Несколько лет назад брал интервью у видного краевого политика. Получалось такое железобетонное и скучное повествование об успехах. И вдруг мелькнула одна человеческая деталь.
Оказывается, наш монументальный герой в молодости хорошо играл в карты. Не в очко. В преферанс. Обыгрывал своих собратьев-студентов. Иногда играли на деньги. Поскольку игралось хорошо, периодически выигрывалось нехилая добавка к стипендии. Не шулер он, не катала. Просто умный игрок в умную игру.
Кроме каких-то редких случаев, журналист со своим собеседником заодно. Не потому, что сильно любят друг друга. Просто интересное интервью — это как бы обоюдный успех… Это же логично? В теории — да. Практика внесла коррективы, сейчас я понимаю, что большинству т. н. политиков — совершенно не нужно интересное интервью, им нужно иное. Их вполне устроит текст, который не прочитает ни одна живая душа, потому что в нем нет ничего живого. Что им надо, об этом дальше. Теперь о том, чем кончилась история с умницей преферансистом.
Вот этот живой кусок, где у памятника на постаменте мелькнуло что-то человеческое, какое-то лицо, живинка, — полетел ко всем чертям при визировании текста (есть такой обычай сверки, а то как же — вдруг тайну выдадут, а сами не заметят?). Не то чтобы случай был вопиющий. Не то чтобы это было сильно обидно. Но тогда, 12 лет назад, меня сие просто подивило, я не знал, что это норма и такая правда жизни. Потом, конечно, привык.
Солнца без пятен
Политику в России почти не интересен интерес к нему «общества», т. е. прочитает интервью с ним 10 тысяч человек или 1 тысяча, по большому счету все равно. Журналисту может быть не все равно, а политику все равно. Поскольку политик в России за редким исключением чиновник, официально или косвенно, ему важнее всего его начальник. И главный мессидж — это вполне логично — к тому, кто определяет твою судьбу. Если определяет не «публика», а «начальство», то и главный мессидж всегда к начальству на тему «я годен». Пока все логично. Менее логично другое: почему надо казаться памятником? Почему стерильность-то образа? Чего греха таят, даже не греха — намека на оный?
Вот философ Иммануил Кант играл в молодости в карты на деньги, и ничего. Одно время это было его главным источником дохода. Для крайнего моралиста и ригориста Канта — ничего зазорного. Почему немецкому философу в 18-м веке — можно, а провинциальному чиновнику в России 21-го века — нельзя? С чего традиция-то?
Если посмотреть образы, кои себе считает приемлемыми элита… Берем именно то, что должны рисовать массмедиа. И что видим? Все сплошь, как видим, примерные семьянины. Какая-то образцово-показательность советского образца: «мужчина должен любить в жизни только две женщины — свою мать и мать своих детей». Ни одного пьющего человека. У всех какие-нибудь благополезные хобби, спортом они занимаются, животных любят, всех-всех любят, кого встретят, волю дай — пойдут раздавать по деревням свое имущество, и мешают только два обстоятельства: 1) они работают по 15 часов в сутки, 2) у них почти нет имущества, чтобы его раздавать.
И плевать, если в такой образ никто не верит. Это ритуал, канон. Советская характеристика правит бал: «с места работы характеризуется положительно, поддерживает хорошие отношения с товарищами, активен в общественной работе» и т. д. Если будет написано, что отношения с товарищами хорошие, а в общественной работе пассивен (в лом человеку субботники и прочие 1 Мая), то это приговор. Такое пишут перед тем, как навсегда сломать человеку карьеру. Или написать, что в работе активен, а с половиной коллектива конфликтует, ну мало ли, может, коллектив такой… нет, нельзя. Если такое в «характеристике» — это смерть. В стандартном опроснике на 100 вопросов должно быть 100 стандартных ответов. Не был, не привлекался, колебался только вместе с линией партии и правительства и т. д.
Немного реальности
Постойте, а разве может быть другая традиция писания характеристик? Ну такая, чтобы по-честному? Да, конечно. Один историк приводил примеры характеристик на чиновников Российской империи. «Не воздержан к питию» — запросто. «Допускает лишнюю резкость в отношениях с подчиненными» — сколько угодно. «Имеет склонность к азартным играм» — общее место. Хотя мы как-то интуитивно понимаем, что хронических алкоголиков и хамов на должностях в империи было меньше, чем в СССР и пост-СССР.
Причем «невоздержанность к питию» — это не черная метка в империи. Ну имеет и имеет. Государственные деньги не пропил? Ум не пропил? Объем работ тянет? И бухай себе. «Излишняя резкость», «излишняя нерешительность» — тоже не приговор. Приговор — это уголовное деяние. Вот если ты украл, то это не «лишение права занимать государственные посты сроком на 3 года», а полный пинок из корпорации.
На Западе политикам тоже разрешается быть людьми. Иметь любовниц, например. Иметь какие-нибудь странные хобби. Иметь экстремистские взгляды в молодости. А у нас с детства полагается… как некогда говорил мне в интервью кандидат в президенты России Глазьев — «я с детства хотел послужить своей Родине».
Фишка в том, что в империи характеристика действительно была характеристикой. Ну то есть отражала реальные достоинства и недостатки. Вот если из 100 вопросов даны 100 правильных ответов, вы поверите, что человек «храбр в бою» или «чуток к обездоленным»? Нет, конечно. Еще два пункта пиара. Ну а если по правде пишут слабости, то и достоинства тоже пишут по правде. И «невоздержанного в питии» вполне могут двигать по службе дальше, к примеру, за «логический ум».
Так что мешает слезть с постамента-то? Допустив на солнечных политиках пятна? Это придется предположить, что: а) бывает мелкие бытовые недостатки, они простительные, и профессиональные, они непростительные, б) реальные недостатки уравновешены реальными достоинствами. То есть придется реальный разговор начать. Реально себя предъявить: я занимаю это место, потому что я лучший в главном. А главное у нас… А лучший потому, что…
То-то и оно.
Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"
