Иезуит под прикрытием
Начнём с произношения его имени. По рождению он американец, поэтому — Уолтер Чижек. Но по происхождению поляк, поэтому — Вальтер Чишек. У нас же его имя переиначили вполне ожидаемым образом — Владимир Чижик.
Об этом чуть позже, а пока будем использовать средний — польский — вариант, Вальтер Чишек. Родился в Пенсильвании в 1904 году в семье польских эмигрантов. В юности был членом уличной банды, а потом неожиданно для родственников перешёл в священники, в орден иезуитов. После революции в России Римский папа Пий XI призвал своих подопечных отправляться в СССР в качестве миссионеров. Для этого Ватикан даже учредил специальную школу «Руссикум».
Чишек откликнулся на призыв, приехал в Ватикан и прошёл обучение по «восточному католическому обряду». В 1938 году он был послан проповедовать в Слоним — городок в восточной Польше (а ныне в западной Белоруссии). Здесь он искал способы проникнуть на территорию СССР, молился богу.
И бог услышал его молитвы — в 1939 году Советский Союз сам пришёл в восточную Польшу, Чишек оказался внутри нашей страны. Он делает себе поддельный паспорт на имя Владимира Липинского и беспрепятственно едет на Урал. Устраивается рабочим на леспромхоз и потихоньку пристаёт к советским гражданам с разговорами о боге. Взрослые от него шарахаются и тогда Чишек начинает обрабатывать детей. Бдительные комсомольцы докладывают об этом куда надо.
Перед самой войной НКВД проводит чистку неблагонадёжных товарищей и Чишека арестовывают в числе прочих. На первом же допросе, когда он начинает зачитывать легенду, что он «Владимир Липинский, овдовевший поляк...» — следователь морщится: «Бросьте! Вы — Вальтер Чишек, американский гражданин, иезуитский священник, засланы сюда Ватиканом».
В общем, шпион из нашего героя оказался никудышный, чекисты сразу его вычислили. И чекистов вполне можно понять: американец, прошёл специальное обучение, проник на территорию СССР с поддельным паспортом накануне войны с Германией. Очевидно же — шпион! Неясной оставалась лишь цель шпионской миссии, поэтому Чишека этапируют в Москву — раскалывать. Всю войну он проводит то в Лубянке, то в Бутырке, где разные следователи пытаются выбить из него признания, что он германский или ватиканский шпион.
Но блаженный товарищ твердит, что служит лишь богу. НКВД снимает подозрения в работе на немцев, однако оставляет обвинение в работе на Ватикан. Чишеку дают статью 58-6 «Шпионаж», 15 лет принудительных работ и отправляют в Красноярск.
Исповедь за домино
За время, проведенное в тюрьмах и на железнодорожном этапе, Чишек не оставлял попыток проводить проповеди. К нему охотно обращались осужденные из католических регионов — прибалты, поляки, западные украинцы. В этой среде он легко заслуживал уважение. А в среде уголовников (которые всегда доминировали над «политическими») Чишек находил защиту в лице воров в законе. Им казалось необычным соседство с американцем, они приближали его к себе и требовали историй про заграницу. Громко смеялись всякий раз, когда Чишек рассказывал про существование стиральных машин и пылесосов — «Врешь, Чижик!».
Чишек, впрочем, тоже наблатыкался за это время, научился менять шмот на еду, ныкать пайку, метить шконку, курить веник, дерзить надзирателям и мастерить церковные принадлежности из подручных средств.
Он описывает случай, когда по прибытии в Красноярск, на пересыльном пункте (где-то на правобережье) сунулся за второй миской баланды сразу после первой — поскольку «для красноярской ВОХРы все новоприбывшие были на одно лицо». Поступок сомнительный для священника, но похвальный для тёртого зэка.
Красноярску в тот период (лето 1946 года) остро требовались специалисты на строительство промышленных объектов и жилья — застраивалось правобережье города. Как работник Чишек не вызвал интереса местных вербовщиков и его отправили дальше — в Норильск в трюме буксира «Сталин». 22 июля его со всей новой порцией зэков высадили в Дудинке. В самый разгар лета здесь шёл снег, поэтому им выдали valenki — странную, но тёплую обувь «из шерсти и глины». В Норильске первое время их колония трудилась на угольных шахтах.
