Астафьевские дни 3

Часть первая и вторая. Далее — самое интересное. Собственно сам юбилей, 1 мая, село Овсянка.

На последнем совещании в краевом минкульте отчетливо прозвучало: писателей местных в Овсянку не брать. И не только потому, что транспорта дефицит, а потому, что хватит им, что все они там не раз были, все видели и едут только затем, чтобы выпить на халяву да голову высоким литературным гостям поморочить своим словотворчеством и гениальностью.

Ан нет, не вышло. Как только автобус подкатил к памятнику на Стрелке, боевая группа красноярских литераторов, многие из которых, кажется, уже были навеселе, кричали и размахивали пучками черемши и пакетами с другой нехитрой закусью, варварски захватила салон автобуса. Их было так много, что не все даже поместились.

Мне это трудно понять. Я ездил в Овсянку, сопровождал иногородних лауреатов. Так бы ни за что не поперся. Ничего не могу сказать про Сергея Ставера, приехавшего специально на Астафьевские дни из Назарово или того же Алексея Бондаренко, прибывшего из Енисейска. Но остальные что, на родине Астафьева не были? Или не хотели упускать случай пообщаться со знаменитостями? А что, мало было таких случаев до этого? И был от таких встреч толк?

Теперь о наших Фондовских лауреатах. Наверное, это самый странный лауреатский подбор за последние годы.

Во-первых, в этом году мы временно прикрыли две номинации: «ранний дебют» и «иные жанры». И абсолютно правильно сделали. Если награждать некого, то и награждать не надо.

С лауреатом по прозе Евгением Эдиным все более-менее разобрано. Парень он занятой, работа серьезная. Еще за полчаса до вручения премий не было ясно, придет он или нет. Пришел. Молодец. Но в Овсянку уже не ездил. Обстоятельства. Я его понял, и никаких претензий у меня к нему нет. К тому же он красноярец, а с красноярцев у нас особый спрос, но и поблажки имеются. В крайнем случае, думаю, мы с Евгением как-нибудь на выходных соберемся и сгоняем вдвоем в Овсянку, цветы поднесем, поговорим о Петровиче. Это не проблема.

Удивила свежая лауреатка по поэзии Марина Акимова.

Марина претендовала на премии нашего Фонда с незапамятных времен. Неоднократно была шорт-листером, а в прошлом отборе единолично выиграла голосование экспертов. Но взяла награду только сейчас.

И что-то случилось. Перегорела, или слишком поздно мы ее наградили. Но приехала она уже в дурном расположении духа (как мне показалось. Я встречал). Но до вручения держалась, сдерживала негатив. Однако уже в благодарственной речи особо благодарила почему-то издателя Сапронова, который издал ее книжку в каком-то лохматом году. Премию мы ей давали не за книжку, и Сапронов к Фонду, слава Господу, отношения не имеет.

Дальше — хуже. Марина не пожелала ехать на следующий день в Овсянку возлагать цветы. Я ее уговаривал и на беду уговорил.

Всю дорогу молодая поэтесса дулась сам не знаю на что, в Овсянке в дом бабушки даже не вошла, гуляла по улице, взвинчивая себя сигаретами.

У дома бабушки, кстати, было небольшое представление: песенки, танцы, хлеб-соль, ансамбль «Енисеюшка», деревенское угощение: пироги, лук, огурчики, пиво, самогон. Ничего выдающегося, но вполне мило, душевно.

Я тоже, наверное, в чем-то виноват. Человек я не гордый и за барские столы не лезу. Увлекся уличным праздником Овсянковских бабушек и не заметил, что vip гости удалились в избу и вовсю заседают там. А глазастая Марина Акимова это заметила. И вроде как постучалась погреться. Ее попросили подождать, пока принесут лавку (места там не было). И тут Марина взбрыкнула. Наговорила всяких слов (смысл которых до меня не дошел до сих пор), развернулась и своим ходом уехала в Красноярск. Я увидел ее еще раз у гостиницы, но и там друг друга мы не поняли.

Только сейчас заметил, что Ад — это «Астафьевские дни» в аббревиатурном виде.

Продолжение следует

Антон Нечаев