Главный врач Красноярского краевого онкологического диспансера
Родился 23 мая 1937 г. в Краснотуранском районе Красноярского края.
В 1960 г. – окончил Красноярский государственный медицинский институт (КГМИ), лечебный факультет (специализация: хирургия).
В 1960-63 гг. – врач-хирург Красноярской городской больницы №3.
В 1963-66 гг. – аспирант кафедры хирургии КГМИ.
В 1966-92 гг. – ассистент, доцент кафедры хирургических болезней; работа на базе городского онкологического диспансера.
С 1992 г. – главный врач Красноярского краевого онкологического диспансера, главный онколог края.
Награды: грамоты от министерства здравоохранения РФ, краевой администрации, губернатора края и ЗС края.
Семейное положение: женат, имеет сына и дочь.
Увлечения: «Много времени занимает работа, это дело моей жизни! А еще я люблю и умею выращивать цветы».
Расскажите, как Вы стали врачом-онкологом?
Не сразу. Дело в том, что я ещё в школе хотел быть хирургом. С такой целью я поступил в наш медицинский институт, потом на третьем курсе даже записался в кружок по хирургии. Туда я ходил около трех лет. Тогда же я «пропадал» в больнице № 7, которая находится на улице Павлова. В то время там работал блестящий хирург, удивительный человек Владимир Станиславович Шапкин, который впоследствии стал одним из виднейших хирургов в России. Я смотрел, как он делает операции, а иногда он даже брал меня ассистентом. И только на четвертом курсе он разрешил мне сделать самостоятельно операцию при остром аппендиците. А после окончания института я попал по распределению в одну из красноярских больниц и отработал там три года хирургом. В 1963 году поступил учиться в аспирантуру и закончил ее только в 1966 году, а в 1967 защитил кандидатскую диссертацию. После чего остался преподавать на кафедре хирургии в Медицинском институте.
А в 1971 году Борис Граков, который защитил на этой кафедре докторскую диссертацию по хирургии, образовал на этой базе еще одну кафедру хирургии. Туда он пригласил работать меня и еще одного нашего сотрудника. И только на этой кафедре я впервые по-настоящему столкнулся с онкологией. Можно сказать, что любовь к онкологии мне привил Борис Граков.
А что Вас к этому подтолкнуло?
Онкология – это гораздо больше, чем хирургия. Хирурги привыкли убирать только больной орган, а онкологи убирают не только его, но и всевозможные пути лимфооттока, поэтому операции в онкологии намного сложнее. К тому же и больные онкологией гораздо тяжелее. Методы лечения в онкологии – комплексные, когда используется и хирургия, и лучевая терапия, и химиотерапия. Для меня это было намного интереснее, чем заниматься просто хирургией.
А как Вы стали главным врачом краевого онкологического центра?
В 1992 году произошло слияние краевого онкологического центра и городской онкологии, и мне предложили должность главного врача, а я на тот момент работал в городском диспансере. Вот с тех пор и работаю здесь уже 12 лет.
С чего может начаться у человека онкологическое заболевание?
Для любой болезни обязательно должна быть причина. Вот для гриппа, например, - это вирус. И для рака есть причина. На первом месте по статистике у нас в крае стоит рак легкого, который возникает, в основном, от курения. При этом развитие рака может происходить очень медленно - от 7 до 15 лет. Кроме курения, на этот вид рака может влиять плохая экология, а также туманы и повышенная влажность с содержанием различных вредных выбросов промышленных предприятий. В итоге возникает предрак – то есть хронический бронхит и тому подобные заболевания.
На втором месте у нас стоит рак желудка, на который влияют, безусловно, факторы питания. Мы едим (и это все знают) совершенно неправильную пищу – копчености, соленые и острые блюда. А это вызывает различные гастриты, язвы, полипы, которые и являются предраковым состоянием желудка.
А на третьем месте у нас – рак молочной железы, который появляется в результате гормональных нарушений у женщин. Сначала при гормональных сбоях у женщины появляются мастопатиты, которые постепенно становятся хроническими. Это и является предраком молочной железы.
Возможна ли профилактика рака?
Конечно, это возможно. Только у нас в России как таковой профилактики уже давно нет. Сейчас, к сожалению, при такой страховой медицине врачи в поликлиниках стали диспетчерами: зачастую они не могут или не хотят определить болезнь, в состоянии лишь выписать направление на УЗИ и кардиограмму. У нас на сегодняшний день, благодаря современным медицинским технологиям, есть возможность заглянуть в любой уголок организма. Поэтому, пролечив хронические болезни у некоторых наших пациентов, мы предотвращаем развитие рака.
Насколько успешным может быть лечение рака?
Да, конечно. На первой стадии (а всего их у рака четыре), пока опухоль маленькая и нет метастазов, излечение возможно у 95-100 % больных. На второй стадии, когда еще нет метастазов, но опухоль уже, быть может, проросла до мышечной оболочки, положительное лечение возможно у 75 % больных. При третьей стадии мы можем вылечить только 30 % больных. А четвертая стадия рака – это уже очень тяжелый больной.
