Чайка, Борис Акунин.

Не много найдется смельчаков, способных подойти к Чехову, помахать перед ним «Чайкой» и спросить: «Антон Павлович, что Вы имели этой пьесой в виду?»; ох, не много. И дело даже не в том, что Антон Павлович Чехов умер 102 года назад, нет-нет. Просто никому не хочется выставлять себя дураком перед знаменитым русским писателем. Впрочем, дело существенно упрощается, если вопрошающий и сам является великим русским писателем (например, Борисом Акуниным). Великий русский писатель имеет право не только задавать глупые вопросы, но и давать на них собственные, не менее глупые, ответы!

Теперь, когда я изящно подготовила вас предыдущим абзацем к жестяной новости, рассказываю: Борис Акунин написал продолжение чеховской «Чайки» (четыре года назад, но это перед лицом вечности отвратительно ничтожно и к делу не относится). Продолжение носит гордое и оригинальное название «Чайка», имеет два действия в длину, и зовется комедией. И правда, давно я так не хохотала! Задрав занавес ровно там, где Чехов его опустил, Акунин берется за расследование убийства (да-да, а вы как хотели?) Константина Гавриловича Треплева, – маньяка, неудачника и убийцы животных с психическим расстройством (не животных с расстройством!). Что? Не припомните, кто такой этот Константин Гаврилович? Не беда, забывчивые неучи вполне могут перевернуть акунинскую книгу вверх ногами и прочитать ее с конца. Именно так, ногами кверху, и задом наперед, припечатан к книге Акунина томик с «Чайкой» чеховской. Настоятельно рекомендую освежить память и изучить оригинал прежде, чем приступить к.

ДОРН. Спасибо на добром слове, Полина Андреевна. Что же до немечества, то я не в большей степени немец, чем вы, Илья Афанасьевич, татарин. Мои предки, фон Дорны, переехали в Россию еще при Алексее Михайловиче, очень быстро обрусели и ужасно расплодились. Одни превратились в Фондорновых, другие в Фандориных, наша же ветвь усеклась просто до Дорнов. Но это из области истории и к делу не относится. У нас с вами тут совсем другая история, и пренеприятная. Хорошо бы поскорей в ней разобраться, желательно еще до прибытия полиции. Не то выйдет скверно. Затаскают по допросам, убийцу, разумеется, не найдут, и на каждом из нас до скончания дней останется пятно – а ну как именно он-то и убил. Вы наших соседей знаете. А я врач. Кому нужен врач-убийца? Этак всю практику растеряю. На что жить прикажете?

АРКАДИНА. Ну, на всех подозрение не падет, я – мать.

СОРИН. А я любил Костю, как родного сына. Никто не любил его, как я (испуганно оглядывается на Аркадину и виновато опускает голову).

МАША (повернувшись). Никто не любил Костью, как вы? Да что вы знаете про любовь? (Неприятно смеется и снова отворачивается).

МЕДВЕДЕНКО (поспешно). А я всегда относился к Константину Гавриловичу с глубочайшим уважением. Он у нашего сыночка крестным был!

Самое глупое, что можно сделать, прочитав акунинскую «Чайку» – отнестись к ней серьезно, и, не дай боже, расстроиться за Любимого Знаменитого Русского Писателя (я про Чехова (ну и не только)).

«Чайка» Акунина по отношению к «Чайке» Чехова, – то же самое, что голливудский х/ф «Догма» по отношению к Книге Книг Библии. Герои и концепция происходящего те же, что в оригинале, но вместо нормального, серьезного разговора получается один смех. Мало того, что Треплева убили, – мотив преступления был у каждого персонажа пьесы! Тут вам и гомосексуальная страсть, и жалость, и ревность, и защита невинных животных. Восемь уморительных дублей, восемь изящных головоломок, восемь шокирующих признаний от убийц, – вот что такое продолжение «Чайки» по-акунински.

«Константин Гаврилович мертв. Только он не застрелился. Его убили», – напечатано на обложке книги Бориса Акунина. И нам, благодарным читателям, остается лишь читать и ждать, читать и ждать. Ждать, когда же появятся новые книги с замечательными словами на корешках: «Анна Каренина мертва. Только она не бросилась под поезд. Ее толкнули». «Офелия мертва. Только она не кинулась в реку. Ее утопили». И, наконец, «Му-му жива! Трудное детство собаки Баскервилей».

Анна Андерсен