Есть, Молиться, Любить. Элизабет Гилберт

Никогда больше не буду так делать.
Попадаться на все эти надписи типа «Бестселлер The New York Times» и прочие завлекательные вещи на обложках. Особенно если они прикручены к как бы документальным историям из чьего-нибудь реального опыта озарения и перерождения, прочитав о которых, читатель может и сам испытать подобное. Никогда даже близко к такому не подойду. А все благодаря Элизабет Гилберт — журналистке, писательнице, разведенной женщине, автору книги «Есть, молиться, любить».

Что, собственно, произошло в жизни Элизабет Гилберт, успешной журналистки и писательницы? Она поняла, что больше не в состоянии жить со своим мужем и инициировала бракоразводный процесс. Он отнял у неё больше полутора лет жизни и почти все её сбережения. В процессе она впала в глубочайшую депрессию и, пытаясь понять, как же из неё выйти, придумала план — она проведёт следующий год в путешествиях, по четыре месяца в Италии, Индии и Индонезии, где будет постигать удовольствия плотские (есть) и духовные (молиться и любить). Выбив под эту идею солидный чек на будущую книгу у издательства, Гилберт отправилась в путь, где и нашла сначала Бога, а потом и себя.

В принципе, в теории тут всё в порядке — с одной стороны, жанр путевых заметок, с другой, рассказ о прохождении некоторого духовного пути. И то, и другое в исполнении интересного, яркого и ироничного человека вполне может получаться захватывающим и прекрасным. Но в том-то и проблема, что Элизабет Гилберт (ну, или по крайней мере, её лирическая героиня в этой книге) — человек не сильно интересный, не особенно яркий и совершенно не ироничный. И при этом одуряюще, мучительно не способный переступить в своём рассказе через себя саму. Её личность, её внутренние конфликты, её переживания, её мысли, её сомнения — они здесь абсолютно во всём, всё подаётся через их призму и от них никуда не деться. И штука тут в том, что они, скажем так, недостаточно глубоки для того, чтобы происходил тот магический процесс перехода личного опыта одного конкретного человека на более общий абстрактный уровень, туда, где он становится не просто предметом рассказа, а чем-то большим, символом чего-то. У Гилберт этого не происходит вообще — и получается просто рассказ в стиле «со мною вот что происходит»; и зачем вообще можно его читать, решительно непонятно. Не менее непонятно, зачем вообще издательство согласилось спонсировать этот удивительный проект — даже с точки зрения журналистских путевых заметок «Есть, молиться, любить» не вызывает ничего, кроме вежливой скуки. Если же пытаться воспринимать это как литературу, тут уже недолго до настоящего бешенства. В общем, берегите себя и свои нервы, дорогие читатели, держитесь подальше от таких произведений.