Мы поговорили с врачом и с одним из его пациентов о том, как проходят бариатрические операции, как они влияют на жизни людей, и почему для успеха хирургического вмешательства пациенту и врачу важно работать в связке друг с другом. В первой части нашего материала — откровенный разговор с хирургом.
Александр Александрович, где вы сейчас работаете?
На базе Железнодорожной клинической больницы создан специализированный центр для лечения пациентов с ожирением, сахарным диабетом 2 типа и метаболическим синдромом. Здесь мы концентрируем на себе всех таких пациентов, география очень большая — сегодня, например, пациентка из Сахалина была.
После нас в сторону Владивостока встречаются единичные клиники, кто вообще этим занимается. Есть, где проводят одну-две операции, но таких объемов, которые делаем мы, такого подхода и такой команды нет ни у кого. Мы занимаемся этим втроем — наш отец и мы с братом, а ближайшее место, где есть такие же специалисты — это Новосибирск.
«Такие операции работают»
В прошлом году мы были на мировом конгрессе в Мадриде, в 2019 году в мире выполнено 970 тысяч операций. Миллион человек в год оперируют. К сожалению, у нас в России таких операций делается 6-7 тысяч в год, если 6-7 тысяч операций делают, то сколько таких центров? Да нисколько, 10 самых главных центров — максимум.
Много ли специалистов по бариатрической хирургии в Красноярскрм крае?
Если брать Красноярск и Красноярский край, единственные сертифицированные специалисты — это мы. Есть сертификат хирурга, есть проктолога, есть гинеколога, но именно такой специальности, как бариатрическая хирургия, нет. То есть в принципе любой, кто прошёл обучение, может этим заниматься, но обучения проходят в Москве и Санкт-Петербурге.
«Самый высокий класс»
Бариатрическая хирургия — область высокого уровня, это работа с тяжелыми и сложными пациентами, которые имеют целый ряд сопутствующих проблем. Окончить институт, интернатуру и ординатуру и сказать, что хочешь быть таким хирургом — не получится.
Бариатрическая хирургия стоит на одном уровне с большими онкологическими операциями, то есть это самый высокий класс и самый высокий уровень сложности проведения операции. До этой хирургии нужно дорасти, нужно пройти определенную эволюцию.
В чем сложность хирургии такого узкого профиля?
Есть люди с обычной анатомией — вы, я, обычные люди обычного телосложения, и стандартная подготовка хирурга настроена на таких людей. У пациентов с избыточной массой тела совершенно другая анатомия, это другие подходы, другие оперативные приемы.
У пациента, который весит 200 килограмм, передняя брюшная стенка только с 20 см, а нужно выполнить ему операцию на внутренних органах, например, уменьшить желудок в объеме, или выполнить сшивание одного органа с другим, и всё это нужно сделать через маленькие проколы на передней брюшной стенке. Поэтому это самый высокий уровень оперативного вмешательства.
Бариатрическая хирургия и липосакция: в чем их различия
На каждой консультации я всегда говорю, что я — не пластический хирург, и ко мне люди приходят не за красотой. Пластический хирург занимается проблемами эстетики, мы занимаемся проблемами здоровья.
Для нас пациент с избыточной массой тела — это не человек, который эстетически выглядит плохо, это человек, который имеет ряд серьезных проблем со здоровьем.
Показания и противопоказания к бариатрическим операциям
Как связаны эпидемия ожирения и отказ от ГОСТовГлавное показание — наличие самой избыточной массы тела. Тут всё очень просто: нужно знать свой вес и рост и знать свой индекс массы тела. Я слышал от коллег и простых людей, что «бариатрическая хирургия — это те, кому за сто килограмм. Или — кому за 200». На самом деле, это очень обобщенные фразы, потому что те, кому за сто — это очень расплывчато.
Человек может быть 2 метра ростом и весить 100 килограммов, и он в принципе будет неплохо выглядеть. Есть пациенты с ростом в полтора метра, они весят 100 килограммов, и у них уже индекс массы тела большой, они уже имеют большие проблемы.
Главное — не вес, а индекс массы тела
Бариатрические операции показаны пациентам с индексом массы тела более 35 и наличием сопутствующих заболеваний, вызванных ожирением, или более 40 вне зависимости от того, случились уже проблемы или нет.
Потому что доказано, что при индексе больше 35 и 40 возрастает риск развития сердечно-сосудистых заболеваний, проблем с опорно-двигательным аппаратом и головным мозгом, онкологией. Риск внезапной сосудистой смерти или внезапной коронарной смерти очень высок. Поэтому мы уже можем оперировать этих пациентов, профилактируя заранее эти заболевания, которые с ними случатся стопроцентно в дальнейшем.
Бариатрическая хирургия и сахарный диабет связаны?
Еще в 2018 году бариатрическая хирургия была рекомендована для лечения пациентов с диабетом 2-го типа. Это один из вариантов лечения сахарного диабета. Нужно понимать, что медикаментозные типы лечения диабета, таблетки, инсулин — это терапия, которая может только поддерживать уровень сахара. Посредством наших операций (в зависимости от вида операции) существуют от 65 до 80 % пациентов, у которых после операции возникает полная ремиссия сахарного диабета, то есть пациенты полностью отказываются от сахароснижающей терапии.