Кроме того, необходимо понимать, что сам врач должен быть онкологически насторожен, и по любому малейшему подозрению немедленно отправлять больного на дополнительное обследование.
Какие основные проблемы Вы можете выделить в онкологии в нашем крае?
В первую очередь – это рост заболеваемости. Каждый год у нас в крае официально становятся на учет по этой болезни около 9 тысяч человек. Далее – это качество диагностики. Оно на сегодняшний день неудовлетворительное. За диагностику онкологических заболеваний должен заниматься не только онколог, но и врач, который первоначально обследует пациента. Повторюсь, врач любой специальности должен быть онкологически насторожен. Третья наша проблема – это дороговизна технологий и лекарств в онкологии.
Насколько дороги ваши лекарства?
Например, стоимость лекарств, которые принимают непосредственно при раке, то есть тогда, когда необходимо подавить рост опухолевой клетки, от одной до 30 тысяч. При этом таких лекарств хватает ненадолго: примерно 2-3 раза поставить укол больному. Поэтому в онкологии без дополнительных инвестиций просто не обойтись.
А вам помогают в этом вопросе?
Да. Например, администрация края нам второй год дает дополнительное финансирование в 20 млн. рублей. Мы на эти деньги приобретаем химиопрепараты, имея, таким образом, возможность лечить больных онкологией по стандартам, утвержденным Минздравом РФ. Благодаря этому, многие наши больные могут прожить дольше или совсем излечиться от болезни. И это самое главное.
Расскажите про краевой онкодиспансер...
Наш диспансер – единственный в крае. У нас оказывается специализированная помощь больным со злокачественными и доброкачественными образованиями. Но к нам едут больные не только из Красноярского края, но и из Хакасии, так как там почти не развивается этот вид службы. Кроме того, к нам приезжают больные из близлежащих территорий – Иркутской и Кемеровской области, а также из Тувы.
У нас 535 коек, мы никому не отказываем в лечении, правда, есть небольшая очередность. Но от этого никуда не денешься. Также у нас есть 12 коек реанимации и 50 коек пансионата, где могут проживать приезжие пациенты из районов. Мы бесплатно предоставляем больным гостиничные условия.
В Канске есть небольшой онкологический диспансер на 40 коек. Но там, в отличие от нас, занимаются только хирургическим и гематологическим профилем. Кроме того, в больницах Лесосибирска, Ачинска и Минусинска есть лицензии на право выполнения каких-то небольших объемов онкологической помощи больным.
Есть ли в Красноярском крае так называемые «зоны риска», то есть территории, проживание на которых гарантирует появление этой болезни?
Вы задали интересный вопрос, на него очень сложно ответить. Мы отслеживаем статистику заболевания по районам и территориям, пытаясь понять: по каким причинам и где именно больных больше всего. Например, в Красноярске очень высокая заболеваемость в Октябрьском и Железнодорожном районах. Если во всем Красноярском крае в среднем количество заболевших онкологией около 280 человек на 100 тысяч населения, то в этих районах - около 400. Также высокая заболеваемость в Дивногорске, в Саянском, Емельяновском и Большемуртинском районах. И здесь совершенно не играет никакой роли, что районы эти, в основном, экологически чистые и теплые по климатическим условиям. Норильск, например, один из самых грязных городов, а заболеваемость там низкая, потому что средний возраст населения там меньше, чем, например, в Шушенском районе. Ведь рак имеет критический возраст – это примерно 50-60 лет. Примерно 30 % заболевших – это люди трудоспособного возраста. Но при этом раком болеет больше мужчин, чем женщин. Это связано с тем, что у нас раньше курили и злоупотребляли вредными привычками, в основном, одни мужчины – вот они сейчас и расплачиваются за это. Хотя сейчас у нас женщины курят не меньше мужчин, и неизвестно, как они себя будут чувствовать лет через 20.
А если прослеживать географию распространения рака во всем мире? В каких странах и почему преобладает тот или другой вид рака?
Это зависит от многих факторов. Вот, например, питание у японцев было всегда несовершенное, и по статистике у них на первом месте стоит рак желудка. А если проследить географию рака молочной железы, то его нет там, где исторически женщина рожает много детей, то есть там, где гормональный баланс практически не нарушен.
"Альберт Иванович, как Bы считаете, можно и нужно ли говорить людям о том, что у них такое заболевание? Этично ли это?"
Я более 30 лет занимаюсь онкологией и даже сейчас не смогу вам ответить на этот вопрос. На Западе принято говорить об этом больным, и у них нет никаких секретов от них. Они рассказывают о болезни пациентам и резюмируют, что необходимо сделать для того, чтобы вылечиться. В России так пока не принято. Но если больной догадывается и спрашивает об этом, я считаю, что можно сказать. Зная о страшном диагнозе, многие сдаются и опускают руки. А кто-то наоборот, начинает прилагать все усилия для того, чтобы излечиться. И тогда неизвестно, что лучше помогает: лекарство или сила воли пациента.
