Наваждение Катерины» по очерку Н. Лескова, инсценировка и постановка А.А. Песегова, получил немало театральных призов и наград, в том числе: «Лучшая работа режиссера» («Театральная весна», г. Красноярск), «Крылатый гений» («Сибирский транзит», г. Омск). Спектакль «Наваждение Катерины» был выдвинут оргкомитетом фестиваля «Золотая Маска» на соискание премии «Золотая Маска» в номинациях: «Лучший спектакль», «Лучшая работа режиссера» (Алексей Песегов), «Лучшая женская роль» (арт. Екатерина Соколова).
В 2002 г. – А.А. Песегову присуждается почетное звание «Заслуженный деятель искусств РФ».
Последние годы спектакли в постановке А.А. Песегова: «Циники», «Ромео и Джульетта», «Наваждение Катерины», «Вишневый сад» и другие - являются постоянными участниками многих престижных театральных фестивалей, в числе которых «Сибирский транзит», «Золотая маска», «Реальный театр», «Международный рождественский фестиваль искусств».
Алексей Алексеевич, Вы из театральной семьи?
Мои родители вообще не имели никакого отношения к этой среде. Я и сам-то попал в театр почти случайно: отец прочёл объявление в газете, что театру требуется монтировщик, и за руку меня туда привел, чтобы не болтался перед армией. И после армии я к этой профессии вернулся. Потом работал звукорежиссёром, художником по свету, машинистом сцены, заведующим постановочной частью – все театральные профессии перепробовал! Так что меня очень сложно обмануть в этом плане, я знаю все тонкости.
А образование в Екатеринбурге Вы получили как режиссёр?
Нет, как актёр драматического театра и кино, хотя мне должны были вписать в диплом еще и специальность «режиссёр-постановщик», потому что я ассистировал своему педагогу во всех спектаклях. Но почему-то этого не произошло… А режиссерские корочки я получил только в 1995 году, когда закончил в Москве стажировку у Сергея Арцыбашева, сейчас он главный режиссер театра им. Маяковского. И после этого я сразу принял руководство Минусинским театром.
Но актером Вы некоторое время все же поработали?
Да, хотя меня актёрская профессия не особо и тянула. Даже роли свои сейчас уже толком не помню – Генри в драме «Ваша сестра и пленница», какие-то сказки... Репетировал князя Серебряного в исторической драме, а потом отказался – почувствовал, что это не мое. Хотя есть масса актёров, которые мечтают сыграть роли героев, но я никогда к этому не стремился, вообще мало сыграл, но не жалею. Да, знаю, что я хороший актер, мне все говорили об этом. Но я сразу знал, что буду режиссёром. Наверное, потому, что по своему характеру всегда был творческим лидером, мне это нравилось и нравится. А актер – лицо подневольное. И что, какой-то режиссер будет мне указывать?! Да никогда! Извините, такой уж мерзкий характер. (Улыбается) Вообще, если ты ушёл в режиссуру, надо бросать профессию актёра. Потому что это абсолютно разные профессии, они не имеют ничего общего – разный склад ума, воображение, восприятие.
И в собственных спектаклях у Вас тоже нет желания сыграть?
Нет, и никогда не было. Я полностью согласен с покойным Георгием Товстоноговым, что это дилетантство.
А первую свою постановку помните?
Конечно. В конце 80-х я ставил в Минусинске «Остров сокровищ» по Стивенсону. Спектакль шёл около двух часов. Тогда же я написал свою первую инсценировку, и с тех пор так и повелось. В следующем сезоне в Красноярском театре им. Пушкина буду ставить «Игрока» Достоевского, тоже сам инсценировку делал. Это самый удобный вариант, потому что зачем доверять чужим мозгам, если ты чувствуешь это произведение? Для меня так гораздо проще.
К репетициям «Игрока» Вы уже приступили?
Нет, начнем в конце сентября – начале октября, как только вернусь из отпуска. На репетиции уйдет четыре месяца. Я сразу попросил, чтобы у меня было достаточно времени, потому что не привык форсировать. К тому же, если берешься за такое произведение, подходить нужно очень серьёзно. Иначе - какой смысл? Я уже вижу, как буду это ставить. Постепенно подбираю актеров, но пока не хотелось бы афишировать подробности. С уверенностью могу назвать только одно имя – заслуженного артиста России Константина Алексеевича Вощикова. Я счастлив, что он согласился работать у меня в спектакле.
Алексей Алексеевич, я слышала, Вы и прежде обращались к Достоевскому. Что это было за произведение?
Достоевский – моя первая сценическая болезнь. Я им заболел еще тогда, когда только начинал в режиссуре. Мечтал поставить его «Записки из мёртвого дома» - даже почти написал инсценировку, уже придумывали оформление… А потом как-то внезапно выздоровел. И сейчас возвращаюсь к Достоевскому – но беру уже «Игрока». Вдруг очень захотелось это поставить... Вещь, конечно, потрясающая.
А сам Вы по натуре – человек азартный?
Абсолютно не азартен. У меня слишком рассудочные мозги, они почему-то сразу срабатывают, прекрасно понимаю, на кого что рассчитано, могу вовремя остановиться. Сколько ни было попыток втянуть меня в азартные игры, особой радости от них не испытываю, кайф выиграть - мне чужд. Так что, надеюсь, могу исследовать это с холодным умом и горячим сердцем. Я, в принципе, согласен с Достоевским, игра – нормальный способ добывания денег, хотя в ней все и рассчитано на какую-то мифическую удачу. Думаю, что понимаю этих людей, понимаю, что их страсть к игре ненормальна, как сейчас принято считать – своего рода болезнь. И моё дело как режиссера – исследовать путь человека к этой болезни. Саму болезнь исследовать мне не интересно, это уже дело врачей.
