21 июля через Малый зал Красноярской филармонии во второй раз проехал автобус «МузЭнергоТура» — и было это, ребята, просто волшебно.
«Красноярск — особый город», говорит со сцены Юрий Льноградский, ведущий и организатор грандиозной музыкальной авантюры под названием «МузЭнергоТур», и это вовсе не кокетство путешествующего проекта, который в каждом городе раздаёт одни и те же комплименты с поправкой на название города. Что сегодня происходит что-то особенное, чувствуется и в зале — в воздухе разлито электричество, публика чутко реагирует чуть ли не на каждый жест артистов. Укатанные за полтора месяца тура по самым неожиданным местам Рассеюшки музыканты моментально реагируют на энергетику публики — после нервного и нелёгкого саундчека концерт, длящийся едва ли не четыре с половиной часа, внезапно проносится мимо в атмосфере всеобщего воодушевления. Ну, ладно — существенная часть публики покинула зал, не дожидаясь завершения; но мы-то знаем, что им просто нужно было успеть на автобус.
And then Light, and then Dark
Концерт в Красноярске — предпоследняя остановка «МузЭнергоТура» перед завершающим выступлением в Москве, и это, видимо, дало музыкантам какой-то отдельный импульс. На сцену вышли все коллективы, оставшиеся на этот момент в туре; практически все призывали в помощь коллег, образуя новые, неожиданные составы. Открыл красноярский концерт уже знакомый нам по прошлому году каталонец Марк Эжеа, игравший на колёсной лире — в этом году его программа делала уклон не в сторону виртуозного солирования на колёсной лире, а в сторону авторски обработанного каталонского фолка. За ним вышел армянско-швейцарский коллектив Authentic Light Orchestra, ведомый флейтистом и композитором Валерием Толстовым. Название у этого коллектива — «Оркестр подлинного света» — оказалось совершенно верным; мелодические линии Толстова на флейте и прочих духовых, вдохновлённые фолк-мотивами его родины, буквально-таки распахивали в голове удивительные воображаемые ландшафты невероятной красоты, а упругая и стремительная ритм-секция Беата Гизлера и Лионеля Фриделя крепко подхватывала воображающего под локотки и уверенно несла внутрь и вглубь этих эпических картин. Трио как будто бы само настолько увлёклось своей по-настоящему волшебной и светлой музыкой, что не могло остановиться — в какой-то момент Льноградский не выдержал, вышел на сцену и вручил им найденные за кулисами две засохшие гвоздики в честь их перебора по времени. Троица ничуть не смутилась и сбацала в ответ ещё две композиции, в одной из которых Лионель, любимчик тура, похожий на кота Гарфилда (слышали бы вы, как он в автобусе изображает говор мультяшных бурундуков!), выдал захватывающее дух соло на ударных.
Мир устроен так, что где свет, там и тень — и следом за AOL на сцену вышел испанский дуэт гитариста Анхеля Онтальво и барабанщика Васко Трийя. Льноградский в своём представлении дуэта торжественно пообещал нам схождение в «самые мрачные расщелья импровизации» (тут же извинившись за своё несколько неловкое словотворчество, конечно); музыканты, впрочем, выступили так, что изобретать никаких сложных понятий для них не надо было. В Железногорске их импровизация и правда требовала открытия новых возможностей собственного мозга в плане восприятия, но в Красноярске они играли здорово и завораживающе, местами почти достигая прямо-таки конвенциональных красивостей. После первой импровизации к дуэту испанцев присоединился басист Authentic Light Orchestra Беат Гизлер — вместе они сыграли ещё две импровизации, первая вырастала из разрозненных микро-шумов и постепенно становилась всё более напряженной и нервной, а вторая была, наоборот, медленной и завораживающей, в которой Анхель извлекал из своей гитары длинные воющие звуки во вполне фрипповском духе.
