Наталья Викторовна Скакун (Мухортова) — балахтинка в третьем деревенском
поколении. «Поступила было на филфак Красноярского университета, да не закончила. Доктора чего только не подозревали, вплоть до опухоли мозга, но как-то рассосалось. Вернулась в Балахту. Работала учителем в школе и корреспондентом в районной и региональной газетах. С появлением „вертикальной“ идеологии и цензуры оставила эти почтенные издания и учредила свою маленькую газетенку „Околоток“. Писала одна сначала восемь полос в неделю, потом шестнадцать — в две, и так (мысленно) вошла в Книгу Рекордов Гиннеса как самый много и безрезультатно пишущий журналист. Читатели, конечно, любили голую правду, но больше им хотелось, чтобы меня за эту правду по законам жанра как-нибудь пострашнее убили (чтобы пожалеть потом)».
Это — первый абзац вступления балахтинской писательницы Натальи Скакун к своей первой книжке рассказов «Дырки на карте»; и присобачил я его сюда потому, что уже из него, первого, с чем встречается читатель в книге, можно сразу сделать несколько интересненьких выводов о том, что же будет дальше. Например, об удивительном чувстве юмора писательницы Натальи Скакун, самую малость грубоватом, но весьма справедливом, или о её умении буквально в двух словах создать очень объёмный образ, или о снисходительной безжалостности к объекту описания, даже если оным является она сама. Далее по ходу чтения книжки выяснится, что все эти выводы были самыми правильными — только когда речь идёт о собственно литературе, а не о простом вводном тексте, все эти особенности Натальи Скакун стоит умножить примерно на десять.
«Дырки на карте» — серия рассказов о людях не маленьких даже, а практически не существующих вовсе. Они живут в крохотных деревеньках или городках, практически отрезанных от мира, в индивидуальном, почти остановившемся запылившемся времени, на задворках всего вообще. И направляя в это безбрежное пространство без начала и конца свой авторский микроскоп, Скакун обнаруживает там массу удивительных и разнообразных форм жизни — причудливых, странных, иногда пугающих, но всё же живых, тёплых, кровоточащих, чувствующих что-то. Она пишет вроде бы о скучной, застывшей обыденности — но делает это так, что за каждой замшелой деревенькой становятся видны раздирающие её трагикомедии и мелодрамы. Здесь люди умирают и убивают, совершают подлости и глупости — но нет и следа чернухи и бытовухи, есть поэзия слова и глубина образов.
В отношении к своим героям Скакун удивительным образом умудряется сочетать ехидную безжалостность и глубокую нежность — примерно так, наверное, можно относиться к своему деревенскому соседу, с которым прожил забор в забор три десятка лет, выучил наизусть все его чудачества и заморочки, но всё равно не мыслишь без него своей повседневности. Её истории вихляют и по настроению, и по жанру — в «Дырках на карте» случается и бытовая мистика, и холодный повседневный ужас, и неловкая романтика, и рафинированный деревенский абсурд, и настоящая метафизика, сдуру затоптанная ухватистой повседневной практичностью. И всё это описано очень простым, но на диво сочным и образным языком, которым Скакун может описать весь характер человека в два слова или вдруг посреди очередной деревенской истории выскочить куда-то на космический уровень. Вот например -
С добрым человеком, то есть с Антошиным, точно несчастье случилось — удар (или, как сказали бабки в магазине, «невсульт»). Два дня прошло, а Антошин в себя не приходит. Где-то болтается его душа, а в себя — ни ногой, не хочет. Частично лежит Антошин на кровати, а частично — неизвестно где. И оказывается, что отсутствующая часть — самая нужная. А целый, большой Антошин с руками и головой — ничто перед тем, что само по себе неизвестно что.
И от этих тринадцати ёмких, крепких, безжалостных и нежных рассказиков испытываешь такое уже подзабытое тёрпкое удовольствие, когда от простых чёрных строчек на белой бумаге тебе и весело, и страшно, и дух захватывает, и комок в горле, и что-то ещё с тобой происходит где-то внутри, не очень понятное, но такое важное и нужное. Почему-то от них явственно ощущаешь, что и ты сам на самом деле — чувствуешь что-то. Кровоточишь. Тёплый. Живой.
Книга Натальи Скакун вышла в новосибирском издательстве тиражом всего 500 экземпляров. Поэтому с любезного позволения автора все рассказы мы выкладываем в общий доступ. Читайте и наслаждайтесь.
Дж. Стомпер