Через год Чишека перевели на строительство БОФ — большой обогатительной фабрики — первой версии норильского комбината. Вообще, международное разделение труда в заполярном городе Чишек описывает так: «Стройка держалась на прибалтах, поляках и украинцах. Армяне и грузины заправляли на кухне, японцы и китайцы — в прачечной и санчасти». Здесь он набрал паству и тайно организовал небольшой приход из литовцев, поляков, русского Смирнова и китайского католика по имени Чунь. Латыши-католики, работавшие на кухне, для богослужений пекли облатки и делали вино из изюма. Чишек тихо проводил причастия во время прогулок заключенных и незаметно исповедовал людей во время игры в домино.
В 1953 году после смерти Сталина в норильском лагере случился бунт. Чишек был его участником и по-своему описывает причины этого малоизученного события: прибыла новая партия бандеровцев, они вели себя особенно дерзко и вольно. Во время очередного развода на встречных потоках мужчин и женщин, разделенных двумя рядами колючей проволоки, новички стали бросать записки девушкам.
Одна из таких записок зацепилась за колючку и кто-то из настойчивых бандеровцев-романтиков пошёл подобрать её. Охранник на вышке дал предупредительный выстрел, который дерзкий зэк проигнорировал. И тогда его уложили автоматной очередью.
Для норильских заключенных, которые после смерти Сталина надеялись на послабления, но встретили ожесточение, это стало последней каплей. Они захватили несколько бараков и перестали выходить на работу. Лагерная охрана тоже растерялась, и с мая по август норильский Горлаг находился во власти заключенных.
Потом ввели войска, бунт жестко подавили. Толпу, в которой стоял Чишек косили автоматами, но он успел залечь на землю — его спасли либо бог (как он сам полагал), либо лагерная сноровка.
Можно мне в Америку?
В 1955 году закончился его срок. Ватиканский шпион наивно спросил — можно ли ему вернуться в Америку к сёстрам? Но над ним лишь посмеялись и устроили на работу — на ту самую БОФ, которую он строил. Так Чишек стал металлургом, оставшись жить в Норильске.
Но теперь он свободнее оказывал услуги священника. После войны советские граждане стали более религиозными, хотя виду не подавали. Чишек описывает случай, когда к нему обратилась местная комсомолка: «Вы правда священник? Крестите моего ребёнка, пожалуйста». Примечательно, что новое поколение, выросшее в атеизме, не особо различало религиозные конфессии. Поэтому многие норильчане, сами того не зная, становились католиками, благодаря Чишеку.
Паства росла до тех пор пока весной 1959 года норильские католики не рискнули устроить пасхальное шествие по городу. Толпа советских граждан, ликующих «Христос Воскрес» — окончательно рассердила местную партийную верхушку. Чишека уволили и дали 10 дней, чтобы убраться в Красноярск.
Так он снова оказался в нашем городе, но уже свободным человеком и на контрасте с Заполярьем поражался: первое весеннее тепло, огромный аэропорт, шикарный проспект Сталина (ныне проспект Мира), комфортабельная гостиница «Север» на улице Ленина (стоит до сих пор). Прилично заработав на норильском комбинате, он ни в чём себе не отказывал.
Прогулялся по центру до ресторана «Енисей»: «Это фешенебельное местечко поражало разнообразием меню. Я выбрал салат, куриный суп, бефстроганов с жареной картошкой, гарнир из бобов с приправами. Всё — лишь за 1,5 доллара (15 рублей)».
Кого и за что отправляли в места столь отдаленныеОтметившись в милиции он снова спросил — можно вернуться в Америку к сёстрам? Над ним снова посмеялись и посоветовали устроиться на работу. Тем не менее, он сходил до касс аэропорта и просто купил билет до Москвы за 78 долларов (780 рублей). Вылет был лишь через два дня и довольный Чишек вернулся в гостиницу. «Телевизор транслировал только вечером с 17:00 до 23:00. Эфир всегда был одинаковым: детская передача, передача о науке или промышленности, затем новости, потом интервью об экономике или политике, следом концерт музыки или танцев. В конце — кино. Никакой рекламы не было. После фильма выпил в баре пива». Мыслями он был уже в США, но на следующий день ему вернули 780 рублей за купленный авиабилет и посоветовали: «Владимир Мартынович, не нарывайтесь на неприятности». Так Чишек стал красноярцем.
Про него быстро узнали местные католики, в основном, литовцы. В Николаевке у них уже было что-то вроде секретной церкви — большое — на 200 человек помещение, где проводили службы. Здесь же, в Николаевке Чишек поселился у одной прихожанки Розы. На работу устраиваться не стал, а вместо этого разъезжал по городу, проводя церковные службы. Довольно многочисленные — на станции «Енисей», например, на мессу однажды собрались около 800 человек.
