«Эйфория»

Ох, как просто взяться за фильм (книгу, песню) о Родине и о любви, о бунте бессмысленном и беспощадном, о русской несгибаемости даже под гранитной плитой, испачканной мародерами. Ох, как трудно не сделать из фильма (книги, песни) очередной пластиковый стаканчик с газированной пошлятиной. Не скатиться до повторения пройденного, не заставить актеров играть роли, в которые не верят ни сами артисты, ни требовательный зритель. Перед вами кино, которое иначе как народным арт-хаусом не назовешь.

Вырыпаев вырыл «Эйфорию» там же, где Борисом Васильевым был вырыт «В списках не значится». Только если главный герой фильма по этой книге исступленно повторял: «Я – русский солдат», точно зная, кто он здесь и сейчас, то у теперешнего персонажа менее, извините, эйфорическое, но наболевшее еще у Чернышевского: «Чё делать-то будем?».

Копал режиссер на той же деляне патриотизма, только лопатой подковырнул еще и золотой камушек русской любви. С одной стороны, как водится, нечестно позолоченный, с другой – чистейший самородок. Все вырыпаевские герои любят, и все они безумны и нормальны. Даже так: нормальны в своем безумии. Форменное безумство оставлять ребенка без присмотра наедине со злой собакой. Совершенно нормально отстричь ему полуоткушенный в результате палец. Только психи втыкают в людей вилки. Почти абсолютно вменяемой обманутой жене это простительно.

Бело-зеленые мертвенные пейзажи, будто присыпанные мукой, созданы не искусственно. Всё это – настоящие поля и дорожки, когда-то, по легенде, пребывавшие под водой. Движения актеров театральны (все-таки Вырыпаев – театральный режиссер), они двигаются и говорят резко, как со сцены, любуются на импрессионистское нарисованное небо, внезапно появляются в оторванных от времени и сюжета эпизодах. Тем и хороши, наверное. Некрасивые, но прекрасные даже грязными и нагими, они следуют животным и родным инстинктам: любишь – беги наутек; любишь – стреляй «медвежьими» зарядами по человеку.

Это же очень по-русски: жить то безыскусно, то радостно, делая абсолютно все не так, не по инструкции, без мудрого взгляда в перспективу, а когда, наконец, трахнет гром небесный в темя, перекреститься и замазать дыру в темени чем придется. Тем не менее, потом выжить и почти не заикаться.

Не злоупотребил Вырыпаев длиной забега: в том жанре, за который он взялся, можно было увлечься пейзажами, неразборчивыми диалогами и прогулками персонажей и уйти далеко за 74 минуты. Час с небольшим – пробег не для эпических повествований, именно столько и не больше может длиться простая история.

Ох, как непросто написать о фильме (книге, песне) про Родину и про любовь. Тем более об одном из лучших за последнее время. И неча на зеркало пенять.

Александра Зет