Популярная писательница Людмила Улицкая стала почетной гостьей II Красноярской ярмарки книжной культуры, инициированной Фондом Михаила Прохорова. Со свойственной ей энергией неугомонная Людмила Евгеньевна провела несколько презентаций, где представила не только свои книги, но и детский литературный проект «Другой, другие, о других», куратором которого она является. А еще Улицкая передала в одну из красноярских колоний составленную ею самой подборку книг. И любезно ответила на вопросы корреспондента «ВК».
Экология чтения
- Есть такая вещь — экология чтения. Сегодня весь мир помешан на том, что вода должна быть чистой, еда — без добавок, без примесей. Так и в случае с книгой — когда берешь ее в руки, тоже необходимо помнить о своего рода экологии. Не все стоит читать. Хотя понятно, что ни на одной книжке не написано, что она плохая. Мы живем в обществе потребления, где всех нас то и дело заставляют что-то покупать, — на людей оказывается мощное давление. И противостоять ему можно только персонально. Каждый из нас сам должен задумываться над тем, что он покупает. Чтение — занятие не безответственное. Конечно, вкусы у всех свои, и кто-то любит фэнтези, а кто-то — детективные романы. Но в каждом жанре существуют лучшие его образцы и худшие. И важно уметь их различать — я призываю всех к бдительности в этом вопросе.
Кстати, чем хороши книжные ярмарки — у людей есть возможность приобрести те книги, которые не всегда удается найти в книжных магазинах. Особенно это актуально для провинции — многие серьезные книги, издаваемые, как правило, небольшими тиражами, сегодня можно купить только в столице. Но если человек, способный это воспринимать, не будет получать нужной ему пищи, он постепенно теряет восприимчивость к ней. Так уж мы устроены: нет пищи — человек худеет. В культурном отношении то же самое. В итоге снижается культурный уровень.
Дедушкина память
- Вас интересуют удивительные истории из моей жизни, связанные с книгами? Самая удивительная произошла с книгой, которая и сегодня стоит у меня на полке, — «Восстание ангелов» Анатоля Франса. Формат ее самодельной обложки немного меньше, чем формат страниц. Она очень потертая, ветхая. На последней странице написано: «Переплет этой книги я сделал из старых носков и хлебного мякиша в самые тяжелые дни пребывания в камере № 49 в марте 1933 года». А под этими словами подпись моего деда. Как книга вернулась к нам в дом, даже не представляю…
Вообще с книгами мне очень повезло. Вы знаете, я еще помню Сталина — мне было 10 лет, когда он умер. И помню ту стопроцентную обязательность жизни, когда все читали одно и то же. Мало у кого в домах сохранились старые книги. У меня, к счастью, они были. У дедушки в квартире стоял большой шкаф с множеством хороших книг.
Неосознанный выбор
- Несмотря на мою любовь к чтению, к литературе, я не собиралась становиться писателем. Окончила биофак, по профессии я генетик, два года проработала в научной лаборатории. Но так получилось, что в 70-е годы меня уволили с работы (за перепечатку самиздата. — Е. К.). И в биологию я потом уже не вернулась. Постепенно стала писать. Сначала очень робко, и будучи в себе неуверенной, долго ничего не печатала. Только в конце 80-х начала публиковать рассказы. А моя первая книжка вышла, когда мне было 50 лет. Вот так все случилось, эту профессию я сознательно не выбирала.
Читайте своим детям!
- Что делать, если дети не хотят читать? Одно скажу — с этим надо работать. Пока мои сыновья не выросли, я им читала до посинения. (Улыбается.) И позже, когда они уже были здоровенные мужики, мы ложились на диван, и я им читала Данте, Гомера, Шекспира. У меня не было уверенности, что они прочитают это сами. Помню, последняя книга, которую я им прочла, — «Мастер и Маргарита» Булгакова. Сейчас они уже взрослые, и я пытаюсь читать вслух внукам. Но с ними сложнее — приходится бороться с телевидением, а это очень непросто. И все же что могу, я делаю.
