Перекресток семи дорог (об Узбекистане)
Хотите стать миллионером? Тогда будьте готовы к уличной канализации, наберитесь терпения простоять 3-4 часа в очереди на паспортный контроль, прихватите таблетки от желудка и отправляйтесь в Узбекистан.
Цвет
Узбекистан - страна цвета песка и неба. Особенно остро чувствуешь это, когда смотришь в окно поезда Ташкент-Самарканд. Из столицы бывшей союзной республики, в которой нынче мирно уживается 4,5 миллиона узбеков, русских и корейцев, утренним паровозом мы отправились в столицу империи Тамерлана, где 99 процентов лиц европейской внешности - туристы. Ташкент вполне тянет на столичный город: широкие дороги, дорогие рестораны, современные здания (насколько они могут быть современными в Узбекистане, конечно) и даже метро. Самарканд - напротив - городок совсем небольшой, сейчас в нем живет всего 270 тысяч, а в советское время население достигало миллиона.
Так вот, за четыре часа дороги пейзаж за окном не менялся и был примерно таким же, как и пейзаж внутри вагона. Желтая, выцветшая под любвеобильным солнцем трава, редкие блеклые домики, построенные из смеси глины и навоза (в Узбекистане это основной строительный материал для частных владений), однотонные хлопковые поля - там, и желто-коричневые мужские рубашки, выглядывающие из-за кресел с песочными чехлами, - здесь.
Казалось, солнце ликвидирует цветовое разнообразие, выжигая все, что попадается под лучи. Расплавившуюся природу оживляла разве что небольшая речка, которая весело бежала по бетонному руслу. Но и она была с каким-то странным белесым оттенком. В 
одном месте русло резко уходило вниз, создавая перепад в пару метров.
- Вот бы покататься здесь на катамаране, - мечтательно произнес муж.
- Ага, - согласилась я.
Когда мы наконец добрались до Самарканда, произошло две вещи. Во-первых, в цветовую гамму страны добавился голубой - купольные крыши мечетей и медресе. А во-вторых, мужу резко расхотелось кататься по волшебной речке. Про арыки - канавы с водой для орошения, которыми изрезан Узбекистан, - знают, наверное, все. Как и про то, что из-за этих арыков когда-то очень полноводная река Амударья так обмелела, что Аральское море, в которое она впадает, отступило на сотню километров. Но наряду с арыками по Самарканду бегут и речки-вонючки. В прямом смысле слова. Сточные воды текут прямо по городу, не всегда весело журча между дорогой и тротуаром. И цвет у этих вод имеет теперь уже не странный, а вполне закономерный белесый оттенок.
- Ты все еще хочешь покататься на катамаране? - поинтересовалась я у мужа.
- Уже меньше... - улыбнулся он.
Туристы
Когда мы говорили друзьям, что собираемся поехать в Узбекистан, они или крутили у виска, или делали это мысленно, не желая нас обидеть. Мол, чего вы не видели в этой убогой, бедной стране? Тем временем убогая, бедная страна - очень популярное туристическое направление для европейцев, американцев и даже австралийцев. Хозяйка отеля, в котором мы были единственными русскими постояльцами, поделилась, что чаще всего ей приходится слышать французскую и испанскую речь. Видимо, жителям Старого света наскучили лазурные берега, и они подались в Среднюю Азию, понюхать настоящей жизни.
Узбекистан очень напоминает перекресток семи дорог. Здесь пролегал Великий шелковый путь, здесь, восседая на огромном троне, правил Хромой Тимур, здесь в XIV-XVI веках строили мечети и минареты, которые до сих пор украшают город, здесь еще с 
советских времен работают автоматы газированной воды и продают молоко и кефир в бутылках, запечатанных фольгой, здесь добывают нефть и газ. Здесь каждая эпоха оставила после себя какой-то след, недаром на газоне скромненько так написано: «Самарканду 2750 лет». Собственно, на эту «бедноту и убогость» и едут посмотреть со всего мира.
Журналисты
В один из вечеров нас пригласили на ужин в старый узбекский дом, который в конце XIX века был едва ли не самым богатым во всей стране. Резные потолки, мозаика, двери из ценных пород дерева, уникальные узоры на стенах не выдержали лихого начала века. Сейчас семья решила восстановить фамильное богатство и привлекает к этому благому делу туристов - за 8 тысяч сум (160 рублей) вам расскажут о былом убранстве, покажут, что от него осталось, и накормят национальным ужином.
За столом нас оказалось шестеро - двое русских, семейная пара из Израиля, француз и американка. Удивительно, что четверо из нас, включая хозяйку дома, были журналистами, а женщина из Калифорнии планировала написать книгу о Средней Азии. Почему удивительно? Потому что в Узбекистане можно находиться кому угодно, только не журналистам. Здесь нашего брата не любят, боятся и потому не пускают. 
На вопросы о профессии мы обычно гордо отвечали «филолог» и рассказывали о работе в университете. Писать об Узбекистане нельзя. Снимать тем более. Стоит обмолвиться о своем истинном роде деятельности - и тебя, в лучшем случае, заставят уничтожить фотографии, в худшем - отберут фотоаппарат. Как-то крупный американский телеканал задумал сделать фильм про Самарканд. На таможне ребят предупредили, что если их и пустят в страну с техникой, то снимать уж точно не разрешат. Они лишь улыбнулись в ответ. Но стоило им включить камеры и навести фокус на сборщиков хлопка, как тут же приехала милиция, уничтожила кассеты, а горе-журналистов выдворили из страны. Так сказать, прелести авторитаризма, возведенного в степень идиотизма. Это чувствуется повсюду. В историческом центре Самарканда есть школа, в которой учился нынешний президент Ислам Каримов. А рядом - такого же размера здание. Это музей, посвященный тому, как Каримов учился в школе. В медресе Улугбека экскурсовод спрашивает, когда у тебя день рождения, лишь затем, чтобы сказать, что у президента Каримова он 30 января. В Ташкенте в музее имени Тамерлана, который раньше именовался музеем имени Ленина, все стены завешаны высказываниями Каримова о мощи Узбекистана и его значимости на мировой арене. Кажется, жители в это верят.
Деньги
Впрочем, за возможность почувствовать себя миллионером можно простить даже нелюбовь к профессии и любовь к Каримову. Меняешь 200 баксов, и тебе дают 4-5 сантиметров потрепанных тысячных купюр - денег большего номинала не бывает. Меняешь 20 тысяч рублей - и на передачу к Максиму Галкину можно не ходить, ты - миллионер! В Узбекистане нет фальшивомонетчиков, потому что изготовить поддельную тысячу сум (около 20 рублей) стоит дороже этой самой тысячи. Узбеки зарабатывают на обмене денег, а не на их подделке. Но это уже совсем другая история. О ней - в следующем номере.
Екатерина Юсьма, фото автора
