Людское благоденствие мерили в чем ни попадя. В тоннах чугуна на душу населения, тряпках, булках и ВНП. Если это и имело отношение к «простому человеческому счастью», то весьма опосредованное. Со счастьем, особливо человеческим и простым, бытует одна банальная закавыка.

Оно, как говорят, субъективно. Кому сухарь черствый, кому бисер мелкий и т. п. Или даже что одному по кайфу, другому смерть. Но если все-таки объективировать это дело? Можно ли – хоть как-то? Можно, можно… Все учение стоиков или буддистов с того начинается. С определений счастья или, точнее, «отсутствия несчастья». Его и выкопаем. Прежде чем рассуждать о прогрессе, качестве жизни, дальнейших судьбах цивилизации. Будет и о судьбах потом.

А если по морде?

Упростим картину мира до предела. Что есть? Есть восприятие, в котором есть воспринимаемый сигнал и воспринимающее устройство. Допустим, человеку дали по морде, не больно, но обидно. Символическую пощечину. Это сигнал. Телесное устройство как-то фиксирует: действительно, дали. Действительно, по щеке. Но самое интересное – есть поле кодировок культуры. В котором предписано воспринимать происшедшее как зло или благо. Вот пощечина – это хорошо? Не спешите с ответом.

Для аристократа – смертельное оскорбление, для либерального гражданина – серьезная неприятность, для ребенка на улице – чуть обидно, а вот для христианина, если ему дали по лицу за веру, – радость и вход и царствие небесное. Для идеального христианина, так скажем. Эмпирический христианин может быть каким угодно. Но чем больше в нем христианского, тем ему нормальнее и спокойнее пострадать, особенно же за веру. А жизнь такова, что в ней почти все за веру…

А вот полный стол бухла и голые девки в бане – оно как? А это смотря кому. Либеральному гражданину, гедонисту «без заморочек» – самое оно. Правильному же монаху сугубо неудобство одно. Муторно ему, и плохо, и черти будут мерещиться. Принять хулу от язычников, включая и по мордасам, – куда приятственней. Один православный мне так и говорил – «хоть бы меня убили за веру, а пред тем немного помучили».

Но мы о простом и человеческом, о «счастии» пресловутом. И о тесте – при какой власти, в какой культуре, веке, стране – с ним получше будет? А здесь все сводится к «кодировкам». Тело во все века у нас примерно одно, сигналы на вход подаем не мы, а вот «кодируем» мы. Задача: принять «картину мира», что примиряло бы нас с сигналами…

Скажу крамольную вещь: не было более абсурдного социума более несчастных людей, чем родимое нам «общество потребления». Ибо такого разрыва между «культурной кодировкой» и «социальной действительностью» не было никогда. Средневековье было тут гармоничнее. Да и неандертальцы, в принципе, тоже.

Болячка в уме

Еще раз, главный-то принцип: главное не иметь то, что хочешь (это невозможно, спросите у маньяков, тиранов и наркоманов – главных бегунов за счастьем), а хотеть то, чего имеешь. Средневековый человек, располагая инструментом религии, мог вполне себе тащиться, колбаситься и переться с простых вещей. В принципе, доступных каждому. С личного смирения, с воли к совести и т. п.

Советский человек – также. Каким бы обычным сторожем-маляром-училкой ты ни был, культура давала основания уважать себя и радоваться с того уважения. Трудишься – уже молодец (неважно, кем и за что). Детей растишь – герой. Само причастие к этому обществу, а не другому – уже, блин, повод для гордости. Культура щедро отсыпала каждому повод себя любить. «Фабрика счастливых идиотов» – скажут иные. А разве фабрика идиотов несчастных – лучше? Которая собирается везде в мире?

Нынешняя культура учреждает огромную, доселе невиданную пропасть между желанием и реализацией. «Гламур – это праздник, который всегда с другими», – сказал Фредерик Бегбедер, французский писатель и рекламист. Достаточно рекламист, чтобы знать реальность, и достаточно писатель, чтобы ее понимать… Что значит – с другими?

Культура учит хотеть секса такого качества, которого средний человек не получит. Тем партнерам, на кого его заточили, он просто не интересен. Читайте Мишеля Уэльбека. Проблема не в том, что «подлинный разврат» – это плохо. Проблема в том, что подлинного разврата тебе не будет, а хотеть его научили. Культура учит хотеть «успеха», но ведь ясно, что это относительная категория? Что успех – лишь на фоне неуспеха? 10 % успеха – на фоне 90 %? А для честолюбивого – один человек на фоне сотен и тысяч. И ведь ясно, что ценность потребления – только в сравнении? Нет понятия «идеальное потребление», «хорошее потребление» – есть лишь потребление среднее, лучшее, лучшее среди лучших и т. д. То есть программирован мир, где большинство, купившихся на его заманку, заведомо лузеры.

Общество, по большому счету, толерантно к наркотикам. Против них бубнит формальная пропаганда, которой никто не верит, за них же агитирует улица, агитирует жизнь… Что остается лузеру? Только наркота разной степени, от героина до «виртуальных миров». «Жить мы будем несчастливо, но, к счастью, не долго», – далеко не самой идиотский слоган эпохи. Действительно – зачем долго-то? У пожилых людей вообще нет никакого резона присутствовать в этом мире. Если они верят именно в этот мир, а не свой. Читайте Уэльбека еще раз.

Как сказано, болит от разрыва. Между этой социальностью – и этой культурой. Можно либо первое подгонять под второе, либо наоборот… Первое – что-то вроде «конституционного права на оргазм» психоаналитика Райха, что-то вроде психоделических утопий 1960-х, что-то вроде образа жизни хиппи – с уровнем потребления яппи. Так, кажется, не бывает. А второе – это как? А это примерно так, как учил Сиддхартха Гаутама, за большие заслуги имеющий кличку Будда.

В жанре пролегомена революции… Революции сознания, скажем так. «Дорогой товарищ Будда, пишут тебе больные. Возьми вострый скальпель. Приди к нам и отрежь часть ума, в которой общество потребления». Ибо кроме нашего ума, его нет нигде.

Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"