Такая самоуверенность подвела красноярских католиков так же, как и норильских. Они рискнули написать письмо Хрущёву с просьбой вернуть верующим католический храм, который на тот момент был радиостанцией, а сейчас Органный зал. Мол, у нас теперь есть свой священник. Хрущёв (или кто-то из партийного руководства) удивился — что за вольности творятся в Красноярске? Чишека снова вызвали, куда надо и дали 48 часов, чтобы покинуть Красноярск:
— Выбирайте, Владимир Мартынович, Енисейск или Абакан?
— А это где?
— Енисейск на севере. Абакан на юге.
— Абакан!
Ударник соцтруда
Летом этого же 1959 года Чишек переехал в Абакан: «Город на 56 тысяч человек, наподобие Нового Орлеана в излучине реки. Основная масса жителей здесь хакасы — люди монгольского типа с чёрными волосами. Женщины носят одежду с бисером и большие серьги». Католиков тут было совсем немного и Чишек, наконец, устроился на работу — слесарем в автоколонну. И даже изобрёл какую-то новую форму для штамповки деталей, за что ему вручили правительственную грамоту и звание ударника коммунистического труда.
Он уже смирился с социалистической реальностью, с ролью простого советского автослесаря. Но ещё после освобождения он «на удачу» отправил телеграмму сёстрам в США. История с авибилетом не прошла, а вот телеграмма-таки добралась до Пенсильвании. Его родня и иезуитская община очень удивились. Они давно «похоронили» своего Уолтера, думая, что он не пережил войну. Завертелись невидимые дипломатические гайки. Судьбой Чишека занялся президент США Джон Кеннеди.
В 1963 году к абаканскому автослесарю явился некий Виктор Павлович, в штатском: «Владимир Мартынович, раздайте долги, если есть. Завтра вы увольняетесь с автоколонны, мы летим в Москву. Вот ваши билеты. Ну, за здоровье!» — выпили коньяку. Обескураженный Чишек распрощался с советскими друзьями и прихожанами. Уже на следующий день был в Красноярске, где так же попрощался с местными католиками, прогулялся — теперь уже — по проспекту Мира и снова — в самолёт.
В Москве его встретил тот же таинственный Виктор Павлович. Дальше ему устроили несколько дней по высшему разряду: люкс гостиницы «Москва», рестораны, театры, красная икра, экскурсии по столице — вдоль всех небоскребов. «Показали даже труп Ленина с рыжими усами» — недоумевал Чишек. Он ещё не знал: его готовили на обмен, а потому пичкали лучшими, как считалось, советскими достижениями — чтобы там, у себя в Америке, он рассказывал, как похорошела Москва при Хрущёве. А не вспоминал, как в норильской параше приходилось включать струю воды из-под крана, чтобы не смущать сокамерников непотребными звуками.
Наконец, Виктор Павлович привёз Чишека в аэропорт, где уже стояли американские консулы. Перед тем как окончательно расстаться наш чекист шепнул: «Вы ещё можете остаться, если захотите. Там вам будет несладко». Но ударник соцтруда Владимир Мартынович Чижик уже вспомнил, что в реальности он гражданин США Уолтер Чишек. Ничего не ответив, он направился в самолёт.
Святой колхозник
В истории всегда запоминается первый, но не второй. Обмены между СССР и США начались в 1962 году — когда сбитого американского лётчика Пауэрса обменяли на советского разведчика Абеля. А вот следующим обменом, в октябре 1963 священника Чишека обменяли на супружескую пару советских шпионов Егоровых.
Американские журналисты писали, что когда самолёт с Чишеком приземлился, все ждали, когда же он выйдет? Вышли какие-то дипломаты, какие-то стюардессы, какие-то советские граждане, прошёл какой-то колхозник с растерянным взглядом. И лишь когда на «колхозника» радостно бросились его сёстры — все остальные признали в нём американского гражданина.
В США он продолжил проповедовать, рассказывая, что пережить советскую реальность ему помог лишь бог. Свою книгу воспоминаний он так и называл: «With God in Russia». Она переведена на многие языки мира и довольно популярна в католическом мире.
Чишек умер в 1984 году. Начиная с 2012 года началась процедура его канонизации. Ведь очевидно, что пережить 23 года в московской Лубянке, норильском Горлаге и красноярской Николаевке — может только святой человек.
Александр Дьяков специально для интернет-газеты Newslab
По материалам: «About father Ciszek», «В России с богом», русскоязычная версия, Jesuit Father Walter Ciszek: A Life in Service
