Выборы в Думу – 2 декабря. В России более-менее означились контуры партийной системы (скептики добавят: партийно-декоративной системы, но… во всем мире так – реальная политика рулит публичной). Что бы ни называлось в России «партиями», но эти машины уже поехали на выборную прямую. В каком они техническом состоянии? Имиджевом? Смысловом? Что бы им следовало делать, на что они могли бы надеяться?

ЕР: мобилизация аполитичной России

Начнем издалека. Кто-то обронил, что Игорь Северянин – лучший поэт для чуждых поэзии… Еще есть фраза, что Ницше – такой специальный философ для нефилософов. Так вот должны быть и политики – для неполитиков. Партия для тех, кто внепартиен по жизни. Политическая сила, мобилизующая аполитичность простых людей.

Но при этом – сила вполне себе политическая. К чему клоним?

К феномену «Единой России». Большая часть населения аполитична – факт. В стране несколько бедноватое, но все равно – общество потребления. Люди дорвались до окончательно частной жизни, плюхнулись туда и пока не хотят выходить обратно. У большинства еще нет усталости от слогана «работать и зарабатывать», в этом смысле мы, как ни странно, «западнее» самого Запада (градус усталости человека от себя там будет повыше). Здесь нет «классовых интересов», ибо у большинства нет никакой идентификации с классами.

Наступившее еще в 1990-е годы равнодушие к политическому поделило население на две странных партии – «конформистов» и «недовольных». То есть разделение идет по тому, говоришь ты «да» или «нет», не вдаваясь в содержательность, в проектность. Лояльных сейчас больше. Чтобы их стало меньше, должно случиться одно из двух – либо такой экономический спад, который почувствует большинство, либо ситуация, когда «экономика надоела». Ближайшие месяцы этим нам не грозят. Ну и вот. Можно говорить про «административный ресурс», про «харизму президента», но рейтинг «Единой России» есть отражение простого и довольно честного факта – население РФ устраивает окружающая действительность.

Такой вот редкий в истории период, историкам следует поспешить, чтобы зафиксировать это чудо. И великих политтехнологий для перевода этого настроения в контроль исполнительной ветки власти над законодательной совершенно не надо… Великие политтехнологии нужны были в 1990-е, когда власть держалась, фоново ненавидимая большинством.

«Единая Россия» соответствует этому в целом довольному собой обществу. Те, кто ее не любят по-глупому, сетуют на «антинародность», «антидемократический режим» и т. п. Но как раз ЕР и выражает народность в сегодняшнем ее виде! Общество конформистское, можно спорить, если в этом заслуга власти, какая именно. Какая-то, видимо, есть. Можно же представить себе, что власть заворачивает на крутой мобилизационный вираж или же просто идет колеей 1990-х… Вряд ли в обоих случаях, столь различных, народ и партия у нас были бы столь едины.

Если кто-то вознамерится не любить ЕР по-умному, он сначала фиксирует факт соответствия этого общества и этой структуры. Она не марсианская, не грубо навязанная, а плоть от плоти россиянского социума 2000-х, она ему, учено говоря, имманентна. И тогда наш скептик, намеренный не любить ЕР по-умному, должен не любить само это общество.

Главная задача кампании ЕР любого уровня – напомнить вполне лояльному большинству, что есть обычай ходить на выборы. То есть нонконформизм обычно все-таки громкий, а лоялизм – тихий. «Мы не против власти, но у нас есть свои дела». Вряд ли агитация сможет заставить полюбить ЕР тех, кто уже четко не лоялен. Да и не надо. Процент «Единой России» будет коррелировать с успешностью мобилизации, с переводом потенциального – в актуальное. Ну вроде как у нас в крае было два года назад с референдумом. Никто не против единого края, но топать ради этого на участок – скучно. И вся кампания строилась на том, что это или нескучно, или скучно, но надо. Дело сделали – явка тогда была.

Как вариант, технологи ЕР могли бы поработать на дополнительную задачу – снижение протестной явки… Чтобы по принципу: «Мы, конечно, не любим власть, но у нас есть свои дела». Или «в выборы мы не верим». Но это уже очень мастерская работа.

СР: казус слева

Такое ощущение, что «Справедливая Россия» оказалась вовсе не тем, что планировалось… Понятно же, где планировалось. И даже примерно понятно кем. И даже можно догадаться зачем. Риторика СР несколько иная, чем «Родины» 2003 года, но функционал где-то схожий.

Выборы в регионах 11 марта показали, что с функционалом – небольшое приключение. Планировалось, что «Справедливая Россия» сыграет на поле КПРФ, ЛДПР, вообще всех полусистемных и малосистемных левых. В пределе, видимо, допускалось, что она не просто чего-то отъест, но и кого-то основательно съест. На пути, значит, к компактной двухпартийной модели.