Но хочется сказать также, что у нас в России люди зачастую халатно относятся к своему здоровью, если считают, что в поставленном диагнозе нет ничего серьезного. Например, скажи человеку, что у него полипы, а не рак - он и лечиться не пойдет. И поэтому в России такое недоверие к онкологии. Ведь если мы больным не говорим об их раке, то об этом знают только их ближайшие родственники. Но если больной умер – ни для кого не является секретом, от чего именно он умер. И, соответственно, окружающие люди знают о раке только отрицательную сторону. А то, что люди могут излечиваться от этой болезни, многие даже не догадываются, так как больные, которые вылечились, об этом не говорят.
А у нас на сегодняшний день в крае 34 тысячи человек, которые были излечены от рака, сейчас они просто стоят на учете. Поэтому я считаю, что если есть необходимость в том, чтобы рассказать пациенту о его болезни – нужно рассказать. Когда больной не спрашивает об этом, тогда ему и говорить ничего не надо: пусть живет спокойно. Хотя большинство, конечно, догадывается. Ведь все, по большому счету, хотят жить, и никто не хочет умирать. Поэтому, многим, сказав о болезни, по сути, спасаешь жизнь.
Давайте чуть-чуть сменим тему. Скажите, пожалуйста, в вашем онкодиспансере можно убрать родинки, которые беспокоят людей? Ведь, говорят, некоторые родинки могут быть опасны?
Да, некоторые темные родинки содержат пигмент, который называется меланин. Из этих родинок происходит иногда очень злокачественная опухоль, которая, соответственно, называется меланома. Она опасна тем, что очень быстро метастазирует, её очень сложно лечить. Вообще, желательно начинать лечение на ранней стадии. Поэтому, для того, чтобы не допустить развитие меланомы, нужно посмотреть, где именно находится ваша родинка. Если она находится на месте, которое часто подвергается воздействию солнечных лучей – то лучше ее убрать. Если она постоянно соприкасается с жесткой одеждой, например, воротником рубашки, то лучше ее также убрать. Кроме того, нужно постоянно осматривать ее - если появились малейшие признаки изменения цвета, поверхности или она стала кровоточить – нужно срочно идти к онкологу и убирать эту родинку.
Что Вас не устраивает в Вашей работе?
У нас очень плохая материальная база. Вот, например, главный хирургический корпус нашей больницы, который находится на ул. Смоленской, был сдан в эксплуатацию в 1967 году. Он рассчитан по проекту всего на 90 коек, а сейчас там лежит 180 больных. Кроме того, в те времена, когда проектировалась и строилась эта больница, не было таких современных технологий, как ультразвуковая диагностика, функциональная диагностика и компьютерная томография. А теперь все это нам необходимо для того, чтобы обеспечивать требуемое качество лечения. И, соответственно, мы все это развиваем и приобретаем за счет стеснения площадей самой больницы. Поэтому, вместо 6-7 кв. метров на 1 больного, как положено, мы имеем сейчас меньше трех. Кроме того, ведь давно известно, что условия пребывания в больнице для самого больного играют очень большую роль. А мы, к сожалению, не можем больным предоставить того, что они должны иметь – тот же душ, например. По-хорошему, он должен быть в каждой палате, а получается, что он у нас один на все отделение.
Пищеблок был рассчитан на то, что будут готовить на 90 человек, а сейчас там готовится пища на 400. Мы там не имеем всех цехов, которые положены, и только благодаря нашим сотрудникам, которые тщательно соблюдают все возможные правила санитарии и гигиены, у нас ни разу не было никаких вспышек инфекционных заболеваний. А ведь мы от этого в такой тесноте никак не застрахованы. Но, слава Богу, что мы все-таки умудряемся и нормально кормить больных, и выдавать им постельное белье – ведь в некоторых больницах даже постельного белья нет. И самое главное – предоставлять им лекарственные препараты, которые, как я уже говорил, очень дороги.
Каковы Ваши планы на будущее?
Самая большая мечта – это пробиться в краевую администрацию и убедить чиновников, что нам необходим новый типовой онкологический лечебный корпус. Мы даже присмотрели место для него рядом с нашим диспансером на ул. Смоленской. У нас уже есть проект этого корпуса, необходимы только деньги.
Альберт Иванович, расскажите о Вашем хобби. Я знаю, что Вы увлекаетесь выращиванием цветов… Что это для Вас?
На даче я очень много выращиваю цветов: и розы, и клематисы, и тюльпаны… Даже сакура есть, уже цветет. Кроме того, что мне нравится процесс ухаживания за цветами, нравится их дарить. Цветок, по моему мнению, для того и создан, чтобы его можно было подарить. Ведь получаешь огромное удовольствие от счастливых глаз женщины, которой его преподносишь, и самому становится от этого вдвойне приятно.
Каковы Ваши жизненные принципы?
Работать, работать и еще раз работать… (Смеется). Я понимаю, что я должен быть другим: отдыхать, общаться с друзьями… Но мне кажется, что главное для мужчины – это работа. Когда есть еще физические силы, когда есть знания, опыт, желание работать… Желание научить свой коллектив всему тому, что умеешь сам – это, на данный момент, самое главное для меня в моей жизни.
Беседовала Оксана Семенюк
