Новый гость проекта о гражданском обществе интернет-газеты Newslab.ru — заведующий кафедрой социально-политических теорий СФУ Александр Павлов. Доцент, кандидат философских наук в своей статье расскажет, чем русское понимание «гражданского общества» отличается от западного, почему его нельзя формировать «сверху» и в чем причина пассивности многих россиян.
Ночной сторож интересов человека
С моей точки зрения, гражданское общество — это организм, предполагающий непрерывную и активную обратную связь между обществом и государством. Если организм большой, как, например, Россия, и потоки информации в нем идут медленно — возникают проблемы для всего организма. Не потому ли вымерли динозавры, что тело было большое, а мозг маленький? В большой стране имеет смысл говорить не об абстрактном гражданском обществе, а рассматривать его с точки зрения отношений, выстроенных в отдельных организациях, корпорациях.
Формы реагирования общественности на деятельность государственных, административных структур могут быть разными: критика, предложения, советы и т.д. В определенных случаях обратная связь должна проявляться в давлении общественности на власть. Как, например, когда граждане организованно протестуют против «мигалок» для «привилегированных» машин.
Традиционно гражданское общество понимается как противовес государству. Это относится к тоталитарным и демократическим обществам. Речь в данном случае не идет о том, что государство «нехорошее» или «хорошее». Дело в принципе общественного устройства: всегда должна быть равновесная система. Противопоставление государства и общества, давление друг на друга, взаимопроникновение способствуют стабильности и совершенствованию системы. В странах западной демократии это подкреплено развитой правовой культурой, богатым опытом борьбы населения за свои права. Но все это не значит, что нам данный опыт и ценности подходят. Потому что существуют не просто разные трактовки гражданского общества, но и разные парадигмы цивилизаций. Русское понимание «гражданского» серьезно отличается от западно-либерального. Истоков западного гражданского общества несколько. Это и буржуазные отношения, и анклавы свободы, как средневековые города, и цеховые организации, гильдии, и университеты, и знаменитая протестантская этика с ее культом индивидуализма, и либерализм, когда личные интересы человека ставятся выше интересов государства. Государство же — такой ночной сторож прав и интересов человека. Люди как бы заключают некий договор (теория общественного договора Томаса Гоббса, Джона Локка), и государство обеспечивает его выполнение. Эта договорная культура — важнейший элемент психологии и морали людей западного общества.
Гражданское общество, на мой взгляд, в России развивалось на основе других институтов. Например, на традициях саморегуляции общины. Особенно гражданское самосознание проявлялось у нас в периоды опасностей. Кроме того, не секрет, что Россия — государственная страна. Мы — не индивидуалисты. Это наша и беда, и преимущество. Для появления настоящего гражданского общества сегодня предлагается сценарий — создать его сверху. Мне он представляется нежелательным и искусственным. Да и нелогично государству создавать собственный противовес — это будет принимать если не уродливые, то малоэффективные формы.
Вернуть личное пространство
Исходной клеточкой гражданского общества является сам человек и жизненная среда, в которой он находится. Его квартира, подъезд, двор, общественный транспорт, место работы. Но есть и страх, подкрепленный сильным недоверием к государству. Он коренится в подсознании, выражаясь формулами «инициатива наказуема», «толку не будет» и т.д. Поэтому, с одной стороны, человек должен поверить, что его индивидуальная свобода будет защищена государством. С другой стороны — следует больше внимания уделять гражданскому просвещению. Ведь вспоминая профессора Преображенского, можно сказать, что гражданское общество, как и разруха, — начинается в головах.
Устойчивых институтов для построения гражданского общества нет. Преобладают протестные акции — как в виде явных выступлений против несправедливых решений федеральных или местных властей, так и в форме ухода людей в свои субкультуры. Но актуальным гражданское общество становится, не противопоставляя себя государству, а находясь с ним в неком равновесии, когда постоянно идет поиск компромиссов.
Разумеется, гражданское общество может быть (или не быть) и внутри самой государственной структуры. Любой чиновник, который честно выполняет свои профессиональные обязанности, ставит интересы общества выше интересов чиновничьей корпорации, строит гражданское общество. С другой стороны, и общественные инициативы порой грешат бюрократизмом.
