Художник, член Союза художников России
Родился 3 ноября 1956 года в Кызыле Тувинской АССР.
С 1973 по 1975 – работал в Красноярском авиаотряде пилотом Ан-2.
С 1978 по 1982 – учился в Красноярском художественном училище им. Сурикова на театральном отделении.
С 1982 по 1984 – работал художником в театрах Красноярска.
С 1984 – начало выставочной деятельности.
С 1986 по 1992 – учился в Красноярском государственном художественном институте, мастерская живописи профессора, члена-корреспондента PAX Анатолия Знака.
С 1996 по 1999 – творческие мастерские Российской академии художеств в Красноярске, мастерская живописи профессора, академика Анатолия Левитина.
В 1998 года – член Союза художников России.
В 1999 году был награжден дипломом Российской академии художеств.
С 1998 по 2002 – преподаватель кафедры живописи, мастерская профессора Анатолия Знака.
2000,2002,2004 награжден дипломами I, II и Ш Всероссийских выставок современного христианского искусства.
Участник городских, краевых, региональных, всероссийских выставок.
Провел четыре персональные выставки.
Работы находятся в частных коллекциях и музейных собраниях России и за рубежом.
В Доме художника недавно завершилась выставка красноярского мастера Александра Волокитина. В его творчестве – эмоционально глубокие портреты, панорамные пространства пейзажей, будничные натюрморты и композиции религиозной тематики. Мы беседуем с ним о формировании его жизненного пути и мировоззрения, о пользе получения художественного образования и о видении автором красоты жизни.
Александр Иванович, вы работали в авиаотряде, а потом занялись живописью. Что вас привело в искусство?
Пока был школьником, я четыре года учился в художественной школе. А после школы, поскольку семья была летная, пошел вместе с одноклассниками в летное училище Богусланское. Мой старший брат тоже учился там. После окончания училища я летал три с половиной года на Ан-2 вторым пилотом. В командиры вводился. Но как-то сердце меня позвало. Я даже когда летал, рисовал сверху, зарисовки делал. А потом, в один момент решил и бросил все. Мы тогда враз с братом ушли из летного дела. Он занялся изготовлением декоративно-прикладных изделий из дерева, а я живописью. Конечно, против воли родителей пошли.
Родители, должно быть, возражали…
Да, конечно. Отец с мамой, конечно сильно переживали. Отец всегда хотел видеть своих сыновей летчиками. Я поступил и окончил художественное училище. Работал в театрах: в музыкальной комедии, оперном. Потом решил продолжать обучение. Мне показалось, что багажа было мало, уровень был слабый. И я подал документы в институт. Со временем родители успокоились, поддерживали меня и брата, радовались за нас.
Вы окончили художественную школу, училище имени Сурикова, художественный институт, творческие мастерские Российской академии художеств – получили полное художественное образование. Почему так долго учились? Это принципиальная позиция?
Да, все, что можно здесь закончил (смеется). Можно, как говорится, и медведя научить за такое время (смеется). Теперь я самостоятельная творческая единица. Мастерская у меня от Союза художников. С преподавателями повезло. В институте проходил обучение у замечательных мастеров живописи, у Владлена Харламова и Анатолия Знака. А когда поступил в академию, меня взял в мастерские академик Анатолий Левитин, прекрасный художник, педагог. Что касается учебы, я в некотором смысле поздний ученик. Но это хорошо. Потому, что, например, перед институтом я успел поработать, узнать жизнь. Жизненная позиция сформировалась.
Учитывая ваш опыт в обучении и преподавании, по-вашему, сколько надо учиться? Постоянно в течение жизни или поступать, как, например, это сделал Андрей Поздеев? Он только год учился в художественной школе, но стал одним из лучших.
