Заметка кемеровского писателя Игоря Кузнецова о городе Томске и о томской литературе в газете «Литературная Россия». Называется «Вагон амбиций — это хорошо».
Мне, старому матерщиннику, всегда приятно увидеть в тексте знакомые, родные слова. А в статье Игоря Кузнецова этих слов особенно много, много не для Кузнецова, известного и большого мастера в ненормативе, а для центральной газеты, в которой его заметка опубликована. Надо сказать, что «Литроссия» в этом плане ничуть не зашорена, и лексику допускает всякую, в том числе и мат, но обычно это скромные б... в разных вариациях. Здесь же и х... встречается в самом грубейшем виде.
Статья эта не столько о томской литературе и о Томске, да и вообще это навряд ли статья. Скорее, это лирическая заметка, этюд на тему знакомого и, по всей видимости, любимого автором города.
«А вообще Томск для меня всегда был родным потому, что в нём жили Соня и Даша. В Соню я лет пять назад был очень влюблён, а Даша в середине-конце нулевых была моей единственной томской соратницей и просто подругой. Вместе мы организовали и провели несколько неплохих литературных акций, крутых квартирников, в общем, здорово было. От этого Томск становился Дашиным и Сониным и каким-то уютным. И вот Даша уехала в СПб. Ничего меня, наверное, уже с этими девушками не связывает и никогда не свяжет. Но свой фокусирующий камень Томск, как телепорт, потерял. Если вы поняли, о чём я, конечно.»
Поэтому и обсценные обороты (если кто будет придираться и критиковать, потому что я-то как раз доволен) в этюде этом лишь авторская эмоциональная речь, неотъемлемая часть искренности, лиризма произведения. Именно поэтому, я так полагаю, «Литроссия», оценив текст, сохранила все его неповторимые особенности. И никакого эпатажа нет в публикации этой заметки, лишь признание качества и уважение к индивидуальности.
Томск хорошо помню, очень милый, уютный город с хорошими, ласковыми людьми. Конечно, в первую очередь это был гостеприимный и деятельный Саша Казанцев, с Томском меня и познакомивший. Какая там теперь литературная ситуация я не знаю, но думаю, что в наших городах — Красноярске, Томске, Кемерово и т.д. она примерно одинаковая: есть несколько десятков сомнительно одаренных личностей, как правило, членов Союза писателей, себя писателями и считающих. И на этом фоне два-три человека, часто негромких, порой даже совсем неизвестных, действительно что-то пишут, что-то из себя представляют. По крайней мере, в Томске (вряд ли там что-то сильно изменилось с Казанцевской эры) и в Красноярске это так.
В Томске, я бы сказал, ситуация намного позитивнее красноярской. К примеру, в красноярских союзах нет поэта даже близкого по уровню к томичке Елене Клименко (она все же по-моему КлИменко). Или наш лауреат Володя Пшеничный, в Крыске также нет даже ухудшенного аналога этому томскому автору. В руководстве томского СРП есть Владимир Крюков, как автор весьма любопытный, особенно как поэт. В нашем же руководстве... Тут и сказать нечего, только руками развести остается: писателей там просто нет.
В продолжение темы: наезд Игоря Кузнецова на большую писательскую начальницу, москвичку Светлану Владимировну Василенко.
Антон Нечаев
