Главный врач КГУЗ «Краевой специализированный дом ребенка города Сосновоборска»
Родилась 4 декабря 1960 года в леспромхозовском поселке Пискуновка Казачинского района Красноярского края.
После окончания школы в Казачинске поступила на педиатрический факультет Красноярского государственного медицинского института.
С 1986 года – педиатр в детской поликлинике Сосновоборска.
В 1994 году стала главным врачом детского дома, который был построен и создан под ее руководством. В августе 1995 года приняли первых ребятишек.
Увлечения: «люблю спорт, с семьей и друзьями занимаемся плаванием в бассейне, играем в мини-футбол. Люблю природу, свободное время люблю проводить на даче».
Мало найдется людей, чье сердце не сожмётся при взгляде на больных и брошенных детей. Однако большинство знают об этой проблеме лишь понаслышке – видели когда-то по телевизору или читали в газете… Галина Ивановна Космынина знает об оставленных родителями детях практически всё. Она – руководитель Сосновоборского дома ребенка, через который за время его существования прошло более тысячи малышей. Мы беседуем с Галиной Ивановной о причинах родительских отказов от своих родных детей, о проблемах усыновления, трудностях ВИЧ-инфицированных ребятишек и программах социальной адаптации.
Галина Ивановна, каковы самые распространенные причины отказа родителей от своих детей?
В нашем учреждении сейчас содержится 152 ребенка, из них всего трое – сироты. То есть, только у этих троих детей умерли и мать, и отец, либо отца по документам вообще нет. У всех остальных детей родители живы. И эта ситуация с годами не улучшается – за время нашего десятилетнего существования больше четырех сирот одновременно в нашем доме ребенка не находилось.
Если обратиться к статистике, 8-10 лет назад в таких учреждениях около 80% детей были отказными – их матери в родильном доме написали заявление об отказе от малышей. Сейчас увеличилось количество детей, которые попали в дом ребенка в результате лишения родительских прав, и брошенных детей, которых оставили в родильном доме, даже не оформив отказа. Кроме того, сейчас нас захлестнула проблема наркомании. С ней бороться даже сложнее, чем с алкоголизмом. Матери-наркоманки бросают детей, не оформляя отказа от них, и сбегают из роддома за очередной дозой наркотиков. Бывают случаи, когда матери в течение всей беременности употребляют героин. Дети у них рождаются с абстинентным синдромом, или «синдромом ломки». Об этом обязательно будет указано в их медицинских картах. Впоследствии это, конечно же, приведет к проблемам с усыновлением такого малыша, хотя его умственное развитие страдает гораздо меньше, чем у детей, рожденных алкоголиками.
В настоящее время все дома ребенка в Красноярском крае заполнены и даже переполнены, а очередь на поступление – примерно 130 человек! Причиной этого является увеличение рождаемости, которое наблюдается в последнее время. По моему мнению, оно образовано немного искусственно, поскольку сейчас вступили в репродуктивную функцию дети, появившиеся на свет во время пика рождаемости в 80-х годах. Однако ситуацию это не меняет – чем выше количество родов, тем больше брошенных детей.
А откуда детей поступает больше – из городов или из сельской местности?
Какой-то четкой тенденции в этом плане не прослеживается – и из городов, и из деревень малышей к нам привозят примерно в одинаковых количествах. Могу только сказать, что из сельской местности чаще поступают дети, родителей которых лишили родительских прав. Матери забирают их из роддома лишь для того, чтобы получить единовременное государственное пособие, положенное при рождении ребенка. Эти деньги чаще всего они пропивают. Потом органам опеки и попечительства с трудом удается забрать этих детей из неблагополучной семьи и передать в госучреждение. Такие дети поступают к нам настолько запущенные, голодные, что потом приходится прилагать очень много сил, чтобы помочь этому ребенку и хотя бы привести его в нормальный вид!
Пожалуй, это могут делать только очень сильные духом люди. Наверное, в вашем коллективе все сотрудники такие?