По-разному. Бывают одаренные художники, которым хватит училища или школы, а может быть, и этого много. Их ломать не надо, они сами расцветают, как цветок, самостоятельно. Таких учеников сразу видно. Яркий талант до гениальности. Поэтому излишне их систематически ограничивать, учить – потеря времени. Андрей Геннадьевич Поздеев сам себя вырастил, сам воспитал и известен широко. Но есть другая ипостась. Допустим, есть способность, ее развиваешь постоянно, работаешь с учителями, занимаешься… Так было со мной. Я в этом ничего плохого не вижу и благодарен всем своим учителям.
В вашем творчестве есть религиозная тема. Когда и как вы к ней пришли?
К этой теме я пришел постепенно. Все началось с поездки в Лесосибирск. Там на меня сильно повлиял отец Андрей, священник лесосибирского крестовоздвиженского храма. Он был архитектором, принял сан, стал священником. Сейчас курирует Енисейскую Епархию. Целеустремленный человек. Знакомство с ним и его семьей оказало на меня очень большое влияние. Я стал по-другому осознавать жизнь. В моих работах не библейские сюжеты, а моя личная интерпретация, мое видение. Я участвовал в нескольких выставках христианского искусства и хотел бы продолжать это. Это теперь моя главная тема. Остальное – пейзаж, портрет, натюрморт – все теперь как бы вокруг этого движется. Конечно, мне интересна тема человека как личности, его глаза, руки, занятие. Люблю натюрморты писать, оживляя мертвую природу в работах, пейзажи. Но христианская тема остается главной.
Александр Иванович, расскажите, как вы выбираете моделей для портретов? Кто ваши модели?
В основном это очень близкие мне люди, родственники, люди, которые помогали мне в моем творчестве. Есть портреты, отражающие национальные корни. Предки мои – казаки забайкальские. Поэтому у меня есть портреты казака, девочки в национальных костюмах. Выбирая модель, я всегда смотрю на глаза, что они излучают. Особенно люблю женские портреты писать, потому что женщина спасет этот мир (смеется). Вообще, ищу в людях любовь. Любовь к людям, к миру, к богу. Ищу в глазах откровение. Сужу людей по поступкам. Наблюдаю за человеком долгое время, прежде чем пишу его. Нужно, чтобы я понял его суть, тогда портрет получается.
Вы много писали на заказ? И как вам удается совмещать заказные работы и творчество?
На заказ приходится работать, чтобы было на что жить. Продаем картины, чтобы платить за кисти, краски, рамы. Совмещается ли с творчеством? С трудом, конечно, совмещается (смеется). Потому что в основном заказчики оказываются художественно необразованные. Им бывает важно написать реснички, глазки… За этим за всем теряется творческий образ, как я его вижу. Заказчик начинает мне говорить, что детали картины неправильно написаны, начинает учить. Такие противоречия случаются. Есть другие, конечно, заказчики, которые понимают. Тогда без проблем. С такими людьми очень легко. Они и цвет чувствуют, и форму. Художественно образованные. Это редко бывает. А вообще не заказ и портреты, и пейзажи писал. Натюрморты как-то не пользуются популярностью. Потому что они у меня более социальные, что ли (смеется). Даже трагичные. Человек смотрит на него и думает, зачем ему такой натюрморт в его спальне. Будет смотреть на него и волноваться (смеется).
Ваши работы есть за рубежом?
Есть. Приезжали немцы, американцы, покупали…
А в Российско-Китайском проекте участвуете? 2006 год в Китае объявлен годом России. Художники из Красноярска уже ездили в Китай, писали картины, выставлялись. Теперь делегация китайцев сюда приедет писать наши места. Вы принимали участие?
Нет. Не участвую. И не хочу. У меня есть какое-то подозрение, что нас покупают. Не люблю весь этот ажиотаж. Конечно, они дают бесплатный проезд, краски, кормят, помещение дают. Да, многие наши ребята там очень хорошо поработали. Прекрасные художники и прекрасно работают. Но мне просто жалко, что эти работы уходят там за бесценок. Они стоят намного дороже. Вынужденная мера, потому что у нас здесь на художников мало внимания обращают.