Вместо этого «левая нога президента» стала топтаться в том же огороде, что и правая. Контрольный вопрос: не будь «Справедливой России» – кому бы отошли их голоса? Немного коммунистам, немного жириновцам, но в основном, видимо… «Единой России». Тогда зачем креативить лишнего оператора в политическом поле? Если сумма та же, зачем еще одно слагаемое? Это ведь дополнительные издержки, лишний контроль.

Есть подозрение, что задачка парадоксальна и вряд ли вообще имеет решение. Для того чтобы сыграть на реальной левой поляне, СР бы надо стать отвязнее, радикальнее. Чтобы прилагательное «левое» звучало много убедительнее, чем существительное «нога». Чтобы увести народы с поляны коммунистов – надо ругать Путина. Увы и ах. В случае Красноярского края – Хлопонина. И предъявлять свою левизну еще рядом известных способов. Тогда СР из помехи для ЕР превратится в полезную конструкцию. Полезную текущей элите. Но! Если начать играть увлеченно, то где гарантия, что не заиграются? Глазьев вот «заигрался». Рогозин, на что был правильный, тоже. Так что – все останется по своим полянам?

Когда «Справедливой России» толком еще и не было, ей можно было предрекать второе место на думских выборах. Где-то с год назад. Запросто. В жанре «все идет по плану». 11 марта уже прозвенел звоночек, что дела пошли не по плану. И второе место «эсеров» 2 декабря, скорее всего, перестало быть нужным на самом-самом верху.

Нет, все возможно. Можно создать еще какие-то конструкции для ловли «протестников», теперь уже отщипывающих у СР. А можно просто спустить на тормозах саму идею подобных маневров. И весь «ресурс» аккумулировать на старой доброй ЕР. Тогда, лишенной статуса партии власти номер два, «Справедливой России» придется не очень весело. Не смерти подобно, но… Некий бренд уже есть, инерция есть. На третье-четвертое место хватит уже одной инерции. Где-нибудь процентов 10–12 – пожалуйста. А на большее нужна «большая стратегическая задача», которая и сомнительна.

КПРФ: кто на старенького?

С одной стороны, за КПРФ голосуют люди, уже не подверженные политическому пиару. Сделавшие выбор давно и, видимо, навсегда. Им не докажешь, что коммунизм это одно, а Зюганов – совсем другое. Никак. Это «ядро», и с каждым выборным циклом оно сокращается. Что поделаешь, люди смертны.

С другой стороны, есть люди, голосующее за «левое», и люди, голосующие за «патриотизм». Эти группы населения пополняемы и не кончатся никогда. В начале 1990-х годов и левое, и патриотическое рифмовалось с КПРФ. Вместе собирались и сторонники Великой России, и поклонники Сталина, и вполне цивильные социал-демократы. Патриотическую тему у КПРФ увели давно, мечта Проханова о кентаврическом «красно-белом» союзе не воплотилась. Что, впрочем, закономерно: консервативные ценности, вроде «Отечества», «семьи», «армии», могут входить в левый пакет только по недоразумению… Однако можно представить, как у КПРФ уводят и «левую» тему тоже. С обвинениями идеологическими – «вы не знаете, что такое лево». И прагматическими – «чего вы добились за 15 лет?».

Попытки такие делались и делаться будут. Чем дальше, тем чаще.

Посягать на электоральное наследство компартии будут и сверху, и снизу, и сбоку. И со стороны власти, и со стороны «подлинной оппозиции». Рано или поздно – наследство достанется кому-нибудь. КПРФ не показывает длинной стратегической воли, позволяющей говорить о ее месте лет через десять. Тактически же все замечательно. КПРФ стабильно проходит в парламент любого уровня. Но это такое существование на проценты с капитала. Причем в условиях, когда инфляция подъедает сам политический капитал. Еще одни выборы. Потом еще одни… Стратегия исчерпывается сугубо тактикой. А тактика – слоганом Мальчиша-Кибальчиша: «День простоять да ночь продержаться». КПРФ и развитие мало сочетаемы, массово об этом говорят года так с 2000-го, наблюдательные – с 1996 года. Самые наблюдательные, вроде политолога Кургиняна, вообще определились с диагнозом КПРФ почти при ее рождении, в 1993 году.

ЛДПР: душа просит

Уже говорилось – идейного противостояния на поверхности РФ как бы и нет. Есть две забавные партии, различные скорее по мироощущению, нежели по мировоззрению. «Лоялисты» и «протестники», скажем так. ЛДПР – чистая энергия недовольства, очищенная от какой бы то ни было однозначной идеологии.