Конечно, работать в таком учреждении, как наше, тяжело и физически, и морально. Очень больно смотреть на ребенка, который стал не нужен родной матери, думать о том, какая судьба ожидает его в будущем. А если малыш поступает к нам с тяжелой болезнью, и мы точно знаем, что перспективы выздоровления нет, тяжелее становится вдвойне. Кроме того, в последнее время к нам часто стали поступать ребятишки, которые вполне могли бы остаться в семье, но были брошены матерью в родильном доме. Например, дети, рожденные ВИЧ-инфицированной мамой. Ведь не у каждого из них подтвердится диагноз ВИЧ, а их бросают! Получается, что брошенными оказываются дети, здоровые физически и психически. Таких детей особенно жалко. И наши сотрудники всё это переживают лично.
Можно сказать, что большая часть коллектива пришла работать сюда по призванию. Здесь есть люди, которые работают со мной с самого основания нашего дома ребенка. Коллектив у нас дружный, профессиональный и знающий свое дело. Конечно, есть и проблемы, как в каждом коллективе. Но я могу быть уверена, что основная масса сотрудников меня всегда поддержит и не бросит в беде. Одна, без коллектива, я никогда не останусь.
Знаю, что у вас образована единственная в Красноярском крае группа для ВИЧ-инфицированных ребятишек…
Группа для ВИЧ-инфицированных детей была образована два года назад. Всего через наш дом ребенка прошло 38 детей, рожденных ВИЧ-инфицированными матерями. Все эти родительницы являются наркоманками, около 80% из них к тому же были больны сифилисом во время беременности и родов. Большинство из них – «ночные бабочки».
При наборе на работу в эту группу, сотрудники должны были предоставить письменное подтверждение, что они предупреждены о том, с какими детьми им придется работать. С этими работниками проводились беседы, для них мы устраивали выездные конференции с участием специалистов краевого центра СПИД, убеждали, что через бытовые предметы, рукопожатия и поцелуи ВИЧ не передается, а распространяется только через кровь. Объясняли, что полностью риск не снимается, однако вероятность заражения очень мала.
Конечно, в первое время боязнь была – сотрудники даже просили дополнительные перчатки и спирт для обработки рук. Но лишь одна женщина отказалась работать в этой группе. Она пришла ко мне и честно сказала, что еще не готова работать с такими детьми. Сейчас в этой группе, на мой взгляд, исчезли всяческие страхи. И благодаря тому, что заработная плата этих сотрудников существенно превышает зарплату остальных работников нашего дома ребенка, желающих там работать стало даже больше, чем требуется.
Какими адаптационными программами для реабилитации и подготовки детей к будущей жизни вы пользуетесь?
Хотя наш дом ребенка является специализированным медицинским учреждением, помимо врачей у нас работает около 90 педагогов. Это учителя-дефектологи, логопеды, психологи, воспитатели. Они проводят комплексную медико-психолого-педагогическую и социальную реабилитацию наших детей. Даже самых тяжелобольных детей мы не только лечим, мы еще ставим перед собой задачу научить их хотя бы обслуживать себя.
Если интеллект ребенка сохранен, по отношению к ним используются уже другие программы. Например, проводятся выездные мероприятия в город, на природу, чтобы дети знали, что на улице есть машины, автобусы, что продукты покупают в магазине, и что хлеб не растет на деревьях. Мы обязательно даем им необходимые первоначальные знания.
Если говорить о специальных программах – для реабилитации малышей применяется методика Монтессори, которая предполагает поощрение свободного выбора ребенка. Для реализации этой методики у нас оборудован специальный кабинет, в котором ребенок может сам выбрать для себя занятие – поиграть в мозаику, пересыпать или переливать какие-нибудь вещества, лепить, рисовать, подбирать предметы по цвету. Мы гордимся этим кабинетом, потому что подобные методики применяются далеко не во всех детских садах.
Кто помогает вам в материальном плане? Стараются ли помочь спонсоры?
Текущее финансирование идет из краевого бюджета. В прошлом году на средства бюджета, выделенные в рамках краевой программы «Дети-сироты», мы получили оборудование для кабинета Монтессори, закупили велотренажеры и беговые дорожки. Однако за все десять лет существования мы в эту программу попали лишь дважды.
В основном же все игрушки, инвентарь, образовательные модули, оборудование для кабинета лечебной физкультуры и реабилитационного зала мы закупаем на благотворительные пожертвования. Чаще всего их оказывают семьи из других стран, которые усыновили ребенка в нашем учреждении.