Завершал первое отделение французский дуэт Alysma, состоящий из флейтиста Патрика Рудена и французского музыканта по имени «Алёша», играющего на инструменте под названием «никельхарпа». Слушая их в четвёртый раз, я наконец-то понял, что всю дорогу мешало мне по-настоящему проникнуться их печальной, строгой, местами почти болезненно пронзительной музыкой — играя вдвоём, они делают музыку слишком уж камерную и обнаженную для больших залов и открытых площадок. В большом пространстве с ней правда едва ли не неловко — хочется подойти поближе, устроиться поудобнее. Когда после двух номеров к дуэту присоединился барабанщик Mad Kluster Trio Брюно Токкан и понёс своими ударными музыку Alysma нежно к небу, эфемерность музыки Alysma стала считываться ещё отчётливее.
Love is Noise
Второе отделение открывают Mad Kluster Trio, французский коллектив, состоящий из гитариста Алена Блесина, трубача Фреда Руде и барабанщика Брюно Токкана — правда, в первой же композиции вместе с ними на сцену вышли и участники дуэта Alysma, и Марк Эжеа. Стартовав отличным атмосферным вступлением, в котором из долгих нот и загадочного дрожания струнных красиво формировалась атмосфера тайны, спонтанный секстет затем вырулил в довольно-таки резкую и напористую композицию, ведомую отличной гитарной партией Алена Блесина. Второй номер трио сыграло своим оригинальным составом — это был медленный, растекающийся истомой эмбиент-джаз, а на третьей композиции к трио присоединился басист Беат Гизлер — вместе они выстроили из разрозненных микро-шумов едва ли не монументальный джаз-даб в духе Джон-Зорновского проекта Painkiller, который, тем не менее, постоянно грозил разлететься на шумовые осколки прямо на ходу.
Горячего осколочного джаза дало и вышедшее следом трио саксофониста Симона Шписса — единственные, кстати, участники тура, кто всю дорогу стоически отказывались расширять свой состав. Что именно на них повлияло, точно неизвестно, но в Красноярске трио, обычно казавшееся самым традиционным в программе безумных импровизаторов и шумовиков, вдруг жахнуло с особой свирепостью — они играли шумно, вольготно, расхристано, их джаз летел вперёд и постоянно норовил слететь с катушек самым захватывающим образом. Стартовав с нежного, медленного грува, трио затем только разгонялось — барабанщик Самюэль Дюзлер дважды бросался в головокружительные соло, а в финалом их выступления стало абсолютное звуковое безумие, положенное на стремительный ритм, идеально подходящий для шпионского фильма. Из четырёх виденных мной выступлений трио красноярское было самое феноменальное.
Если трио Симона Шписса никогда не приглашало никого поиграть вместе с ними, то томский дуэт Sine Seawave, наоборот, ни разу не играл вдвоём — с ними на сцену всегда поднимался американский гитарист Дэннис Ри и кто-нибудь из барабанщиков (в Красноярске это был Васко). Вчетвером этот коллектив без названия давал такого шумного импровизационного дроун-рока — примерно так могла бы звучать группа Earth, если бы была более склонна пускаться в периодические импровизации. Получалась вязкая, шумная, гипнотизирующая музыка с тяжелой поступью — разозлившийся пост-рок, зависший на границе падения в нойз; очень здорово. В одной из композиций к квартету присоединился вездесущий Марк Эжеа. Он же играл и со следующим исполнителем, итальянцем Дарио Элиа, специализирующемся на мрачноватой минималистичной электронике — он запускал с компьютера или айфона звуковые петли и периодически пел поверх них; с голосом получалось что-то относительно похожее на последние разреженные альбомы Дэвида Сильвиана, гулкое, скелетное, завораживающе странное.
Ну, а после Дарио концерт вышел на финишную прямую — сначала состоялся музыкальный дебют Юрия Льноградского, которого Mad Kluster Trio уговорили обеспечить их импровизации вокальную составляющую (получилась нежная и грустная композиция с задумчивым Юриным текстом), а затем Марк Эжеа повёл сборную музыкантов «МузЭнергоТура» в традиционную коллективную импровизацию — шумную, вздорную, совершенно захватывающую. Это был удивительный финал удивительного концерта — громкого, грозного, живого, настоящего, по-настоящему свободного. Так закончился «МузЭнергоТур-2014» — да здравствует «МузЭнергоТур-2015»!