В Советском Союзе навязанность участия в общественной жизни (комсомол и пионерия, демонстрации, разные поручения) многими вспоминается с ностальгией. В чем привлекательность прежних организаций, если отбросить идеологическую составляющую? Во-первых, это была игра. Она особенно важна для молодежи. Состязательность, здоровое соперничество — все это имело место. Во-вторых, восполнение социального неравенства. Гражданское общество — хороший способ людям из «низов» себя реализовать. Допустим, я занимаю не очень весомую социальную позицию (маленькая зарплата, низкий статус), но благодаря ресурсу гражданского общества (компенсаторные формы) могу занимать уже привилегированную позицию как инициатор, председатель какого-нибудь общества. В то же время некоторые нереализованные и униженные люди выбирают социально опасные и деструктивные формы. Ведь скинхеды — это тоже своего рода «гражданское общество», форма общественной солидарности. Блат, протекционизм, дедовщина, коррупция — все это компенсаторные, нелегитимные, «дикие» формы гражданского общества. Вывод такой: если не будет предпосылок для нормального гражданского общества, оно все равно будет существовать, но в уродливых формах.
Не должно быть четкого подразделения: это сфера деятельности государства, а это — общества. Такое противопоставление является одной из причин кризиса, когда все кивают друг на друга. Корень пассивности в том, что у среднестатистического человека нет своего жизненного пространства, а если есть, то оно все время нарушается — машинами во дворе, соседями за стеной, сослуживцами на рабочем месте. Мне кажется, это очень важная тема — вернуть человеку его неприкосновенное жизненное пространство, и физическое, и психологическое.
«Ошибайтесь, начинайте заново, но не сидите на месте»
На Западе функция гражданского общества не сводится только к инициативам граждан, она также включает готовность контролировать власть и друг друга. Предположим, учащимся предоставили возможность контролировать поведение преподавателя (от внешнего вида до содержания занятий). Будет ли такая обратная связь, да еще поощряемая, проявлением гражданского общества или станет сведением счетов? Должна быть определенная культура отношения к таким практикам. Но если твой коллега по-хамски ведет себя с посетителями, грубит подчиненным, берет взятки — действительно ли нужно молчать? Или такой пример: водители мигают фарами встречным машинам, предупреждая, что за поворотом стоят гаишники. Это немыслимо в любой европейской стране. В России это как раз проявление гражданского общества в извращенных формах. У нас люди часто объединяются, проявляют солидарность в противовес закону. Конечно, во многом это коренится в недоверии государству. Это тонкая грань, но все же надо больше обращать внимания на вещи, которые мы хотим искоренить, и менять отношение к вмешательству в это.
Хорошо в маленькой Швейцарии — там «мелкие» проблемы становятся существенными и потому к их решению относятся вполне серьезно. В нашей стране мы порой не обращаем внимания на мелочи. Подумаешь, в автобусе грязные окна — радуйтесь, что транспорт вообще ходит. Подумаешь, просроченные продукты в магазинах — хорошо, что они вообще есть. Но это не мелочи. Из них и состоит качество жизни.
Люди социальны по своей природе. И хорошие примеры заразительны. Постепенно создается микроклимат «поддержания порядка», привычка к хорошему. Одним из лозунгов выдающегося президента США Франклина Рузвельта в период Великой депрессии, обращенным к нации, был: «Делайте хоть что-нибудь, ошибайтесь, начинайте заново, но только не сидите на месте». И еще необходимо прививать людям с раннего детства основы общей гуманитарной культуры. Меня впечатляют «люди маленькой пользы». Например, необеспеченные родители, которые стараются привести своих детей в кружок, секцию, чему-то их научить и тем самым улучшить нашу общую будущую жизнь. А сколько людей, которые подкармливают бездомных собак — и не потому, что ждут одобрения, а по сострадательности своей души.
Картинка складывается в моем сознании сама собой: в фундаменте общества должны лежать очень простые вещи. Сначала чего-то просто не делать: не мусорить, не сквернословить. Уровень чуть выше — выполнять то элементарное, что делает нас людьми: уступать место старшим, заботиться о детях, зарабатывать свой хлеб, быть доброжелательным. Дальше идут ступени, требующие разного объема жертв и усилий: потратить свое личное время на то, что не принесет тебе выгоды, благотворительствовать, повести за собой людей. Но суть в том, что у нас слабы или отсутствуют как раз нижние этажи. А без них конструкция рассыпается.
Заведующий кафедрой социально-политических теорий СФУ Александр Павлов
По заказу агентства по реализации программ общественного развития Красноярского края в рамках долгосрочной целевой программы «Содействие развитию гражданского общества и поддержка социально ориентированных некоммерческих организаций в Красноярском крае» на 2012–2014 годы.