Спонсоров из России и, в частности, из Красноярского края очень мало. Есть у нас один мужчина, который инкогнито ежемесячно перечисляет на наш счет небольшую сумму. Он не называет себя, известно только, что проживает в Красноярске. Иногда мы сами обращаемся в крупные фирмы с просьбой оказать нам помощь. Обычно всплеск благотворительности наблюдается во время какой-нибудь предвыборной кампании. Обидно только, что после того, как выборы заканчиваются, про нас тоже забывают. Вот, например, сейчас мы очень нуждаемся в строительстве вокруг нашего учреждения детских веранд и так называемых малых архитектурных форм. Кроме того, чтобы сохранить их в целости и сохранности, необходимо сначала заново огородить нашу территорию. А на такие капитальные строения у нас, к сожалению, денег нет.
Как часто усыновляют ваших малышей?
За всю историю нашего учреждения было усыновлено уже 500 детей. Если учесть, что всего у нас побывало чуть более тысячи детей, получается, что в семьи уходит каждый второй наш ребенок. Причем забирают ребятишек, в основном, представители среднего класса, те же бюджетники – учителя и врачи. Случаев усыновления состоятельными людьми лишь единицы. Наших ребятишек усыновляли даже очень известные люди. Но, поскольку в России действует тайна усыновления, рассказывать о них мы не имеем права.
То есть, вы не знаете, что происходит с детьми, когда они покидают ваше учреждение?
Если ребенок усыновлен российской семьей, то чаще всего мы ничего о нем не знаем. Причина проста – новые родители боятся, что сам ребенок или другие люди узнают, что он приемный, поэтому стараются не контактировать с нами.
А вот с зарубежными семьями ситуация складывается иначе. У них тайны усыновления нет, все приемные дети знают, что родители взяли их из дома ребенка. Эти семьи обязаны в течение трех лет после усыновления присылать нам отчеты с фотографиями и описанием того, как растет и развивается ребенок. Но они и по прошествии этого времени шлют нам открытки, фотографии и посылки. Причем интересных детских судеб очень много. Безусловно, каждому из них повезло, что они вновь обрели родителей. Что бы стало с ними здесь, еще неизвестно. А на этих фотографиях они все до единого улыбаются, видно, что они счастливы.
Кто чаще обращается к Вам по вопросам усыновления – российские или зарубежные семьи?
Русские семьи боятся брать детей из таких специализированных домов ребенка, от матерей-наркоманок и больных сифилисом. А в последние годы число случаев российского усыновления существенно уменьшилось – сейчас этот показатель не превышает 40%. Остальные усыновления являются международными.
В последнее время много грязи вылили на международное усыновление, говорят, что российским семьям усыновить ребенка проблематично. Я с этим не совсем согласна. Например, когда у нас происходило усыновление пятисотого ребенка, его приемные российские родители пришли к нам в понедельник, и уже в пятницу уехали от нас со своим малышом. Мы готовы сделать для приемных родителей все, лишь бы только ребенок обрел новую семью.
Какова география усыновлений?
Наших детей забирали в Москву, в Иркутск, Новосибирскую и Кемеровскую области. Но в российском усыновлении чаще всего встречается Красноярский край. Ведь родителям необходимо приехать посмотреть на ребенка, оформить документы, присутствовать на суде. Поэтому люди стараются выбирать дом ребенка поближе к месту своего жительства. По статистике международного усыновления, на первом месте у нас находится США, на втором месте долгое время была Канада. По итогам текущего года за рубеж забрали 20 детей. Три ребенка уехали в Испанию, два в Италию, один во Францию, остальные сейчас живут в Америке.
А у Вас свои дети есть?
У меня двое уже почти взрослых детей. Дочь закончила экономический факультет Красноярского государственного университета. Сын в этом году пошел в 11 класс, сейчас посещает подготовительные курсы в вузе. С детьми мы часто выезжаем на природу, посещаем бассейн и играем в мини-футбол. У нас вся семья спортивная. (Улыбается). К этому занятию мы привлекаем и наших друзей! Конечно, стараюсь проводить со своими детьми больше времени, только не всегда это получается.
Беседовала Наталья Попова