С холодным умом, говорите? А в мистику, фатальность в театре Вы верите?
Как же не верить… У меня с Чеховым сплошная мистика. Сначала в «Чайке»: у нас прошел тринадцатый спектакль, в нем было занято 13 действующих лиц, занавес держался на 13 прищепках, еще что-то тринадцатое было... А в ночь после этого спектакля умерла актриса Катя Семичева - совсем молодая, ей было всего 23 года. И с «Вишневым садом» та же история: сначала, еще в период репетиций, умер актер Анатолий Иванович Ганчин, он должен был играть Фирса. Накануне премьеры заболела артистка Лилия Медведева, что играет Раневскую – премьеру пришлось перенести. Потом я попал в больницу. И на «Сибирском транзите» испытаний хватило. Мало того, что пришлось играть на сцене томского ТЮЗа, которая на 7 метров в глубину меньше нашей. Так еще заболел местный художник по свету, и мы работали при дежурном освещении, практически в полной темноте! А у актрисы Наташи Котельниковой, которая играет Варю, перед спектаклем внезапно поднялось давление, она отыграла на уколах. Так что с Антон Палычем все очень непросто… Но, что приятно, наш «Вишневый сад», несмотря на все неудачи, заинтересовал представителей оргкомитета «Золотой Маски».
И Вы вновь получили приглашение на этот фестиваль?
Да, но прежде нужно отправить туда видеозапись. Вот только сначала хочу первый акт изменить, он чуть-чуть провисает. Он и у Чехова как-то несобытийно написан, не зря многие режиссеры его все время кромсают. А я ничего не марал, просто решил его по темпу убыстрить минут на пятнадцать, и тогда все будет хорошо. Но пройдем ли мы по конкурсу в этот раз, для меня, если честно, дело десятое. Все-таки, уже три раза ездили, так что это не случайность, а закономерность. И потом, я не понимаю, зачем на фестивалях устраивать соревнования. Знаете, какой самый замечательный фестиваль? «Реальный театр» в Екатеринбурге, потому что там нет ни призов, ни номинаций, а просто профессиональный разбор спектаклей. А все эти ярлыки – лучший, худший – они очень условны. Иногда и очень хороший спектакль можно неудачно отыграть, мало ли какие бывают обстоятельства!
Возвращаясь к теме о театре им. Пушкина… Алексей Алексеевич, признайтесь: правда ли, что Вы – будущий главный режиссер этого театра?
Признаюсь: слухи на мой счет сильно преувеличены! Хотя мне и предлагали эту должность после ухода Александра Бельского. Но я от нее отказался, продолжаю жить и работать в Минусинске. Хотя осознаю, что засиделся там, поэтому постараюсь чаще ставить в других театрах. Тем более что приглашений хватает. После Красноярска поеду либо в новосибирский «Красный факел», либо в Омск – туда меня приглашают сразу два театра.
А что планируете на следующий сезон в Минусинске?
Володя Селиванов из Красноярска будет ставить «Свадьбу Кречинского», потом будет еще какой-то спектакль и сказка. А после Нового года, если решим проблему с финансированием, хотел бы запустить «И в Сибири сакура цветет» Нелли Матхановой, я уже давно вынашиваю этот спектакль о японских военнопленных. Проект достаточно дорогостоящий, но если все будет удачно, то он получит большой резонанс, потому что в России эту тему еще никто не затрагивал. Мы вели переговоры с японцами, они готовы приехать и отсмотреть материал. И если их все устроит, они оплатят нам гастроли по Японии.
Помнится, Вы говорили, что хотели поставить спектакль по одному из произведений Астафьева…
Да, я планировал поставить его «Пастух и пастушка», и Мария Семеновна дала добро на инсценировку. Но прежде нужно сделать реконструкцию сцены в театре, иначе это просто технически невозможно. И я от этой затеи не отказываюсь и думаю, со временем смогу ее реализовать – настолько я чувствую этот спектакль, он у меня абсолютно созревший в голове. А пока задвинул его в уголочек памяти, чтобы в подходящий момент можно было вытащить и освежить.
Алексей Алексеевич, Вы все свои спектакли ставите с художником Светланой Ламановой?
Не все, но многие. Три спектакля я делал со своим другом Сашей Кузнецовым - «Наваждение Катерины», «Песнь о Бубараше» и «Его алмазы и изумруды». Со Светланой мы ставили «Чайку», «Циников», «Ромео и Джульетту», «Вишневый сад» - сейчас все и не вспомню.
Семейный союз как-то помогает в решении творческих задач?
Кажется, что мы с полуслова понимаем друг друга. Но когда начинаем работать, война стоит страшенная. Бои без правил, не стесняясь в выражениях и прочее-прочее – с моей стороны, естественно. Она же, как человек более умный и талантливый, относится к этому с пониманием. (Улыбается) Но тут уж ничего не поделаешь, я очень жесткий человек в работе. И если мне надо – хоть вывернись, но сделай так, как я хочу, все равно настою на своем! Я вообще не понимаю и не признаю коллективное творчество в театре. Режиссер – хозяин спектакля, а все остальные выполняют его задачу.
А помимо театра Вы еще что-то любите?
А как же! Рыбалку люблю, тайгу – комаров кормить обожаю! (Смеется) Уже 20 лет сплавляюсь по сибирским рекам, и Петра Анатольевича Аникина когда-то этим заразил. А сейчас в первый раз в жизни еду на море, жена наконец-то уговорила. Но я ее предупредил, что, может, через неделю сбегу оттуда!
Елена Коновалова