Какие бывают бариатрические операции?
Есть операции, которые просто ограничивают количество поступающей еды в организме, это ограничительные операции, или резекция желудка, или бандажирование. Мы или кольцо надеваем на пищевод, или уменьшаем желудок. Человек мало ест и худеет.
Шунтирующие операции позволяют помимо уменьшения желудка в объемах выключить из пищеварения участок кишечника, сделать так, чтобы еда на определенном участке не всасывалась. Человек ест, а еда просто не всасывается на определенных этапах. У этих операций больше рисков, но они намного мощнее.
О противопоказаниях
Это наличие сопутствующих заболеваний, которые требуют подготовки. Мы как хирурги можем оперировать пациентов и по 150, и по 200 килограммов, но насколько организм к этому готов? К сожалению, мы видим пациентов, которым приходится отказывать в операции, у них настолько запущенное ожирение, настолько выраженные и запущенные проблемы со здоровьем, что этих пациентов уже невозможно прооперировать, они просто умрут.
«Один этаж человек поднялся — и уже задыхается, весь синий, дышать не может»
Некоторых мы успеваем подготовить. Иногда приходят пациенты, у которых на втором этаже — одышка; один этаж человек поднялся в отделение — и уже задыхается, весь синий, дышать не может. Если дать ему наркоз, то всё это плохо закончится. Поэтому такие пациенты требуют длительной подготовки. Я всегда говорю пациентам, которые говорят «я еще подумаю», что нужно понимать — набранный вами килограмм после нашей беседы — это создание дополнительных рисков в операции.
Страхи, новые привычки и товарищи по несчастьюОпределенная часть наших пациентов боится сложностей. Нужно всегда взвешивать риски. Можно бояться всю жизнь операции. Я спрашиваю пациентов: «Если вы боитесь операции, почему вы не боитесь ряда заболеваний, которые у вас есть сейчас, у вас диабет, гипертония, ишемическая болезнь сердца, почему вы не боитесь этих заболеваний?». Если риски повышенной массы тела превышают риски операции, её нужно делать.
Как операции влияют на жизни людей?
Мы с пациентами проживаем, так сказать, их жизни. У каждого моего пациента есть мой личный сотовый телефон, после операции 1 месяц, 3 месяца, полгода и год они отчитываются. У нас с многими пациентами непрерывные переписки, они делятся своей жизнью, многие поздравляют. Мы в принципе знаем, что происходит в их жизни, встречаемся, общаемся.
Некоторые обретают себя, бросают свою работу, которой занимались всю жизнь, будучи в избыточной массе тела, потому что ничем другим заниматься не могли. Они похудели, нашли себе другую работу. Некоторые начинают спортом заниматься, некоторых мы вообще не узнаём после операции, люди совершенно преображаются. Всегда радостно слышать, когда наши пациентки начинают беременеть после операции, это всегда большая радость.
«Есть и грустные истории»
О том, почему над толстыми не нужно смеяться, но и не нужно их жалетьПредставьте себе женщину 40 лет, которая прожила с мужем 15 лет и весила 150 килограммов, мы ей сделали операцию, и теперь она весит 85 килограммов. Эти 15 лет до операции была одна радость в жизни — прийти домой, с мужем посидеть за ужином, поесть, выпить, а тут уже человеку неинтересно, он не может уже съесть столько, человеку хочется активности. А муж дома точно такой же, таких же размеров, каких и был. Разводятся, бывает, после таких операций. Люди обретают новые шансы, новые посылы в жизни, чтобы дальше измениться в других направлениях.
«Насколько я похудею?»
Я всегда говорю, что я не волшебник, не экстрасенс. Меня спрашивают: «Насколько я похудею?», а я отвечаю: «Откуда я знаю?». Я не ключ от решения всех ваших проблем, я хирург. Я даю вам посыл и возможность снизить массу тела и удерживать ее, но вы должны проделать вместе со мной такую же тяжелую работу после операции. Вы должны будете соблюдать диету, пожизненно пить витамины. Вы будете худеть в любом случае, независимо от моих рекомендаций, но насколько вы похудеете, будет зависеть от вас.
Как проходят реабилитации?
Реабилитационный период длится месяц. Пациенты находятся 3 дня в больнице, через 3 дня после операции мы их выписываем. Они соблюдают строгую диету в течение месяца: первая неделя — еда консистенции воды, вторая — пюреобразная еда, к концу месяца они начинают есть твердую пищу, просто в других объемах. Ну, и конечно же, поддерживающая терапия.
Человек устал, пришел домой, поел. Это врастает с детства, если ты грустный, усталый — нужно поесть. Нужно изменить этот стереотип жизни, поменять свое пищевое поведение, изменить культуру еды, общежизненную культуру, понять, что еда — это не главное.
Беседовала Анастасия Гнедчик специально для Newslab