Почти реинкарнация почившего пункта «против всех». То есть партия тех, кто нутром чует, что чего-то не так, но внятно рассказать, чего не так, затрудняется. Интересно, что на вопрос ВЦИОМ: «Какой идеологии придерживается ЛДПР?», все три ответа – левой, правой, национал-патриотической – получили равное количество голосов россиян. В общем, партия за все хорошее против всего плохого.

Этого не может быть, но это существует и называется Жириновский. Парадоксальное совмещение всех возможных крайностей публичной политики, и при этом право сказать о себе: «Я центрист». Он мог бы войти в любую коалицию – с левыми против правых, с правыми против левых, с Ираном против США, с США против арабов, с Европой против Китая, с Китаем против марсиан… Никто бы особо не удивился. Все к лицу. Возможно, если бы «идеология Жириновского» имела бы хоть сколько-то артикулированный вид – это мешало бы стратегии, танцующей от тактики, от «здесь и сейчас».

 

ЛДПР выгодно отлична как субъект политтехнологий. Можно то, что другим не позволится. Чего, точнее, они себе не позволят. Грубость, шум и ярость, патетика, переходящие в шутовство и обратно. Простые решения сложных вопросов: «посадить», «выслать», «приказать»… Другие так не будут, заботясь не столько о мнении электората, сколько о мнении всех остальных на свой счет. ЛДПР такой ерундой не заморачивается никогда. Какая разница, что думают о нас те, кто все равно голосует не за нас?

У Жириновского самый высокий антирейтинг среди публичных политиков, но… Год назад у него был второй рейтинг. После Путина. Такие вот особенности национальной политики.

«Пусть пишут что угодно, лишь бы фамилию писали правильно». Фразе Жириновского более десяти лет. Подписаться под ней он, вероятно, был бы готов и сейчас. А что? Очень прагматичная фраза. Крайне прагматичный политик. Крайне прагматичная партия. Она кажется чем-то совсем другим? Так в этом и есть соль ее прагматики…

СПС: правый идеализм

Кто-то сказал: для электората СПС свобода – не политический идеал, а время с вечера пятницы до утра понедельника…

В этом, собственно, главное противоречие россиянского либерализма. Он ставит на политическую поддержку людей, мало склонных и к «политике», и к «поддержке».

Либерализм ставит на «человека экономического». На буржуазию, на миддл-класс. Но чем желанный персонаж более экономичен, тем менее он склонен вообще к политике. Тем меньше для него значат понятия «солидарность», «всеобщая борьба», тем менее он склонен мыслить в терминах «наций» и «классов». Вообще людей, разделяющих ценности праволиберального толка, на Руси сейчас хватает. И их всегда больше, чем голосует за СПС и всё, на него похожее. Потому что сама процедура выборов им по духу… не то чтобы радикально чужда, но как-то неинтересна. Средний избиратель «Единой России» также мало склонен к перманентным политическим переживаниям, но в целом поднять его с тахты проще. Народ вообще проще поднимается, чем «молодые», «успешные» и прочий там миддл-класс. Эти прагматики еще бы сходили за СПС, если бы за это давали билет в кино, кормили бы бизнес-ланчем или просто меняли голос на купюру. Вера в столь прагматический электорат – своего рода правый идеализм… Как это ни странно звучит применительно к нашим рыночным идеологам.

Возможно, идеологи СПС это поняли – и с каждым годом место идеологии в партии все более занимают технологии. Мы сейчас описывали «правую силу», «русский либерализм». А чего там на самом деле, если вслушаться в риторику? Риторику последнего года, весенних выборов в Заксобрание? «Повысим пенсии в 2 раза», «повысим зарплату бюджетникам в 4 раза», «достройка», «интересы всех», «справедливость». Звучит, может, и красиво, но это уже СЛС – Союз левых сил. Мало чем отличный по словесному ряду от «Справедливой России». Впрочем, говорить об идейном цвете – приходится ли? СПС все больше воспринимается как проект сугубо технологичный, как «лишь бы нам пройти», но притом с большим знаком вопроса: а кто такие эти мы? Желание голосовать за «иксов», фактически сдавших идеологию СПС 1999 года, казалось бы, странно для населения… Но кто его знает? Оно само-то – «идейно»? Видимо, нет, коли СПС-2007 симпатичнее СПС-2003, еще вполне внятного. Впрочем, хватит ли симпатичности на проходной процент – большой вопрос.

«Яблоко»: катилось и закатилось

Там, где поминается СПС, вежливость требует немного помянуть и «Яблоко».

