Как известно, политическая сатира, недавно вновь возродившаяся в публицистике, из художественной литературы никуда не уходила: вполне себе здравствовала, экспериментировала со стилистикой и иногда даже замахивалась на нечто большее, чем изящно-желчную критику социальной несправедливости. Яркий пример этого – последний роман Александра Терехова «Немцы», который известный писатель (и политический сатирик) Дмитрий Быков охарактеризовал так: «для фельетона длинно и пафосно, для романа фельетонно».
«Немцы», вошедшие в шорт-лист премии «Национальный бестселлер», посвящены обличению того, что так прочно вросло в нашу жизнь, что никаких обличений уже не боится – коррумпированного бюрократического механизма, синхронизированного с мельчайшими мышцами страны. По сути, автор демонстрирует нам сложного киборга, в которого превратилось государство, а для большей выразительности берет человека, знающего о прегрешениях бюрократов побольше их самих – пресс-секретаря одной из городских префектур по имени Эбергард. Он – плоть от плоти системы, профессионал высокого уровня, циник и вполне себе сволочь, которая крепко держится за насиженное место. У него не наблюдается карьерных проблем до тех пор, пока не возникают личные – дочь от первого брака, за которую он вступает в тяжбу с бывшей женой.
Роман, по сути, складывается из двух этих неравных половинок – мира побочного, семейного, вроде бы искреннего и даже доброго, и мира основного, населенного «монстрами», которые пилят бюджеты социальных организаций, и чудовищами калибром поменьше, которые за свой процент этих монстров обслуживают. Система удивительно двулична – так, взятки, о которых все прекрасно знают, тем не менее, передаются в конвертах, а суммы их никогда не озвучиваются вслух. Внутри нее есть свой этикет, своя лексика с забавными глаголами «откатить», «занести» и «порешать», свое времяисчисление – так, скажем, понедельник – день просителей, а потому «кто-то обязательно будет плакать». Человек не может существовать одновременно и там, и там – выбор в пользу семейных ценностей неизбежно приводит к карьерному краху, который означает утрату комфорта и защищенности перед паразитами этого мира – полицией, мелкими чиновниками, бандитами. С другой стороны, дихотомия эта в романе несколько натужна и, на фоне всемерно выпяченного лицемерия, семейная линия кажется пусть трогательно, но синтетической: мол, и у кровопийцы имеется душа, которая иногда его беспокоит.
«Начальник РУБОПа Леня Успенский …стоял напротив гаража и жал на пульт, пытаясь, видимо, уже не в первый раз опустить непокорявшиеся рулонные ворота...
- Привет. Подержи, - Леня отдал Эбергарду пульт и полез в гаражное, до краев, как тюремная посылка, забитое нутро, поплотней укладывать разнокалиберные коробки с микроволновками, автомобильными телевизорами, суперпылесосами, компьютерами и ящиками вина, окружая всем, что помягче, короб с домашним кинотеатром, вонюче пахнувшей кавказской буркой, перчатками для бокса, подушечками с вышитыми петухами, прозрачными упаковками с пледами. Под самый потолок, в щели, он пихал колчаны с клюшками для гольфа, лыжи, ракетки, перекатывал и тяжело подымал напольные вазы…
- Ты что, переезжаешь? – спросил Эбергард?
- День рождения был. Два месяца назад».
Слово «немцы» здесь применяется как синоним чуждости, но ни в коем случае не в контексте национальной принадлежности. Подобное толкование – этакая приманка (а то и насмешка) для не особо вдумчивых читателей, привыкших и в реальной жизни оправдывать проблемы всемогущей рукой Госдепа, вездесущими евреями, лимитой или наемными «варягами». По соседству с главным героем, его женами (бывшей и нынешней) Сигилд и Улрике, немецкозвучащими коллегами и завистниками, обитают множество Ивановых с Сидоровыми, а также, например, мэр Григорий Захарович, который на пару со своей супругой Лидой владеет неким ужасающим ООО «Добротолюбие» (строительный бизнес – совершенно недвусмысленная метафора). Нет, немцы – это те люди, которые по неведомым причинам стали хозяевами жизни – грубые, властолюбивые и черствые, совершенно чуждые нашему миру, пришельцы, изгнать которых нет никакой возможности. В финале книги, кстати, мэра переизберут на второй срок – тут история в изложении Терехова делает забавный виток.
Язык романа чрезвычайно напоминает слог повествований Салтыкова-Щедрина – в романе много откровенного гротеска, некоторые топографические реалии искажены или метафоризированы, при этом крупные персоны вроде Путина или Медведева, действуют совсем неподалеку. В целом, однако, эту книгу, которую читать удивительно интересно, вполне можно было бы не писать. Ибо какой смысл в сатире, которая не колет глаз и не режет душу, а доставляет исключительно удовольствие эстетического характера? Легко представить любого чиновника любого уровня, который, похохатывая и путаясь в синтаксических конструкциях, зачитывает жене какой-нибудь длиннющий абзац из романа. Они смеются дуэтом, а потом отправляются запихивать вещи в очередную не закрывающуюся кладовку.