Расширить горизонты понимания
- Как родилась идея детского литературного проекта? На Западе я увидела огромное количество книг, которые рассказывают о других культурах. Роскошные издания, их можно приобрести в любом магазине — и западные государства их финансируют, выделяют на них дотации. У нас такого практически нет. Лишь несколько издательств занимаются переводом подобного рода книг — например, «Открытый мир», «Самокат». Но это маленькие издательства, большие тиражи они издавать не могут, и книжки у них получаются довольно дорогие. А до провинции они почему-то не доходят.
И вот лет пять-шесть назад я задумала сделать такой проект. В Европе идею поддержали, но долго не удавалось найти партнеров. По возвращении в Москву я собрала команду, пригласила специалистов. И потихонечку, гораздо медленнее, чем бы мне хотелось, эти книжки начали выходить. Сейчас их уже семь, и надеюсь, что в течение еще двух лет их будет около двадцати. После чего на проекте можно будет поставить точку, потому что все важнейшие культурные и антропологические вопросы в пересказе для детей мы уже к тому времени осветим. Задача наша, она же и сверхзадача — чтобы дети знали, как в других культурах решаются те или иные проблемы. Как люди одеваются, что они едят, как они ссорятся и мирятся. Как живут люди, которые приехали в твой город и вызывают у тебя раздражение, потому что ты ничего не знаешь об их жизни. А они не хуже — просто они другие! Мне кажется, чтение таких книг поможет детям лучше понять, как устроен мир.
Кристаллизация литературы
- Не думаю, что в 90-е годы в России печаталась какая-то особенно плохая литература. Да, много издавалось массовой литературы, и не вся она была хорошего качества. Но для меня то время чрезвычайно важно. В начале 90-х за 2—3 года были изданы книжки, которые прежде перепечатывались разве что в самиздате. Причем не только политические книги, но и художественная литература, книги по философии, религиоведению, истории. Множество тех самых книг, за которые моих друзей прежде сажали, выгоняли с работы, мы читали их по ночам, передавали из рук в руки — так вот, в то самое время они оказались на прилавке. И, с одной стороны, это была огромная роскошь. А с другой — вдруг оказалось, что их довольно мало кто читает. То есть многие из тех, кому нужно было прочесть, например, Бердяева, — они успели прочесть его еще в перепечатанном виде.
Это было очень интересное открытие. Оказалось, что хорошие книги — те, которые я называю хорошими, — нужны не всем. Как, впрочем, не только у нас, но и во всем мире. Да, массовая литература тоже бывает качественной, но в основном она безобразная. Считается, что серьезную литературу читает лишь семь процентов читателей во всем мире. И 70 процентов из этих семи — женщины. Но если мы остановимся на такой цифре, если она не будет уменьшаться — это уже хорошо. Мир совсем не рассчитан на интеллектуалов. Очень печально, что трудное чтение практически ушло из жизни — никто не хочет напрягаться. Изменилось отношение к чтению. Увы, из способа познания мира оно все больше превращается в развлечение, в способ скоротать время.
«Кризис меня не пугает»
- Наступивший кризис меня нисколько не пугает, это очень интересная ситуация. Мне совершенно очевидно, что тот мир роскоши, в котором жила Европа и отчасти Россия, — он кончается. Хотя мы с вами и не отдаем себе в этом отчет. Но мы возвращаемся к каким-то другим измерениям и другим ценностям. Возможно, мы больше не сможем себе позволить покупать по восемь пар обуви в сезон, а, как когда-то наши родители, будем отдавать ботинки в починку. Отчасти мне это даже нравится — исчезнет то безобразное, хищническое отношение к материи, которое у нас долгие годы практиковалось. И может быть, мы научимся уважать материю, ценить ее.
В чтении сейчас, кстати, тоже произошла некоторая переоценка ценностей. Спросите у издателей, они вам скажут: да, макулатуру стали покупать меньше, с начала 90-х ею все наелись. Гламурные журналы в связи с кризисом тоже немножко потеряют читателей. Нет, я не уверена, что взамен них люди возьмут в руки Чехова. Но очень бы хотелось!
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск»