Несколько лет они были в описании неразлучны, как Маркс и Энгельс. Но если шансы СПС еще можно чуть обсуждать, «Яблоко» все больше напоминает кружок самодеятельности при музее Явлинского.

Принципиальная позиция лидера партии хорошо известна. Он не хотел ни с кем единиться на очень хороших условиях, в первой половине 90-х это мог быть пост премьера. Он не хотел ни с кем единиться во второй половине 90-х на условиях просто хороших, когда ему светил пост второго человека в третьей по значимости партии в стране (примерно такой статус единой партии «демократов», и примерно такой статус в ней самого Явлинского). На условиях приемлемых, в 2000-х, когда фактически предлагалось место одного из лидеров думской фракции «либералов» – не хотел. «Теоретик» не мог быть главнее «практиков» (Гайдара, Чубайса, Немцова и компании), но настаивал сугубо на том. В итоге «практики» и «теоретики» получали свою миску народной любви порознь, и порция таяла с каждым годом. В конце концов стало даже неприлично за нее торговаться. Можно смело ее презреть и уходить на место в истории. Небольшое, но свое. На страницы учебника средней школы по истории 90-х. Там «Яблоко» будет упомянуто, вскользь, конечно, но будет.

Можно решить, что три предложения в учебнике – это мало. И постараться добавить к ним еще одно. Но попытка уже ничего не добавит и не прибавит. Как ничего не добавило к биографии Горбачева странноватое желание двинуться в президенты России в 1996 году.

«Другая Россия»: единороги и осьминоги

«Другая Россия» полагает себя идейной оппозицией режиму.

Что оппозиция, это ясно. Что режим слово «ругательное», тоже понятно. Наибольшие проблемы с идентификацией идейности.

Ужи и ежи, осьминоги и единороги – кого только нет в коалиции. Против всего плохого и за все хорошее. Можно поверить, что у НБП, Касьянова, Каспарова некое единое на всех зло, но вот чтобы одно большое добро? Крути не крути, но добро – сиречь «позитивный проект» – в представлении единорогов и осьминогов, якобы ультралевых и якобы ультраправых, будет сильно различное. Либо его, «позитивного проекта», нет вовсе, и это такая точка консенсуса… «До основания, а затем». Причем аналогии не с большевиками, знавшими «зачем», а скорее с распадом Союза в 1991 году. Либо кто-то кого-то просто играет. Поскольку «президент Лимонов» или «президент Каспаров» звучит уже совсем смешно, придется предположить… То есть левый протест, национальный протест, радикально-демократический протест – не более чем интерфейс бывших элит, выкинутых в маргиналии, заведших там сомнительные знакомства и живущих возвращением на любых условиях (вроде как Ющенко, тоже бывший товарищ из Кабинета Кучмы).

Трагедия повторяется как фарс, а как тогда должен повториться сам фарс? Фарсом в кубе? Именно такой «украинский вариант» полагается в России уже года с 2005-го. Иные варианты в 2007-м пока не рисуются.

«Великая Россия»: белый цвет перед черным?

Среди конспирологов и не только бытует версия про «Гарвардский проект».

Якобы это такой сценарий, по которому Россия живет после СССР. Политика там управляемо проходит ряд этапов, каждый этап – шаг вправо. И полное схлопывание в конце.

Конспирология, конечно, дисциплина не очень почтенная. Но если наложить версию на эмпирию, то… эмпирия подтверждает. Главное – направление: шаг за шагом от коммунизма. Социал-демократия Горбачева – либерализм Ельцина – либерал-консерватизм Путина – дальше что? Выборы в Думу 2003 года, кажется, указали следующую остановку. Все четыре прошедших в Думу партии играли на одной теме – порядок, патриотизм, мягкий национализм. Далее маршрут, по логике: консерватизм – «белогвардейский» национализм – черный национализм – фашизм – коллапс. Промежуточный президент – фигура, близкая по взглядам к Рогозину, нынешнему вождю «великороссов». Ну или сам Рогозин. А что? Как переходный момент от трехцветного к белому и далее в черно-коричневое.

И необязательно за сценарием должен быть «сценарист». Можно и без него. Просто логика событий. В этой логике сочетанию слов «Великая Россия» и фигурам типа Рогозина отводится весьма почтенное место. События последних 2–3 лет не подтверждают? Возможно, Россия вышла из правой колеи. А возможно, не пришло время. Вряд ли «великороссы» возьмут что-то большое на выборах-2007. Но если говорить о стратегических перспективах… «Либеральная революция», «оранжизм» – шансов не имеют вообще. А вот «национальное возрождение», мягкое или с топором, – очень даже имеет шансы.

Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"