И что нужно делать, чтобы внимание обращали?
Наше время диктует нам, что надо постоянно себя рекламировать. Сам не заявишь, никто внимания не обратит. Для этого нужно много работать, устраивать выставки, участвовать активно в жизни Союза художников. Срок выставки небольшой, а желающих выставляться много.
Александр Иванович, а что для вас вообще быть художником? Что это за профессия, восприятие?
Художником можно назвать и сапожника, который обувь делает… Люди, творчески относящиеся к своей профессии – художники. Люди, подходящие к своей работе с выдумкой, с фантазией.
А металлург, рабочий, укладывающий асфальт…
Асфальт тоже надо класть ровно, четко. В каждой профессии можно найти творческий аспект. Художник – он изобретатель. Например, Бернини, итальянский изобретатель, который долгое время работал в России, у него было много задумок в авиации. Творческий человек и конструктор по летательным аппаратам.
Чем бы вы занялись, если бы не стали художником?
Очень люблю море. Воду люблю. Может быть это романтика, дальние плавания, капитаны, чайки (смеется). Раньше мы семьей каждый год на море ездили.
Чем хотели бы сейчас заняться? Что сделать?
Написать хотелось бы на религиозную тематику несколько вещей, заняться городским пейзажем и природой. Интересно было бы во Францию, Испанию съездить.
Преподавать будете еще?
Может быть, буду преподавать. Ушел, потому что хотел самостоятельно поработать. Хотел работ больше сделать. Потому что не получается творчески работать с полной отдачей и преподавать, хотя у Анатолия Марковича Знака получалось. И потом, любое учреждение построено на иерархии. Ограничение свободы. А в моем возрасте я и сам знаю, что нужно. Главное самодостаточность и цель.
Александр Иванович, вы очень тепло отзываетесь о Красноярске и его окрестностях. Скажите, какие здания, сооружения и места самые красивые?
Железнодорожный вокзал хорошо отреставрировали. Приятно стало приезжать, уезжать наконец-то (смеется). А вообще, как и для других красноярцев, наверное. Академгородок, Столбы, Мана – много сплавлялся. Многое красиво. Старые дома в Покровке и Николаевке. Церкви нравятся, часовня – символ Красноярска. Красноярская ГЭС не то, чтобы красива, сколько монументальна и величественна. Смотришь на нее, а она как будто и должна была там стоять. Она как впечатана среди берегов. С некоторых точек, если на нее смотреть, она производит огромное впечатление. Енисей – без сомнения, одна из красивейших рек в мире. Горы, снег, березы… так можно долго говорить (смеется). Октябрьский мост нравится, легкий мост.
А старый мост железнодорожный, которому более ста лет – брат Эйфелевой башни в Париже, который собираются сносить в виду сильной изношенности его конструкции?
Жалко, очень жалко, что разбирают. Красивый очень. Хотелось бы, чтобы он остался как достопримечательность, как памятник. Поразительно! Выстроить такой мост в то время! Он достоин того, чтобы остаться. А вообще, я много где был, и когда летал, север видел, и позже. За границей был в Европе. Но таких красивых мест, как у нас здесь, нигде не видел. Природа величественная, красивая. Отсюда и люди такие особенные в Сибири.
Какие?
Может быть, резко скажу. Люди здесь меньше продаются. Они более открыты, дружелюбны, интересны. Виктор Астафьев – яркий пример сибиряка - открытый, умный талантливый. Не юлил, не приспосабливался. Вот такие в Сибири люди. Просто сейчас не совсем благоприятное для нас время. Ломает человека. Но ломай, ломай – не сломаешь русского. Лишь бы вера была. Вера – это основа всему. Вера… Ну, тогда уж надежда и любовь (смеется). Будет это – Россия будет великой страной.
Хочу пожелать людям открыть в себе Бога в душе и чем скорее, тем раньше понять, для чего мы сюда пришли.
Беседовала Ольга Мартынова
